Мэри Патни - Розы любви

• Название: Розы любви
• Автор: Мэри Патни
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-15-000524-Х

Отчаяние заставило скромную молоденькую учительницу Клер Морган просить о помощи опасного человека — Никласа Дэвиса, по праву прозванного графом-демоном. И лишь отчаяние еще более безнадежное принудило ее принять условия сделки, цинично предложенной Никласом. В обмен на помощь Клер обязана стать его любовницей Союз с графом демоном приводит девушку в совершенно новый для нее мир генный блеска роскоши, опасности и головокружительно пылкой страсти.

---

Никлас медленно, с наслаждением прикусил зубами ее нижнюю губу, которая отчего-то так притягивала его несколько минут назад. Ее рот раскрылся, и неровное теплое дыхание ласково обдало его щеку. Когда их губы слились и его язык проник в горячую трепещущую глубину, ее язык с готовностью ответил, сперва легким прикосновением, а затем, словно дразня, метнулся в сторону.

Поцелуй длился и длился, от него занималось дыхание и сердце начинало колотиться все чаще и чаще. Никлас смутно осознал, что притиснул Клер к двери и что их чресла трутся друг о друга в глубоко эротической имитации полового акта. Он легко поднял ее ночную рубашку и халат, жадно обхватил ладонью обнаженную ягодицу и еще крепче прижал тело девушки к своей разгоряченной плоти.

— Клер… — проговорил он хрипло. — Ты такая красивая. Такая желанная.

Ему не следовало произносить это вслух; звук его голоса заставил Клер открыть ошалевшие глаза.

— Хватит… Перестаньте… — сдавленным голосом сказала она.

Никлас уже настолько распалился, что почти забыл об их уговоре. А вспомнив, простонал:

— Вчера я не получил своего очередного законного поцелуя. Можно, я получу его сейчас? — И, не дожидаясь ответа, припал губами к ее горлу.

Клер задохнулась от острого наслаждения, но взяла себя в руки.

— Нет! Вчерашний день прошел, и вы не имеете права получать поцелуи задним числом. И потом… Пусть даже вы и пропустили один — ведь было множество внедоговорных.

Первобытный самец в нем все никак не желал сдаваться. Никлас сжал ее гладкую тугую ягодицу.

— А как насчет завтрашнего поцелуя? Можно я получу его?

Клер нервно засмеялась.

— Если бы мы начали отсчет поцелуев, причитающихся вам в будущем, то дошли бы уже до 1836 года. Хватит, Никлас, хватит.

Хватит. Он хрипло, с шумом выдохнул воздух. Сейчас же убери руку, хотя ей тягостно будет ощутить пустоту. Пусть халат снова закроет красивые голые ноги Клер. Обопрись ладонями о дверь и оттолкнись подальше — и от двери, и от нее. Отведи взгляд и не смотри на ее влажные пухлые губы и в се затуманенные страстью глаза.

Честь. Помни о чести.

А теперь открой дверь, чтобы Клер могла уйти, пока, черт побери, еще не поздно.

Никлас чувствовал, что перед этим надо непременно сказать ей кое-что.

— Клер, — он с трудом сглотнул и отодвинулся от нес на безопасное расстояние. — Спасибо, что остались со мной ночью.

— А как же иначе? Ведь я ваш друг. — Она одарила его лучезарной улыбкой и беззвучно выскользнула из комнаты.

А он еще долго смотрел на закрытую дверь; и тело, и душу его обуревали желания; некоторые из них были просты, другие же — нет.

Кто бы мог подумать, что чинная школьная учительница окажется такой чувственной?

И кто бы осмелился предсказать, что несносная женщина, явившаяся в Эбердэр, чтобы досаждать ему, станет его другом?

Важный привратник «Уайтс-клуба» поздоровался с Никласом так, словно последний раз тот заглядывал сюда не далее как вчера. Знаменитый клуб для избранных выглядел точно так же, как и четыре года назад, что было совсем неудивительно. Странным показалось бы другое — если б здесь случились хоть какие-то перемены.

Поскольку Рэйф еще не появился, Никлас лениво прошел в читальню и взял со стола последний номер «Таймс». Как и следовало ожидать, большая часть газеты была посвящена отречению Наполеона, а также предположениям по поводу будущего устройства мира и хвалебным статьям о триумфе британского мужества и британской мудрости.

Услышав знакомый голос, Никлас поднял взгляд и увидел направлявшегося к нему Рэйфа, по тут герцогу преградил дорогу какой-то переполненный энтузиазмом юнец.

— Ваша светлость, вы еще не слышали последнюю новость? — взволнованно залопотал он. — Говорят, что династия, основанная Наполеоном, будет отстранена от наследования и престол Франции вновь займут Бурбоны!

Пригвоздив юнца к месту ледяным взглядом, Рэйф холод но обронил:

— В самом деле?

Молодой человек покраснел, как рак, и, пятясь, ретировался, бормоча бессвязные извинения.

Никлас наблюдал за этой сценой с сардонической усмешкой. Когда Рэйф подошел, он заметил:

— Теперь ты еще лучше отбриваешь нахалов, чем четыре года назад.

— Надеюсь, что так, — ответил Рэйф с ленивой улыбкой. — У меня была большая практика.

Никлас расхохотался.

— Хотел бы я знать, скольким жителям подлунного мира дозволено видеть тебя таким, какой ты есть на самом деле?

— О, мое высокомерие абсолютно подлинное, в нем нет наигрыша. Поскольку в тебе высокомерия нет, ты с трудом различаешь его в натуре других людей, — заметил Рэйф. — Но если ты хочешь спросить, в обществе скольких людей я полностью расслабляюсь, то таких наберется не больше шести.

С этими словами он дружески положил руку па плечо Никласа — что было редкостью, потому что герцог Кандоувер нечасто столь открыто выказывал кому-либо свою приязнь. Не ожидавший этого прикосновения, Никлас вздрогнул от боли.

— О черт! — Рэйф торопливо убрал руку. — Прости, дело в том, что выглядишь ты совсем как обычно, вот я и забыл, что спина у тебя разрисована, как шахматная доска. Тебе очень скверно?

Никлас пожал плечами, хотя это простое движение далось ему с трудом.

— Ничего особенного.

Рэйфа этот ответ, похоже, не убедил, однако он не стал задавать новых вопросов.

— Ты не против, если мы сразу же перейдем в столовую? Вчера я был до того занят, исполняя роль хозяина дома, что не смог толком поужинать, а нынче утром пропустил завтрак.

— Хорошо, идем. Знаешь, после того, что случилось прошлой ночью, я не был уверен, что ты придешь в «Уайтс-клуб», как мы договаривались, — ведь Майкл решит, что ты общаешься с его врагом.

— Полно говорить глупости — я не собираюсь отказываться от одного из своих друзей только потому, что другой мой друг временно спятил. — Рэйф улыбнулся уголками губ. — К тому же он ни о чем не узнает.

В столовой на расположенных вдоль стен буфетах стояли блюда с холодным мясом разных видов и другими кушаньями. В этот ранний час большинство столиков было свободно, так что, выбрав себе еду, они без труда нашли уединённый уголок, где можно было поговорить без помех. Увидев герцога, официант тотчас, не дожидаясь просьбы, принес ему бутылку белого рейнвейна, после чего удалился. Когда они остались одни, Никлас спросил:

— Как чувствует себя Майкл?

Рэйф разрезал пополам маринованную луковицу и съел ее с куском говядины.

— Физически он в порядке, если не считать чертовской головной боли. Доктор, осматривавший его, подтвердил диагноз Клер. — Он бросил на Никласа испытующий взгляд. — Кстати, она мне очень понравилась. У нее явно есть голова на плечах. — Мгновение помолчав, он добавил: — Да и сами плечи весьма недурны.

— Согласен и с первым, и со вторым, — невозмутимо ответил Никлас, которому нисколько не хотелось обсуждать свои более чем странные отношения с Клер. — Я рад, что он серьезно не пострадал, но как насчет состояния его рассудка?

— Я навестил его сегодня утром. Он вел себя вежливо, но чрезвычайно замкнуто, как будто мы с ним едва знакомы. О вчерашней дуэли не упомянул вовсе. — Рэйф заколебался, словно решая, стоит ли рассказывать остальное. — Когда я произнес твое имя, он тут же спрятался в свою скорлупу. Даже не намекнул, почему он вдруг так взорвался вчера вечером, и не сказал, собирается ли вызвать тебя снова.

— Если он даже и попытается, я не позволю ему навязать мне еще одну дуэль.

— Даже если он нанесет оскорбление мисс Морган? Рот Никласа сжался в тонкую линию, однако он ответил:

— Даже в этом случае. У меня достаточно терпения, чтобы выдержать все его инсинуации. И мне совершенно наплевать на его угрозы ославить меня трусом — моя гордость не такого сорта, чтобы она могла от этого пострадать.

— Ты, возможно, и не станешь с ним драться, но это вовсе не значит; что он не станет драться с тобой. Никлас бросил на герцога острый взгляд.

— Как бы ни был разъярен Майкл, он никогда не попытается убить меня иначе, как в честном бою. Лицо Рэйфа выразило беспокойство.

— Мне бы твою уверенность, — сказал он. Никлас фыркнул.

— Полно, Рэйф, ты же хорошо знаешь Майкла. Он может быть упрямым идиотом, но он не способен повести себя бесчестно.

— Четыре года на войне могут изменить любого. Кстати, это его собственные слова.

Поскольку предостережение исходило от Рэйфа, Никлас задумался. Он знал Майкла Кеньона больше двадцати лет, и в хорошие времена, и в плохие. Майкл всегда был очень вспыльчив — но также очень щепетилен в вопросах чести. Он может быть опасным, это правда. Но не вероломным.

— Нет, он не мог настолько измениться. Только не Майкл!

— Наверняка ты прав, а я беспокоюсь без нужды, — сказал Рэйф, доверху наполняя их бокалы рейнвейном. — Собственно говоря, в ближайшее время Майкл будет слишком занят, чтобы заниматься мщением. Нынче утром он сообщил мне, что не вернется в армию и продаст свой офицерский патент.