Владимир Угрюмов - Охота за царской казной

• Название: Охота за царской казной
• Автор: Владимир Угрюмов
• Издательство: Нева
• Жанр: Боевик
• Год: 2002
• ISBN: 5-7654-2475-9

Продолжение романа-боевика о современных боевых приключениях майора Олега Веселова. По обнаруженным документам белогвардейского полковника Генерального штаба Олег продолжает поиск утраченной после революции царской казны. Стремительно развивающиеся события вовлекают героя романа в опасные приключения на территории Сибири.

---

Тонкий ремешок на кармане рюкзака отсырел и разбух, и мне его никак не расстегнуть. С третьей попытки он все-таки поддается, и я с облегчением чувствую, как прочный моток троса, утяжеленный блоками и карабинами, у меня теперь в правой руке. Я уже просто вспотел и настолько стало жарко от чудовищного напряжения во всем теле, что дождь и ветер в данный момент кажутся чем-то вроде удобного вентилятора в жаркий летний день… Но кровь приливает к голове, и в глазах начинают прыгать темные пятна. Сколько я уже так вишу? Опасный и критический момент, но я знаю, что смогу продержаться еще минуты три, если не больше. Зажав моток троса в зубах, нащупываю необходимый карабин. Поудобней зажав холодный и мокрый металл в руке, отпускаю трос из зубов и тут же защелкиваю карабин на крючке рядом с моим побелевшим кулаком. Левая рука онемела, я ее не чувствую, гляжу на нее как на чужую, как будто кто-то еще, кроме меня, держится за этот крюк… Все, трос закреплен. Ослабляю крайнюю петлю снизу и вытягиваю тросик с еще одним зажимом на себя. Через пару секунд цепляю этот карабин за поясной ремень комбеза, который и рассчитан на подобные альпинистские случаи, имея специальные металлические кольца-петли. Перебросив рюкзак, снова влезаю правым плечом в его широкую лямку. Теперь можно и передохнуть. Крюк должен выдержать, раз уж столько времени продержал на себе не маленький груз.

Уже спокойно гляжу вниз. Менты, .похоже, убрались со двора. Хрен с ними, не до них.. Левой рукой продолжаю держаться за крюк, да мне и трудновато будет ее разжать, она мертвой хваткой вцепилась в крюк. Правой рукой стравливаю трос на нужную длину. Затем цепляю руку в петлю тормозного карабина и прочно в ней закрепляюсь, обхватывая зажим так, как это требуется. Пора вытаскивать ногу. Через минуту я уже завис на руках, упираясь ногами в стену дома, пока цепляю левую кисть в петлю второго блока-зажима. Повиснув на руках вдоль стены, спускаюсь вниз, поочередно отжимая и зажимая два блока. Стальная плетеная нить тросика, поменьше основного, тянется за мной из закрытой катушки от карабина, зацепленного за крюк под крышей. Коснувшись ногами асфальта, дергаю за эту стальную ниточку, предварительно застопорив коробку барабана. Отскакиваю в сторону. Легкий звон упавшего железа на асфальт заглушают рев ветра и шум ливня. Сматываю тросики, то и дело оглядываясь вокруг. Все тихо. Угнанную мной машину полицейские забрали с собой, а жаль… Захожу в парадную. Руки дрожат, как у последнего алкаша. Нужно перекурить. Сигареты почти все отсырели. Руки вытереть нечем, так как на мне все мокрое.

Обсушив пальцы дыханием, нахожу в пачке сухую сигарету и закуриваю. Смотрю на часы.

Ого! Половина второго ночи. Неплохо я тут поболтался на высоте. Выхожу на улицу. В подъезде я вновь начал замерзать в своих насквозь промокших шмутках, а на улице как будто теплее.

Прохожу дворами в надежде увидеть какой-нибудь автомобиль с хозяином внутри. Все тщетно. Ни одной живой души, и даже менты все куда-то подевались. В одном дворе в скверике торчит невысокая бетонная будка с ребристыми металлическими вставками воздухозаборников в боковых стенах. Насколько мне известно, такие будочки являются входами в городскую систему бомбоубежищ. Поковырявшись с нехитрым запором, проникаю внутрь и спускаюсь по лестнице, сваренной из прутьев арматуры, заперев за собой дверь. Спустившись, оказываюсь в бетонной трубе, по которой если и можно идти взрослому человеку, то только на полусогнутых.

Достаю из рюкзака мощный фонарь с водонепроницаемым покрытием. Яркий свет вырывает из темноты перспективу длинного хода по трубе. Что-то быстро прошуршало под ногами. Скорее всего, крыса. На потолке — потеки неизвестного происхождения, почему-то черного цвета .Двигаюсь вперед, моим шагам вторит гулкое эхо. Труба поворачивает влево, и луч фонарика упирается в круглый стальной люк. На штурвальном колесе дверного засова — хитрая распорка с замком, утыкающаяся краями в квадратный бетонный проем. Такие же, только поэстетичней, теперь вешают на рули автомобилей. Поставив фонарик на пол, достаю отмычки и открываю замок. Сняв распорку, поворачиваю колесо до упора, — дверь отворяется. Подняв фонарик и закрыв за собой дверь, иду дальше все по той же бетонной трубе. Прохожу метров тридцать. Снова люк-дверь. Открываю. Короткий переход, и чувствую, что постепенно труба уходит вниз. Воздух здесь сухой и теплый, но не застоявшийся — где-то есть вентиляционные отверстия, обеспечивающие его циркуляцию. Но главная система вентиляции должна находиться глубоко внизу. С поверхности бомбоубежище, рассчитанное на ядерные удары, воздух не забирает.

Во мне разгорается интерес исследователя. Недавно я выступал в амплуа кладоискателя, осталось теперь попробовать себя в роли искателя подземных приключений. Похоже, что с подобными заморочками у меня все в порядке…

Большая прямоугольная бункерная дверь перегораживает проход, который как-то незаметно расширился, и теперь мне не надо пригибаться. Кручу большое штурвальное колесо-засов, — обшитая бронированными листами и, судя по толщине, напичканная внутри свинцовыми пластинами дверь плавно отворяется, — петли хорошо смазаны. Оказываюсь в просторном коридоре. Потолки высокие, и на стенах установлены плафоны, но лампы не горят. Поверху идут плотные ряды кабелей коммуникационной линии. Закрыв за собой дверь, топаю дальше. Коридор разветвляется; теперь передо мной два хода — направо и налево. Выбираю путь влево. Похоже, здесь давно не ступала нога человека — все чисто, сухо, бумажек, мусора и бутылок не наблюдается.

Иду дальше по пологому спуску. Вскоре тоннель вновь разветвляется. На этот раз сворачиваю вправо. Под подошвами моих ботинок иногда громко похрустывают бетонные крошки. Снова массивная бункерная дверь. Открываю ее и тут же выключаю фонарик. Вдалеке замечаю слабый электрический свет. Прикрываю дверь и, опустившись на корточки, снимаю рюкзак. Достаю «бизон», навинчиваю глушитель. Плохо, что не было времени почистить оружие после интенсивной работы. К тому же в него наверняка попала влага.

Прячу фонарик и, закинув рюкзак за плечи, мягко крадусь в направлении желтого пятна света. Кто там может быть? Проверяющий от службы гражданской безопасности? Ремонтники? Бродяги? Вопросов тьма, а ответ впереди, там, где свет. Иду вперед. Голосов ничьих пока не слышу, и это немного успокаивает. Источник света уже близко, он где-то сбоку, а тоннель ведет дальше в темноту. Вижу проем без дверей и оказываюсь в небольшом узком коридорчике, освещенном тусклыми лампами в запыленных плафонах.

Десяток осторожных шагов, и заглядываю в проем в стене, — большое эвакуационное помещение с откидными кроватями; в самом его конце имеется выход влево, и оттуда доносятся чьи-то негромкие голоса. Держу «бизон» наготове и, подкравшись к проему, прислушиваюсь.

— …а потом Чиж как винтанул по кустам, а у тех, в машине, только челюсти поотпадали!..

Когда рассказчик замолкает, слышится приглушенный смех нескольких человек.

— Где эти, бля, придурки ползают?! — говорит раздраженно чей-то грубый голос.

— Да не волнуйся, Михалыч, — отвечает S ему кто-то с ноткой уважения в голосе. — Чинарик все правильно сделает.

— Посмотрим, — недовольно буркает грубый голос.

— А вот, братаны, новый анекдот! Мне Леха вчера приколол, так я чуть не уссался! — слышится еще один веселый голос. — В Москве, бля, на заправку мерсятина шестисотая подкатывает, ну и в очередь встает. С понтом, культурные!.. Ну вот, бля… А впереди мерса еще две тачки очереди дожидаются. Ну, эти не навороченные, а такие, на хрен, попроще. Ну и тут, короче, — «гранд чероки» и без базара в нагляк подкатывает, влезает вперед. Ну вот… Короче, из джипа двое быков выползают, и, ясный хрен, все на рыжье, на пальцах, на понтах и глазами стригут по ближним тачкам, мол, кто не в масть рискнет хавальник открыть. Ясное дело, те, что попроще, в жопу уткнулись и в сторону дышат. Тут, бля, в мерсятине стеклышко тихо так опускается и ручка такая, с лапкой что колесо мерса, на борт, а на ней брюликов карат на тридцать… И из мерса рычат: «Эй, там, на „уазике"! Свалили на хрен!!»

Раздается дружный гогот. Смеется даже тот, кого назвали Михалычем.

На данный момент картина мне ясна. Местные бандюганы облюбовали городское бомбоубежище для обтяпывания своих дел. Не могу сказать, что парни плохо соображают. Место тихое, уединенное, и вряд ли посторонние здесь часто .бывают. Вроде бы пора и сматываться отсюда подальше, но что-то удерживает меня. В первую очередь, пожалуй, мысль, что неплохо бы переодеться в другие шмутки. Мысль очень интересная. Тем более что, судя по голосам, бандюганов человек четверо, не больше.

— …новый русский приходит в Швейцарии в банк, — продолжает травить все тот же весельчак. — Приводят его к пахану, ну, к главному банкиру. Ну, вот… Ну и наш трет, значит: «Дайте, мол, кредит сто баксов, а я вам свой „кадиллак" оставлю в залог на год. Ну, бля, у банкира шары на лоб: ни хера себе кредит! За „кадиллак" всего-то сто долларов просят. В общем, базара нет — дали нашему братану кредит сто долларов под три процента годовых. Ну, бля… А через год новый русский опять прилетает в Швейцарию, идет в банк, отдает сто баксов и сверху три процента и свою тачку забирает. Тут банкир не выдержал и к нашему: так, мол, и так, открой секрет, как можно что-то прокрутить серьезное за сто долларов? Ну, бля, они ж там врубаются за бугром, что наши пацаны хоть и не базарят как они, и жрут с ножа, а мозги имеют все-таки покруче… Ну, вот, а наш уже литряк на грудь принял в самолете и ржет над банкиром: „Да, херня, братан, просто где я другую такую дешевую стоянку на год найду?“