Мэри Патни - Розы любви

• Название: Розы любви
• Автор: Мэри Патни
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-15-000524-Х

Отчаяние заставило скромную молоденькую учительницу Клер Морган просить о помощи опасного человека — Никласа Дэвиса, по праву прозванного графом-демоном. И лишь отчаяние еще более безнадежное принудило ее принять условия сделки, цинично предложенной Никласом. В обмен на помощь Клер обязана стать его любовницей Союз с графом демоном приводит девушку в совершенно новый для нее мир генный блеска роскоши, опасности и головокружительно пылкой страсти.

---

— Вы совершенно правы.

Какое-то время они стояли молча, пока она зачарованно разглядывала фасад. Ни одна гравюра не могла в полной мере передать величину и мощь этого сооружения. Каждая линия аббатства и обе его одинаковые башни стремились к небу — безмолвное свидетельство глубокой веры тех, кто его построил.

Никлас взял Клер за локоть, и они вместе двинулись к входу. Если бы он не поддерживал ее, она бы, наверное, упала, потому что не могла оторвать глаз от величественного здания Внутри оно оказалось еще великолепнее, чем снаружи. Хотя вокруг было немало других посетителей и молящихся, из-за головокружительно высокой крыши все эти люди казались крошечными и незначительными, и создавалось парадоксальное чувство, будто ты здесь один. Темные тени, яркие, как драгоценные камни, витражи; стрельчатые арки; лес высоченных колонн. Клер была так ошеломлена всем этим разнообразием, что с трудом воспринимала аббатство как единое целое.

Держа Никласа под руку, она прошла по одному из боковых проходов.

— Это здание предназначено для того, чтобы потрясать человеческое воображение могуществом и величием Бога, — благоговейно прошептала Клер.

— Таковы все большие храмы, — тихо ответил Никлас. — Я был в церквях, в мечетях, в синагогах и индуистских святилищах, и все они обладали способностью внушить человеку мысль, что в религии что-то есть. Но Mirе довелось бывать также и в совсем маленьких храмах, меньших, чем Сионская молельня в Пенрите, и некоторые из них показались мне самыми святыми из всех.

Она рассеянно кивнула, слишком потрясенная, чтобы более или менее разумно обсуждать вопросы религиозной архитектуры. Вдоль стен аббатства стояли памятники великим британцам. Трудно себе представить, что под се ногами покоятся кости стольких великих людей: Эдуарда I по прозвищу Длинноногий[14] и Генриха VIII, королевы-девственницы Елизаветы и ее кузины и противницы Марии Стюарт. Джеффри Чосер[15], Исаак Ньютон и оба Уильяма Питта, Старший и Младший[16], — все они были погребены здесь. Когда Клер и Никлас дошли до часовни Эдуарда Исповедника[17]. Клер тихонько спросила:

— В аббатстве похоронены все значительные личности английской истории, да?

Никлас приглушенно рассмеялся.

— Нет, хотя на первый взгляд кажется именно так. Сочетание эффектной архитектуры и истории воистину поражает воображение.

Он вынул из кармана часы и, взглянув на них, повернулся и повел Клер обратно по южному проходу.

Они успели пройти совсем немного, когда тишину вдруг взорвал поток музыки. У Клер перехватило дыхание, и по спине побежали мурашки. Это был орган; ни один другой инструмент не смог бы столь мощно заполнить звуками такой огромный собор.

К звучанию органа присоединился хор ангелов. Нет, конечно, это не могли быть ангелы, хотя голоса были поистине ангельски хороши. Скрытые где-то на хорах певчие выводили ликующее песнопение. Звуки отражались от стен, отдаваясь эхом и концентрируясь с такой ошеломляющей силой, какую, наверное, нелегко было бы сыскать и в раю. Никлас с восторгом выдохнул:

— Они репетируют пасхальную музыку.

Он взял Клер за руку и отступил в нишу, которую частично заслоняла какая-то вычурная мемориальная скульптура.

Прислонившись к стене, Никлас закрыл глаза и целиком отдался мелодии, вбирая ее в себя, как цветок вбирает солнечные лучи. Клер и раньше знала, что он любит музыку, это было ясно из его игры на арфе, но то, какое у него было сейчас лицо, заставило, ее осознать, что в данном случае «любовь» — недостаточно сильное слово. На его лице застыло выражение, какое могло бы быть у низвергнутого ангела, который увидел возможность искупить свой грех и вернуться на небеса.

Медленно, незаметно Клер приблизилась к нему, пока не коснулась спиной его белой полотняной рубашки. Он обнял ее одной рукой за талию и прижал к себе. В его объятии не было ничего плотского, скорее этим жестом он разделял с нею переживание, слишком глубокое, чтобы выразить его словами. Клер тоже закрыла глаза и позволила себе забыть обо всем и просто наслаждаться мгновением. Божественной красотой музыки. Силой и теплом, которые исходили от Никласа, Ею владело только одно чувство — радость.

Заиграли «Хор аллилуйя» Генделя, произведение потрясающей силы, которое невозможно было не узнать. «Ибо Господь Бог всемогущий властвует над всем…» Клер задрожала от чувств, поднимающихся из самых глубин ее души.

«Царь всех царей и владыка всех владык….» Горячая вера и страсть, красота и любовь, сладострастие и нежность, божественное и земное — все слилось в се сердце в одно неразделимое целое, и на глазах выступили мечтательные слезы. «Всегда, всегда, во веки веков…»

Возможно, смешение столь различных, столь противоположных эмоций было богохульством, но она не могла разделить их, так же как не могла сейчас сказать, где кончалась она и начинался Никлас. Она просто существовала, чувствуя, что ей больше нечего желать от жизни, ибо у нее есть все.

Когда хор закончил петь, орган заиграл соло, такое громовое, что казалось, еще немного — и древние камни аббатства расшатаются и посыплются вниз. Клер медленно вышла из транса. Открыв глаза, она заметила, что две проходящие мимо дамы посмотрели на нее с возмущением. Этот взгляд напомнил девушке, что Никлас все еще обнимает ее за талию, и она нехотя высвободилась. Потом подняла голову и не смогла отвести от него глаз.

— Я всегда думал, что ад — это, должно быть, такое место, где никогда не звучит музыка, — тихо проговорил Никлас.

Клер почувствовала, что между ними возникла некая почти осязаемая близость, какая-то не существовавшая доселе связь. И в самом деле, в нем что-то изменилось, и через несколько мгновений она поняла — что. Впервые за то время, что она его знала, выражение его лица было полностью открытым. Обыкновенно хорошо подвешенный язык и выразительная физиономия служили ему для того, чтобы скрывать свои подлинные чувства, но теперь вес барьеры пали, и в его глазах Клер явственно видела: он уязвим. Интересно, много ли времени протекло с тех пор, когда он в последний раз позволял другому человеку так глубоко заглянуть в его душу? Или такого с ним не случалось никогда?

Тут ей в голову пришла другая мысль: а что он видит сейчас в ее глазах? Подумав об этом, Клер в смущении отвела взгляд и связующая их тонкая нить тотчас оборвалась… Прежде чем заговорить. Клер пришлось перевести дыхание и откашляться.

— Прекрасная музыка! И вы были правы — это и впрямь было самое чувственное переживание в моей жизни.

— И абсолютно приличное. — Никлас предложил ей руку.

Все еще чувствуя тепло его объятия на своей талии, Клер просунула ладонь в его согнутую в локте руку, и они молча вышли из аббатства. У них пропало всякое желание дальше осматривать памятники — после ангельского пения хора все казалось будничным и скучным.

Снаружи свежий ветер проворно гнал по небу обрывки облаков, складывая их в постоянно меняющиеся узоры. Никлас подозвал своего грума с двуколкой, и вскоре они уже прокладывали себе путь по запруженным экипажами улицам Вестминстера[18]. В Мэйфере улицы были куда тише, и Клер с нетерпением ждала, когда же они наконец доберутся до Эбердэр-Хауса. После пережитых в швейном салоне и аббатстве волнений она была не прочь немного поспать, однако Никлас оказался неистощим на сюрпризы. Когда они проезжали по тихой фешенебельной жилой улице, он вдруг натянул вожжи и остановил лошадей.

— Судя по положению дверного кольца, семья находится в городе.

Передав груму вожжи, он легко спрыгнул на мостовую и подал руку Клер, чтобы помочь ей сойти.

— Кто в городе? — спросила она, ступая на землю. Весело блеснув глазами, он провел ее вверх по ступенькам и постучал в дверь тяжелым бронзовым кольцом, украшенным головой льва.

— Кто? Моя любимая старая бабушка.

Бабушка? Но ведь мать его отца умерла много лет назад, а мать его матери-цыганки, если и была жива, то никак не могла жить в мэйферском особняке.

Только когда дверь начала отворяться. Клер с ужасом поняла, о ком он говорит: о молодой вдове своего деда, об Эмили, вдовствующей графине Эбердэр — женщине, которую все в долине считали любовницей Никласа и которая четыре года назад оказалась в самом центре скандала, унесшего две человеческие жизни.

Глава 11

Входя в дом вместе в Никласом, Клер чувствовала весьма нехристианское желание свернуть ему шею. Все в Пенрите знали, что в ту ночь, когда умер старый граф и погибла Кэролайн, слуги нашли Никласа в спальне графини. Несмотря на столь вескую косвенную улику, Клер не спешила присоединиться к общему мнению и сделать напрашивающийся сам собою вывод. Хотя в то время она считала, что смотрит на вещи непредвзято, ибо не в се правилах осуждать кого-то, не зная всех обстоятельств дела, теперь ей пришло в голову, что тогда она просто-напросто не захотела поверить, что Никлас способен на такую гнусность. Однако теперь, когда эти двое встретятся, ей, похоже, придется узнать правду — и она вдруг осознала, что вовсе не хочет знать, что же в действительности произошло четыре года назад.