Вячеслав Пальман - По следам дикого зубра

• Название: По следам дикого зубра
• Автор: Вячеслав Пальман
• Издательство: М. Детская литература
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1985

Судьба зубров, самых крупных зверей на континенте Европы, очень трагична. Эти могучие быки появились на Земле миллионы лет назад. Современники саблезубых тигров, мамонтов и пещерных медведей, они оказались пластичнее этих вымерших зверей, перенесли тысячелетние оледенения на западе Европы и на Восточно-Европейской равнине. Еще десять веков назад бесчисленные стада их паслись на просторе от верхней Волги до Кавказа, в бассейнах Вислы, Дуная и Рейна.

Перемены, связанные с деятельностью людей, вырубка лесов ограничивали среду обитания зубров. В начале прошлого вена их насчитывали всего несколько тысяч. В начале нашего — только сотни.

Первая мировая война, потом гражданская нанесли последний удар по зубрам. Их истребили повсюду. Исключение составили десятки зубров в зоопарках и зверинцах разных стран. И ученые России предприняли попытку спасти, воссоздать утраченный вид.

История эта полна самых драматических событий. Вторая мировая война вновь захватила последние ареалы расселения зубров…

В книге повествуется о событиях, ставших историей, о людях — реальных и созданных воображением автора, — чья воля и труд привели к возрождению вида и расселению зубра по старым и новым местам обитания.

Сюжет романа динамичен, в нем много приключений, горестных утрат и счастливых свершений. Главные действия романа происходят на Западном Кавказе, на территории нынешнего Кавказского заповедника.

---

Пещера открылась за густой можжевеловой зарослью — узкий, черный лаз в гору.

— Здесь? — спросил Телеусов.

— Нет, — слабо ответил Лабазан. — У старой сосны есть другая пещера, там я похоронил друга, русского. Там оставьте меня, здесь по ночам бродят тени убитых быков…

Оба егеря ушли искать пещеру Белякова. Мы с Лабазаном остались с глазу на глаз. Я подошел ближе.

— Доволен, джигит? — через силу спросил Лабазан. — Ты ведь шел убить меня?

— Я шел прогнать тебя, убивающего зубров. Мы хотели, чтобы ты ушел. Но мы могли убить тебя, ведь ты уже поднял руку…

— Зачем тебе домбаи?

— Они под защитой людей. Их очень мало на земле. Без нашей защиты они пропадут. Все до единого.

Лабазан как-то странно смотрел на меня. Не понял. Звери существуют для охоты — эту истину он знал с детства, впитал с молоком матери.

— Я тоже мог убить тебя, — тихо сказал он. — Из-за домбая… Ты не боялся смерти, такой молодой… Ты странный гяур. Ты смелый человек. У тебя смелые друзья. И сильные враги.

— Кто?..

— Я связан словом…

Вернулись егеря. Лабазан едва шевелил губами. Потом затих. Лицо его бледнело, какая-то странная синева наплывала со лба на щеки. Нос заострился.

Мы переглянулись. Кончается.

С носилок снимали уже мертвое тело.

А еще через час, оставив грешника в каменном склепе рядом с другим таким же грешником, мы вышли к сосняку у входа, посмотрели на светлое небо, на деревья, уже сбросившие с веток старый снег, и поняли, что вокруг жизнь, весна, а то, что произошло нынче, вот только что, — это печальный эпизод, горький случай, избавивший нас от тяжелой необходимости самим наказать врага Кавказа. Ведь мы охраняли жизнь в горах всей своей совестью, призванием, хотя и называлось это службой. Егерской службой.

Молча пошли к жилой пещере браконьера, осмотрели ее. Покойник довольствовался малым. Грязноватая постель, пробитая в камне печь, бурдюк с вином, много патронов, ножи, несколько выделанных ремней, запасная бурка и другая одежда. Копаясь в куче стреляных гильз, которые лезгин по-хозяйски собирал, я с удивлением увидел две блестящие, новенькие: пистоны у них были пробиты сбившимся на сторону бойком!

Вот оно, доказательство. Тот, кто жил с Лабазаном в последние дни, кто бросил его в ущелье, тот и стрелял в меня у ручья. Это его гильзы. Из его винтовки.

— Может, останемся, покараулим сообщника? — неуверенно предложил Телеусов.

— Он сюда не вернется, — сказал я. — Он убежден, что Лабазан погиб. Зачем идти на место преступления? Ведь бросить человека в таком положении — это все равно что убить самому.

— Неужто Семен? — вдруг воскликнул Телеусов.

— Семен был дома, в Псебае, — пробасил Кожевников. — Гулял у соседей с песнями-плясками. Ему можно гулять, он теперича при делах.

Винтовку Лабазана я приторочил к сумам. Особенная винтовка: на замусоленном, почерневшем ложе ее были вырезаны ножом пятьдесят шесть продолговатых зарубок.

3

Весна поднялась в горы.

Лес в Умпырской долине стоял тихий, напоенный прорвавшимся наконец солнцем, надежно загороженный хребтами от северных ветров. Теплый воздух съедал ноздреватый снег. Стволы кленов и дубов обсохли, понизу вокруг них вытаяли воронки. Вербы и осины на берегу Лабенка заголубели от потянувшихся сережек.

Стук плотницких топоров весело и дробно разносился по лесной поляне. Большой рубленый дом с двумя входами вырос чуть ли не до последнего венца. Свежий сарай белел сбоку. Гора желтого грунта означала будущий колодезь. Так начинался поселок егерей.

Расспросы плотников и рассказы о Лабазане оборвала лишь поздняя ночь. Наутро мы договорились сделать обход южных отрогов и посчитать, если удастся, тамошних зубров. Телеусов уверял, что, кроме уже встреченного стада, в этом районе обитает еще три.

Дальнейшее показало, что Алексей Власович не ошибся. Нам удалось увидеть три плотных, на зиму сбившихся стада. Близко мы не подходили, да в том и надобности не было: голый лес проглядывался в бинокль достаточно хорошо. Глубокие порой быков в снегу походили на свежевзрытые окопы — так зубры прорывали снег в поисках ожины и старой травы.

Стада оказались на редкость организованными. В этих трех мы насчитали сто сорок девять голов, из них почти пятьдесят голов молодняка.

— Прибавь, Андрей Михайлович, еще три десятка быков в четвертом, не найденном стаде, — сказал Телеусов. — За три десятка ручаюсь.

Я принялся было считать, но вспомнил последнюю охоту, приключения в этой долине и запоздало спросил:

— Как ты умудрился, Алексей Власович, провести всю охоту через такое плотное звериное население, да так, что никто не взял ни одного зубра? Ведь бойню могли устроить!

— Запросто могли, — согласился он. — Один вид крупного зверя вытравляет у охотника все доброе-хорошее. Такую пальбу могли учинить, никакой запрет не остановит. Убить не всех убьют, а вот изранить могли. Да еще напужать, с пастбищ согнать. В страхе зубра бегит куда попало — в ущелье, в реку, с обрыва… Ну, вот я и повел, чтобы, значит, мимо. На одно стадо, как ты помнишь, мы все-таки наскочили. Это когда осечка у твово генерала вышла. Теперь-то могу как на духу: я тому виновник. С вечеру перед охотой взялся генералов маузер смазывать, маленько сахарку в масло допустил, оно и того… заело.

Посмеялись над хитрецом. Потом я сложил в своей тетрадке все записи, и вышло у меня, что в одна тысяча девятьсот одиннадцатом году, в апреле месяце, на территории Кубанской охоты находилось всего четыреста девяносто семь диких зубров.

— Не густо, как я понимаю, — подытожил Телеусов. — А все Лабазан с Чебурновым. Ну, один-то уже покойник, земля ему прахом, а вот Семка по лесу бродит. Да и брательник евонный… Пастухи еще с юга опасные, Гузерипль у нас без охраны.

Справившись с одной опасной задачей, мы понимали, что впереди таких задач несчетно. Если бы только Семен Чебурнов бродил по территории Охоты! В бесчисленных винтовках затворы спущены с предохранителя. Люди неспособны жалеть дикого зверя.

Дела звали меня в Псебай. Предстояло доложить Ютнеру о положении с зубрами, написать рапорт о смерти самого опасного браконьера, прочесть почту, если таковая была. Конечно, была! Я ждал новостей от Дануты, которая обещала встретиться с зоологами Академии наук и узнать, что там с прошением на высочайшее имя об установлении охранной зоны. Ждал ответа из Екатеринодара, куда посылал запрос без команды свыше, по собственному разумению. Если Охота перейдет станичным юртам, то в канцелярии наказного атамана должны заранее принять меры к защите животных, всей природы Кавказа. Я уж не говорю о беспокойстве, когда вспоминаю своих старых родителей.

— Я провожу тебя, Андрей, — предложил Телеусов с таким небрежным равнодушием, которое само по себе раскрывало заговор егерей — не оставлять меня одного в лесу: знали о выстреле. Никита Щербаков сказал, конечно.

— У тебя и своих хлопот достает, — ответил я.

— Ну, до мостка хотя бы, — смутился он. — Барса проведаем, мясца ему захватим. Оттуда я возвернусь, и мы с Василь Васильичем сбегаем на Кишу, оленей в пути высмотрим.

— Разве до мостка, — согласился я, любопытствуя, что у нас получится с этой нечаянной задумкой — подружиться с барсом.

Алан резво вынес меня на первую возвышенность, ведущую к перевалу. Телеусов поотстал, потом догнал и спросил:

— Заночуем где? На Черной речке или у мостка?

Хитрец, он знал, что поведение барса занимало меня не меньше, чем его. Пусть не под крышей и не в тепле, а под открытым небом, но зато рядом с барсом. Разве это не интересно?

Словом, остановились мы на недавней своей стоянке. Мостик обсох, снега на нем не было. На перильцах по-домашнему уютно сидела и вертела головой отчаянная птица оляпка, ныряльщик, водолаз, не боящаяся даже ледяного Лабенка.

Алексей Власович отвел лошадей на поляну, где солнечный припек уже растопил снег. Тут было тихо и безопасно — ни веток, ни скал, где могли укрыться волки или тот же барс. А мы спустились ниже и разожгли костер в сотне шагов от мостика.

— Приманим? — Телеусов разрубил на три части большой кусок баранины и, подумав, бросил один близко от костра, второй дальше, а третий положил на самый край мостика.

— Побоится. Не придет, — вздохнул я.

— А он живет здеся, это я тебе точно говорю. Поди, уже смотрит на нас из-под камней.

И правда, стоило мне только отойти от костра шагов на пять да попривыкнуть к темноте, как на той стороне я нашел глаза барса. Без боязни крикнул Телеусову, барс услышать не мог — река грохотала весенним громом, начисто забивая все звуки.

— Давай ближе к мосту сядем и подождем, — предложил Алексей Власович и, не таясь, передвинулся так, что до мяса на мосту оставалось всего шагов тридцать.

Почти час зверь следил за нами из темноты скалистого берега, вставал, ходил, светящиеся глаза его раза два приближались к мосту с той стороны, он хорошо нас видел и мясо, конечно, чуял, но ведь так страшно ступить на узкую переправу, в конце которой люди! Западня?.. Впрочем, те самые люди, которые выпустили его из железных лап капкана. Он колебался.