Чарльз Уильямс - Иные миры

• Название: Иные миры
• Автор: Чарльз Уильямс
• Издательство: Terra fantastica, АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-011578-4, 5-7921-0461-1

Это — Чарльз Уильямc. Друг Джона Рональда Руэла Толкина и Клайва Льюиса.

Человек, который стал для английской школы «черной мистики» автором столь же знаковым, каким был Густав Майринк для «мистики» германской. Ужас в произведениях Уильямса — не декоративная деталь повествования, но — подлинная, истинная суть бытия людей, напрямую связанных с запредельными, таинственными Силами, таящимися за гранью нашего понимания.

Это — Чарльз Уильямc. Человек, коему многое было открыто в изощренных таинствах высокого оккультизма. Человек, чьи книги приоткрывают для внимательного читателя путь в Неведомое…

---

Глава 13

Отказ лорда Эрди

— Вендсворт?16 — удивленно переспросил профессор Пеллишер. — Зачем вы туда ездили?

— А вы не догадываетесь? — спросил сэр Джайлс. — Тогда вам ни за что не догадаться и о том, что там произошло. Я и объяснять не буду. Я так и заявил тамошнему начальнику, этому безмозглому борову! Он чуть не спятил, когда увидел.

— Да что увидел? Что вы там делали?

— Ладно, ладно, так и быть, расскажу. — Сэр Джайлс с удовольствием потер руки. — Конечно, я должен был предвидеть, как все выйдет, но у этой чертовой штуки сумасшедшая логика. Значит, так. Отправился я в Вендсворт… вы хоть знаете, что там такое?

— Ну, слышал… — неуверенно проговорил Пеллишер. — Кажется, там тюрьма?

— А еще гугенотский миссионерский колледж и курсы, где готовят барменш, — дополнил сэр Джайлс. — А как вы думаете, что бывает по утрам в Вендсвортской тюрьме?

— Парады? — растерянно предположил Пеллишер. — Завтрак? Богослужение?

— Все — мимо, — довольным тоном выпалил сэр Джайлс. — По утрам там исполняют приговоры, Пеллишер.

Я затем туда и ездил. Смертников не так много, нельзя было пропустить ни одного. Вы же знаете, Белсмер предоставил мне возможность экспериментировать с тамошним сбродом. Я получил от него бумагу и тут же отправился.

Рассуждал я примерно так: если этот чертов камень — своего рода точка встречи прошлого и будущего и одновременно — любое место на свете, то почему бы камню не перенести человека через момент его смерти? Но как узнать, когда человек умрет? Это можно сделать только в одном случае: когда момент этот точно известен, в случае казни. Даже в больницах никогда нельзя сказать наверняка.

Час — туда, час — сюда, к тому же больные — плохой материал, к этому моменту они перестают себя осознавать. А детина, которого должны казнить, прекрасно об этом знает.

Эта горилла, начальник тюрьмы, так и не сознался, дает он им наркотики перед казнью или нет. Но уж тому, которого я присмотрел, точно не давали. Мне нужен был рассудок незамутненный, пусть даже его там с наперсток. Мне попался какой-то слюнтяй-недомерок; отравил женщину, — она с ним сбежала, а денег у нее, видите ли, не оказалось. А может, еще что, я не помню. Я с ним поговорил до завтрака, намекнул слегка, дескать, не хочет ли он еще пожить и тому подобное.

Охранника из камеры убрали, разговор был откровенный. Не знаю, что эта скотина возомнила о себе, но от радости верещала минут десять, не меньше.

Я уж начал опасаться, сумею ли я втолковать ему идею: во-первых, сплошные слюни, во-вторых, мозгов-то нету. Но в конце концов справился, даже позавтракать заставил его поплотнее. Потом приперся капеллан и начал распевать ему о жизни небесной, но мой-то подопечный уже опять успел прирасти к жизни земной, и я для него значил больше целой оравы капелланов. Связали ему руки, но так, чтобы можно было камень держать, и я приказал ему вложить все силы в одно желание — выжить. Вышли из камеры. Целая процессия — впереди палач, следом приговоренный, за ним капеллан с начальником тюрьмы, ну, я, само собой, и еще какие-то сопровождающие лица. Ничего забавнее вам в жизни видеть не приходилось, если вы, Пеллишер, вообще видели в своей жизни что-нибудь смешное. А дальше был люк. Тут только до меня дошло, что наверху мне делать нечего, мое место — внизу, как раз там, куда он должен был провалиться. Вышла заминка. Они не сразу поняли, чего я хочу, — черт побери, младенец и тот догадался бы быстрее, — но в конце концов я по другой лестнице спустился в яму. И вот он проваливается… — Сэр Джайлс выдержал эффектную паузу. — Ну, как по-вашему, что было дальше?

— Откуда мне знать! — выпалил возбужденный до предела профессор. — Он был мертвый?

— Да нет, я бы не сказал, что мертвый, — задумчиво ответил сэр Джайлс.

— Значит, живой! — воскликнул Пеллишер. — Значит, ему в самом деле удалось избежать смерти?

— Пожалуй, в некотором смысле он был живой, — сказал сэр Джайлс. — В полном сознании и все такое, только шея у него оказалась сломана.

Профессор Пеллишер так и застыл с раскрытым ртом.

— Вот так оно и было, — подытожил сэр Джайлс. — Шея сломана, как и положено, тело, так сказать, мертвое, а сам он — нет. Теперь-то я вижу, где ошибался. Я использовал понятие «продолжение жизни», и ему именно так объяснил.

Вот он эту формулу и всосал вместе со своим утренним кофе.

Но ни он, ни я не подумали, что для продолжения жизни надо бы организовать условия. Мы упустили обычные физические процессы. А сознание сохранилось, оно просто закрепилось там, в его теле, или где ему положено жить. Вот такой забавный результат, Пеллишер. Видели бы вы его глаза, когда он качался в петле…

— Ну и что же вы сделали? — перебил его профессор.

— А что тут можно сделать? Обрезали веревку, вынули его из петли, — сэра Джайлса все-таки слегка передернуло, — уложили в койку. Капеллан решил отложить дальнейшее воскресение, начальник тюрьмы отправился за дополнительными инструкциями, а я понаблюдал еще немного, никаких изменений не заметил и уехал. Так он и лежит теперь со сломанной шеей, только глаза живые. И проку от него никакого ни мне, ни кому-нибудь еще, будь он проклят, щенок слюнявый!

Пеллишер беспокойно заерзал в кресле.

— Меня это пугает, — проговорил он. — Хорошо бы понять, что это было.

— Она самая, Первоматерия, — кивнул сэр Джайлс. — Я и раньше так думал, а теперь совершенно убедился. Это — первооснова всего сущего.

— Но как оно работает? — спросил Пеллишер. — Как происходит воздействие? Хотя бы эти перемещения в пространстве?

— Камень ничего не делает, — немедленно отозвался сэр Джайлс. — Вы же видите, он не передвигает предметы.

Здесь иной принцип. Если вы в контакте с камнем, вам нужно выбрать место, захотеть оказаться там, совершить волевое усилие, войти в камень и выйти там, где вы хотите, потому что в нем — весь мир. Ну, напрягитесь, посмотрите чуть подальше собственного носа!

— Вы считаете, — медленно начал профессор, — что если установлен контакт, то даже обладая неполным знанием, можно… — он замолчал, не в силах сразу сформулировать мысль.

— Ну, ну, — радостно поторопил его сэр Джайлс, — давайте! Неужели катафалк вашего сознания не может добраться до крематория чуть побыстрее? Вы остановились на «можно». Что «можно»?

— Я подумал о Лондоне, — неожиданно продолжил Пеллишер. — Выходит, можно объяснить способ, которым он вернулся?

— Он… что? — резко спросил сэр Джайлс. — Что это вы несете, Пеллишер? Пондон вернулся? У него же нет камня.

— Я думаю, здесь не обошлось без вашего родственничка, — ответил Пеллишер, и в глазах у него мелькнул мстительный огонек, — вы же сами мне говорили, Тамалти, что видели судью, когда мы пытались и не смогли добраться до Пондона следующей ночью. Оказывается, вчера появилась заметка в газете, но я ее пропустил. И когда я пришел в лабораторию, он уже ушел оттуда. Его нашли еще вчера вечером, при обходе. Говорили, он слегка не в себе, и я, конечно, отправился к нему домой поговорить с ним. Как вы думаете, кого я там застал?

— Эргли! — выкрикнул сэр Джайлс. — Ей-богу, я этого Эргли в клочки разорву!

— Да нет, не Эргли, — остановил его Пеллишер, — там была эта его девица, секретарша. Она ему наплела с три короба, втерлась в доверие, и когда я пришел, он уже болтал с ней вовсю, и повторял, и повторял, что ничего не мог понять.

Мне было, в общем-то, неловко, я даже сначала хотел уйти, но он мне обрадовался и спросил, все ли в порядке с вибрациями. Помните, мы ведь сказали ему, что проверяем теорию «эфирных вибраций» из моей монографии. Он должен был читать «Дискретное целое».

— Надо сказать, он и сам был чертовски близок к тому, чтобы стать дискретным целым, — проворчал сэр Джайлс. — Ну, а что говорила девица?

— Да ничего особенного. Кудахтала над ним, как наседка. Интересней все-таки его рассказ. Он говорит, что занимался своей обычной работой и вдруг увидел у себя в руке камень. Но при этом он знал, что так и должно быть. Поэтому он ухватил камень покрепче и сказал себе: «Я там, где нужно. А потом он помнит, как падал откуда-то, словно с большой высоты, и тут его нашел лаборант. Вот и все. Как хотите, но без Эргли и этой девицы здесь не обошлось. Если они будут то и дело встревать в наши эксперименты…

Сэр Джайлс нетерпеливым жестом прервал профессора и глубоко задумался. Потом он вздохнул, встряхнулся и сел поудобнее.

— У меня есть план, — сообщил он. — Эта юная ведьма не случайно вмешивается в наши дела. За ней стоит мой дорогой Верховный судья. Ну что ж, я найду чем занять головку мисс Барнет, а заодно и свою голову потренирую. Если она может пользоваться камнем, то и другим это не возбраняется. Где он, Пеллишер? Знаете что, идите-ка по своим делам, а я поработаю.

Наверное, это была величайшая из ошибок сэра Джайлса Тамалти. Он изменил своей извечной научной любознательности, да, холодной, да, странноватой, но искренней, и решил проникнуть из области научных фактов в зыбкую область человеческих эмоций. Неудивительно, что он испытал сильнейшее потрясение, подставив себя под удар ненависти своего собственного родственника. Они с Эргли всегда благополучно избегали друг друга, и до сих пор никогда не сталкивались открыто. Но события последних дней превратили их из презирающих друг друга полузнакомых людей в самых настоящих врагов.