Антон Мякшин - Бес специального назначения

• Название: Бес специального назначения
• Автор: Антон Мякшин
• Издательство: Армада, Альфа-книга
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-93556-599-4

Бес всегда рядом с человеком: искушает, обольщает, увлекает. Так уж устроен мир. А бес Адольф помогает — уродился человеколюбивым на свою голову. В командировке по вызову клиента Степана Федоровича это качество делает беса незаменимым для окружающих. Он свой среди своих: в тринадцатом веке, в двадцатом, в двадцать первом... в битве на Чудском озере, в Берлине конца Второй мировой войны, в Огненных горах скандинавского эпоса, в партере драмтеатра на репетиции, в однокомнатной квартире пятиэтажки. Адольф азартен, весел, находчив, схватывает ситуацию на лету. Адольф спасает, выручает, ведет клиента не во тьму сомнений и непонимания, а к свету и радости — путем простых решений и активных действий. Весьма выдающийся бес, не похожий на беса. Потому и интересен.

---

В подвале поднялась паника. Я, честно говоря, больше всех присутствующих испугался за установку и ринулся на ее защиту. Сейчас я вам покажу, какой я дохловатый! Сейчас вот молодецким ударом снизу в челюсть нокаутирую рейхсфюрера, схвачу в охапку времеатрон и никому не отдам… Но обуздать свихнувшегося Гиммлера было совсем непросто, а в этих неудобных доспехах и в такой сумасшедшей толчее — и подавно. От моих ударов предводитель дворянства, наверное вследствие помешательства обретший необыкновенную ловкость, успешно уворачивался, я по нему так и не попал. Геббельсу, Герингу, Гитлеру и подоспевшим на шум автоматчикам охраны повезло меньше. Насколько я мог судить сквозь прорезь забрала, Геббельс с Герингом, которым досталось по разику, поскуливая и потирая ушибы, отбежали к двери, четверо автоматчиков сползали по стеночкам вниз. А фюрер с лиловым синяком под глазом выпячивал грудь и орал:

— Посмотрите, какая боевая мощь! Да один этот рыцарь способен обратить в позорное бегство пять танковых корпусов и бесчисленные пехотные батальоны!

Штирлиц вместе со Степаном Федоровичем оттаскивали его подальше от развернувшихся у времеатрона военных действий.

— Чего вы смотрите, свиньи?! — заверещал Гиммлер на автоматчиков, поняв, наконец, что я представляю для него лично большую опасность. — Вы что — не видите, что это диверсант? Отставить рукопашный бой! Огонь! Изрешетите железного гада!

Раз! От блистательно проведенного апперкота Генрих уклонился и спрятался за времеатроном. Два! Подвернувшийся под мою руку автоматчик кувыркнулся через весь подвал, вышиб своим телом металлическую дверь. В образовавшееся отверстие мгновенно засосало Геббельса с Герингом, фюрера и обоих Штирлицев, Оставшиеся на ногах охранники — числом четыре — с честью преодолели жгучее желание немедленного отступления, вскинули автоматы и открыли огонь по мне.

Лучше бы они этого не делали. Средневековые доспехи выдержали ураганный напор пуль, но эффект рикошета оказался таким… В общем, Гиммлера спасло только то, что он в этот момент, отвлекшись на продолжение процесса уничтожения времеатрона, рыча по-псиному, повалился на пол вместе с установкой. А мне осталось только констатировать сразу четыре случая невольного самоубийства.

Честное слово, я был ошеломлен. Я же ничего такого не хотел! Я, в принципе, бес совсем незлобный, о моем парадоксальном человеколюбии в преисподней даже анекдоты ходят, а тут…

Чтобы сказать невинно убиенным последнее «прости», я содрал с головы шлем, отцепил наплечники и умудрился отчекрыжить нагрудник. Расковать копыта я не успел — кто-то врезал мне под колени сзади, и я едва не опрокинулся навзничь. Обернувшись, я узрел предводителя дворянства.

— Вот тебе, проклятая загогулина! — орал Гиммлер, катаясь по полу в обнимку с времеатроном, работая кулаками и коленями с таким усердием, что от гениального изобретения во все стороны летели металлические и стеклянные брызги. Он даже, прерывая вопли, кусал резиновые проводки и клацал зубами по никелированным частям.

— Да остановись же ты! — чуть не заплакал я, пытаясь поймать сучащие в воздухе нижние конечности рейхсфюрера. — Киса! Варвар! Это уникальная конструкция! Неповторимый механизм! Ее невозможно починить — запчастей не напасешься! Где ты возьмешь электрический усилитель латунных компрессоров?! Или блок концентрированных модераторов?! Или пневмоакустический пространственный регулятор?!

Гиммлер на секунду замер и повернул ко мне залитое потом, искаженное гневом лицо:

— Чертежи, по которым создавался времеатрон, абсолютно секретны! — прохрипел он. — Кто выдал военную тайну? А-а-а! Я понимаю! Я все понимаю! Это Штирлиц! Это Штирлиц! Ты и есть Штирлиц!

— Я? — удивился я.

— Ты! И ты! — Он ткнул пальцем в одного из очнувшихся у стеночки автоматчиков. — И ты! И ты! Не притворяйтесь застреленными наповал, вы тоже хитрые Штирлицы! — Гиммлер оскалил зубы и куснул изувеченную установку: — И ты тоже Штирлиц!

Совсем спятил! Надо было мне догадаться и перед перемещением из тринадцатого века загримировать хорошенько Степана Федоровича. Я же знал, как к нему Гиммлер относится! Теперь вот времеатрон сломан! А еще неизвестно, останусь ли я сам в живых… Или мой клиент… Он как раз куда-то подевался. Куда?

Уцелевшие автоматчики ползком покинули подвал, но очень скоро вернулись. За собой они тащили массивный противотанковый пулемет.

— Бей по рогатому! — крикнул кто-то особо храбрый, заправляя ленту.

Я замер, растопырив руки. Бежать некуда. Спрятаться негде. Взять, что ли, Гиммлера в заложники? Да пока буду выковыривать его из-под останков времеатрона, меня на куски разнесут крупнокалиберные пули.

— Сдаюсь! — завопил я, поднимая руки.

— Пленных не берем, — пропыхтели переквалифицировавшиеся в пулеметчиков автоматчики.

Клац-клац, — злорадно щелкнул затвор.

— Я больше не буду!

— А больше и не надо. Клац!

— Это несправедливо! Степан Федорович спасся, а меня расстреливают! Это он — невезучий, а не я!

— Приготовиться! Пли!

— Отставить!

В первую секунду я и не понял, кто это крикнул. Даже допустил, что это я сам подсознательно выдал первый попавшийся приказ, чтобы хоть на немного отсрочить неминуемую погибель. Но пулемет смущенно поник дулом, а охрана, вскочив на ноги, вытянулась в струнку. Фюрер, прикрывая козырьком фуражки синяк под глазом, ступил на порог подвальной комнаты и повторил:

— Отставить! Оружие убрать!

Фюрер посторонился, и оружие исчезло из подвала вместе с охранниками. Я вытер со лба пот. На полу предводитель дворянства из последних сил доламывал несчастный времеатрон и хриплым шепотом проклинал Штирлица. Времеатрон превратился в железный хлам. Спасать гениальную установку было поздно.

— Можете опустить руки, — скомандовал Гитлер. Покосился на мои рожки, подался назад и подозрительно спросил кого-то в коридоре: — Он точно наш союзник?

На всякий случай руки я решил не опускать. В комнату вошли Штирлиц и Степан Федорович. Мой клиент заметно дрожал и постоянно сглатывал, но в общем держался молодцом. Наверное, потому, что Штирлиц покровительственно обнимал его за плечи.

— А чем он тебе не нравится? — осведомился Штирлиц, нагло отставив ногу и обозревая меня, как картину на выставке. — По-моему, очень даже симпатичный. Скажи, брат? — он потрепал Степана Федоровича за щечку.

— Д-да…

— Хррчпок?

— Хр… Хр… Он самый…

— Вот видишь, Додя!

— Но… эти странные штуковины на голове… По-моему, истинные арийцы не носят рожек…

— Додя! Перестань хмуриться, будь дусей! Кто знает, куда повернется мода? Сейчас не носят, в следующем сезоне будут носить. Я же тебе сказал — эти двое мои лучшие друзья, а значит, твои лучшие друзья.

Ведь так?

— Ну, если они твои друзья… — смягчился Гитлер. И вдруг спохватился: — Погоди, а почему это — лучшие? Я думал, что лучший твой друг…

— Конечно, ты, Додя! Они — лучшие друзья, а ты — самый лучший. Скажи, что с рейхсфюрером будем делать?

Фюрер задумчиво посмотрел на обессилевшего Гиммлера и пожал плечами.

— Мне кажется, он не оправдал доверия нашей национал-социалистической партии, — подсказал Штирлиц.

— Ага, — встрепенулся Гитлер, — не оправдал.

— Растранжирил впустую выделенные на проект «Черный легион» огромные средства.

— Точно!

— А этот дурацкий времеатрон оказался полной туфтой.

— Туфтой!

— Как и идиотский институт «Аненэрбо».

— Вот именно!

— И вообще, — подытожил Штирлиц, — никакой он не рейхсфюрер, а полный козел, правда?

— Правда, мой дорогой и верный друг! — вдохновенно прокричал Гитлер. — Правда! Дармоедов из «Аненэрбо» я направлю под Курск нюхнуть пороху. Пусть их там, балбесов, в дугу согнут! Охрана! Охрана!!!

Оставшиеся в живых потрепанные охранники не влетели в подвал орлами, как в прошлый раз, а лишь опасливо заглянули. И то после второго окрика.

— Взять этого предателя! — отдал приказ Гитлер.

— Которого? — осторожно осведомились охранники.

Я поспешно опустил руки. Охранники, чтобы не ошибиться, повторно справились у обожаемого фюрера и, получив подтверждение, направились к Гиммлеру.

— В подземелье! — скомандовал Гитлер. — В самое мрачное и глубокое под рейхстагом! И его никудышный времеатрон тоже скиньте с ним вместе. Правильно? — повернулся он к Штирлицу.

Тот снисходительно кивнул.

Вот это да! Вот как надо было Степану Федоровичу держать себя во время первого визита в Берлин! А не тушеваться и прятаться по шкафам. Тогда, глядишь, наше историческое путешествие повернулось бы по-другому. Н-да… То, что Штирлиц, созданный воображением театрального режиссера Михалыча, окончательно и бесповоротно охмурил вождя германского народа, я еще давно заметил. Но почему этот самый Штирлиц вдруг воспылал горячей любовью к своему близнецу Степану Федоровичу и, как следствие, ко мне?