Гарет Паттерсон - Я всей душою с вами, львы!

• Название: Я всей душою с вами, львы!
• Автор: Гарет Паттерсон
• Жанр: О животных
• Год: 1995

---

Несмотря на такое количество союзников, я тем не менее продолжал поиски заповедника, который стал бы убежищем для Рафики. Среди многочисленных факсов с выражением поддержки я выделил один, где рассказывалось о диких землях на юго-востоке Зимбабве, называемых Долиной спасения.

В июле я съездил туда на разведку – поездку организовал председатель общества охраны природы Клайв Стокил – и убедился в огромном потенциале этих мест. Долина спасения представляла собой миллионы акров девственных земель, объединенных различными землевладельцами в природоохранную зону. Но и этому варианту не суждено было сбыться. Там тоже еще только начинали строить ограды, и, значит, оставалась опасность, что Рафики с детенышами забредут в соседние скотоводческие земли Трайбл-Траст. Возникли и другие трудности, так что с идеей пришлось расстаться.

Вторая неделя июля 1993 года принесла новые волнения. Однажды, возвращаясь из долины Питсани (несмотря ни на что, мне удалось-таки наладить работу заброшенной скважины, и я регулярно ходил туда качать воду для животных), я столкнулся со своим старым приятелем Дэвидом Мупунгу, директором заповедника Тули-сафари в Зимбабве, с которым давненько не виделся. Я, конечно, обрадовался, но сразу понял, что Дэвид приехал по какому-то важному делу. Нахмурив брови, он рассказал, что недавно на подведомственной ему территории была незаконно застрелена львица – как бы это не оказалась Рафики. Я был настолько ошеломлен, что поначалу даже никак не отреагировал на его слова.

Потом он рассказал мне подробности. Некий охотник, имевший лицензию на отстрел леопарда, якобы ошибочно принял за леопарда львицу. Он подвесил на дерево тушу импалы и спрятался, а тут как раз оказалась львица, которую эта приманка привлекла. Охотник сказал, что в тусклом свете не мог отличить львицу от леопарда, но все равно прицелился и выстрелил. Дэвид и вся зимбабвийская Ассоциация охотников, не говоря уж обо мне, были возмущены содеянным. Надо было срочно выяснять судьбу Рафики и, если она действительно погибла, отправляться на поиски детенышей, пока они не умерли голодной смертью. В глубине души я чувствовал, что беда настигла не Рафики, а другую львицу, – или я только заставлял себя так чувствовать? Отправившись к львиному гнездышку, я обнаружил его пустым – ни матери, ни детенышей. Оттуда я двинулся вверх по Питсани к старой «Таване» – от лагеря остались только жалкие обломки двух построек да груда мусора. Почти все столбы, к которым крепилась ограда, давно уже были выворочены слонами.

Я прошелся по территории старого лагеря, всматриваясь в землю. Так и есть: примерно в двух метрах от того места, где стояла моя палатка, я обнаружил следы Рафики и детенышей. Она почла за наилучшее привести их туда, где в течение трех лет находилось наше с Джулией пристанище, и укрыть в старой норе бородавочника. Возможно, в этом месте, вызывающем только приятные ощущения, она была спокойнее за детенышей. Но потом я обнаружил следы, которые показывали, что она увела львят куда-то дальше.

Теперь я был почти уверен, что трагедия настигла не Рафики, а другую львицу, но нужно было удостовериться в этом окончательно. Во второй половине того же дня, взяв с собой своего друга Сэма, служившего смотрителем в одном из частных лагерей, я поехал к «скважине Рафики» (той самой, которую я пустил в ход) посмотреть, нет ли следов. Сэму предстояло стать свидетелем небывалого зрелища…

Ни у скважины, ни в долине мы не нашли никаких следов, но, прежде чем повернуть обратно, решили еще раз обойти скважину. Сидевший за рулем Сэм остановил машину, и стоило мне сделать шаг, как я увидел свежие следы львицы. А ведь часу не прошло, как мы побывали здесь! Неужели это следы Рафики?

Наказав Сэму оставаться в машине, я двинулся дальше пешком. Отойдя метров на полтораста, я будто бы услышал львиный рык. «Наверное, мне почудилось», – подумал я и зашагал вперед.

Через две минуты я услышал окрик Сэма:

– Это твой лев, Гарет?

Я оглянулся и увидел львицу. Ну да, это Рафики! Она бежала ко мне (хотя отчего-то метнулась в сторону – должно быть, ее напугал крик моего друга). Сердце у меня едва не разорвалось от радости. Подскочив ко мне, она встала на задние лапы и положила передние мне на плечи, а затем снова опустилась на все четыре. Закончив обмен приветствиями, продолжавшийся куда дольше обычного, мы спокойно сели рядом. Тем не менее Рафики время от времени подозрительно и даже испуганно оглядывалась на машину.

Позже я догадался дать знак Сэму, что, мол, встретимся на пограничной дороге. Мой друг завел мотор и медленно отъехал, а мы с Рафики посидели еще немного возле скважины, и, когда солнце коснулось краешка земли, я покинул ее – усталый, но счастливый, что она уцелела.

Теперь, когда ее детеныши уже могли бегать без устали, она стала все чаще уводить их в Тули-сафари. Похоже, ей приглянулись те места, где она любезничала с Нелионом перед рождением детенышей. Она-то была наверху блаженства, но кто та львица, которую вот так неожиданно настигла пуля? На следующее утро я встретился с Дэвидом на берегу Шаши. Как мы и договаривались, он принес мне для освидетельствования конфискованную шкуру убитой львицы, и мы расстелили ее прямо на песке высохшего русла. Действительно, нестарая львица. Я испугался, что это сестра Нелиона.

И правда – сколько я ни искал в течение многих недель, я ни разу больше не видел следов Нелиона, сопровождаемого двумя львицами. Оказывается, убийство произошло в самом сердце земли, откуда до меня доносились зовы Рафики и Нелиона, и это также подтверждало, что погибла именно его сестра. Львиное племя Тули понесло еще одну утрату. По вине человека.

Приближалась скорбная дата – вторая годовщина гибели Батиана. Утром 29 июля я, миновав холмы, спустился в долину Таваны к поминальной пирамидке. Там я спугнул стадо антилоп, мирно пасшееся в этом укромном местечке. Постояв немного у пирамидки, я сел под раскидистым деревом и задумался о Батиане. До обидного мало отпустила ему судьба – три года… Но все же ему удалось больше подышать воздухом диких просторов, чем бедняжкам Сале и Тане, другим его племянницам и племянникам…

Я пытался представить себе – а каким бы он теперь был, если бы здравствовал и поныне? Наверное, красавцем, хотя в пору расцвета он еще не вступил… Думаю, он вырос бы в одного из самых крупных львов, которые когда-либо бродили по здешним просторам.

Сидя под деревом, я размышлял – не пошлет ли мне мой лев какой-нибудь знак? И вдруг заметил на пыльной земле следы молодого льва. Я был потрясен: как же так, я проходил по этому самому месту и ничего не увидел? По размеру отпечатки лап были такие же, как у Батиана в последние дни его жизни. Так, вот он подошел к пирамидке и двинулся дальше. Я сделал несколько шагов – и что же? Передо мной лежал ошейник Батиана, который я двадцать месяцев назад положил в дупло дерева, растущего подле могилы, и с тех пор не видел. Он исчез, и я предположил, что какой-нибудь слон, искавший, нет ли в дупле чего-нибудь вкусного, запустил туда хобот, вытащил ошейник и выбросил как ненужную вещь.

Но вот что меня удивило. Я положил ошейник, застегнув его кольцом, а нашел расстегнутым, да к тому же обрезанным!

Я немного подержал ошейник в руках, размышляя, кто бы мог его обрезать и зачем, и сунул обратно в дупло. Прежде чем уйти, я, растопырив пальцы, приложил ладони к отпечаткам лап. По щекам у меня потекли слезы. Я чувствовал, что это Батиан подает мне знаки. Что он со мной.

В один из июльских вечеров, всего за несколько дней до скорбной годовщины, львиное племя Тули понесло еще одну утрату. Помните соперника Батиана по имени Близнец, который в свое время был брачным партнером Рафики и Фьюрейи (что не удерживало его от попыток поживиться за их счет, когда им улыбалась удача на охоте)?

Это был лев в самом расцвете сил, увенчанный густой шикарной гривой. Ему было приблизительно шесть лет, а в царстве Шаше он жил полтора года.

В тот вечер Близнец, тряхнув могучей головой, зевнул и зашагал на север вдоль русла Шаше. Откуда было ему знать, что он шагает навстречу небытию! На пути его стоял невидимый браконьерский капкан. Двойная проволока сначала обвилась вокруг его головы, а затем впилась в затылочную часть шеи. Близнец рванулся вперед, но проволока сдавила его еще туже. Он дернулся назад, не понимая, где источник сопротивления. Потом метнулся в сторону, но непонятная сила удерживала его по-прежнему.

Он стал судорожно биться, борясь с неведомым страшным врагом, кусая и царапая все вокруг. Он крушил лапами низкорослый кустарник, втаптывал в землю траву, и его дикий рев сотрясал заросли по берегам русла Шаше. Он уже не мог дышать, мозг его затуманил мрак, и, из последних сил сопротивляясь проволоке, он рухнул на землю и исторг предсмертный стон. Этот стон был проклятием всем, кто отнял у него жизнь: и браконьеру, который поставил этот капкан, и тем, кто не обеспечил ему защиту. Хотя могли и обязаны были. Внезапно зрачки его расширились, он дернулся еще раза два – и затих.