Джеймс Риз - Книга теней

• Название: Книга теней
• Автор: Джеймс Риз
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00632-8

Дебютная книга молодого американского писателя и сценариста, утонченная стилизация под готический роман с выведенным на первый план эротическим подтекстом заслужила у критики лестные сравнения с романами таких мастеров жанра, как Энн Райс и Антония Байетт. Действие происходит во Франции в начале XIX века. Юная монастырская воспитанница Геркулина, обвиненная в сношениях с дьяволом, получает помощь с неожиданной стороны; в числе ее новых знакомых – инкуб и суккуб, и таинственный Асмодей, и придворная художница обезглавленной французской императрицы, которая поручает Геркулине опасное задание и доверяет ей тайну своей «Книги теней»…

---

Время шло, минуло не менее часа.

Я сидела, задумчиво глядя на гробницу двух детей Карла VIII и Анны Бретонской в углу собора, недалеко от меня. На ее белом мраморе были вырезаны изображения дельфинов, которые, как говорят, сопровождают мертвых, и эмблема Анны – горностай, похожий на лисицу, а также виноградные лозы, украшенные цветами, листвой и фруктами. И мальчик, и девочка умерли совсем юными, естественной смертью, и теперь лежали бок о бок, в ногах и изголовье усопших – по паре ангелов. Я была очарована изяществом этой гробницы, размышляя, ушла ли моя меланхолия или приобрела иные, более утонченные формы. Может быть, отточенная о мрамор гробницы, она стала острой, как клинок?

Ответ на этот вопрос пришел в образе женщины.

Я не слышала, как большие двери растворились за моей спиной, да и поток дневного света не рассеял полумрак собора. Но я услышала что-то, вернее, кого-то. Обернувшись, я увидела, что она идет по главному проходу. Длинная черная вуаль и полумрак скрывали лицо женщины. Я почему-то решила по ее манере идти, по ее упругой походке, что это невеста. Она не села на отдельную скамью, как я ожидала. Нет, она приближалась ко мне.

Женщина остановилась у конца скамьи, моей скамьи. Потом повернулась и, не преклонив колени, медленно двинулась вдоль скамьи в мою сторону. Не видела она меня, что ли? Я кашлянула и отодвинулась немного дальше, но она продолжала идти, невероятно грациозно, словно плыла, не испытывая никакого неудобства из-за узости прохода. Подойдя, села рядом со мной.

Она не подняла свою длинную черную вуаль, но, когда слегка повернулась, радуга витража упала на темный тюль, и я смогла различить ее профиль. Женщина была молода и красива, масса распущенных рыжих волос падала на ее плечи. Широкая юбка зеленовато-голубого цвета легла на скамью аккуратными пышными складками, когда она села. Я украдкой взглянула на ее черный, доходящий до лодыжки башмак с тремя перламутровыми пуговицами на внешней стороне.

Полуденное солнце закрыли облака, в соборе потемнело. Еще через мгновение солнце выглянуло, и лучи красного, желтого, зеленого и других цветов вновь обрели прежнюю яркость. Голубоватый свет, как дым, висел в воздухе. Тени пролетающих птиц мелькали в витражном стекле: на нем были изображены пилигримы, святые и мученики, которых нисколько не беспокоил изменчивый свет и тени птиц, как, впрочем, и ведьма, глазеющая, задрав голову, на их пестрые фигуры. Я позавидовала их вечному спокойствию, неизменности их давно завершившихся жизней, почувствовала, что в моих глазах стоят слезы. И тогда заговорила женщина, сидевшая рядом.

– Не плачь, – сказала она. Голос у нее был теплый, глубокий, ласкающий слух. Но больше всего меня удивило вот что: как она узнала, что я плачу, даже не оборачиваясь ко мне? Я ведь за долгие годы прекрасно научилась сдерживать слезы – никаких бурных рыданий и вздымающихся плеч. – Не плачь, – повторила она и опустилась на колени. Сперва мне показалось, что она падает, и я уже была готова протянуть руку, чтобы поддержать ее. Она двигалась как марионетка, управляемая сверху спутанными нитями или чьей-то нетвердой рукой. Но когда я села на место, наблюдая, как она… как это тело становилось на колени… Представьте себе лицо, всплывающее из-под воды; не знаю даже, как все это лучше описать: руки женщины, словно не принадлежащие этому телу, судорожно поднимают вуаль, и моему взору предстает, подобно маске, надетой поверх этой смертельно неподвижной, незнакомой личины, столь хорошо знакомое лицо Мадлен де ла Меттри.

Да, я увидела то, что увидела, но только когда Мадлен робко положила свою холодную руку трупа поверх моей, только при этом ледяном прикосновении и звуках невыразительного, как бы надтреснутого голоса, ее голоса, вернувшегося к ней, я поняла, что именно Мадлен сидит рядом со мной – призрак, обитающий в мертвом теле.

– Моп Dieu! – вскричала я, вскакивая. – Что ты…

– Сядь! – приказала она. И добавила, словно извиняясь: – Так гораздо легче, ведьма. Не могу ж я разгуливать по улицам Тура такая, как есть.

–  Зачем вообще ходить пешком? – спросила я. – Я думала, ты передвигаешься… как тебе вздумается, без необходимости…

– Иногда это забавно. Садись же!

Мне оставалось только удовлетвориться сказанным и не задавать больше вопросов. Что ж, посижу еще в соборе, ведя беседу с мертвецом.

– Кстати, кто это? – пришлось мне спросить.

– Недавно умершая , – ответил суккуб, – но она ужасно быстро коченеет … – Мадлен с трудом согнула пальцы левой руки, потом – правой и, повернув ко мне голову, решительно добавила: – Не твоего ума дело, ведьма, кто она .

– Ее не хватятся? – Я подумала вот о чем: есть ли у нее дочь или сын, которых придется прогонять?

– Ее не хватятся до тех пор, пока не найдут , – ответила Мадлен загадочно, добавив после паузы: – И я ее не убивала, если ты об этом думаешь. Я нашла ее неподалеку, одетой, но лежащей рядом со своей кроватью. Да, у нее было молодое сердце, но больное: оно остановилось вскоре после рассвета. Пусть те, кого она любила, найдут ее здесь, ближе к ее Богу.

Именно это не давало мне покоя: не убила ли Мадлен эту ни о чем не ведающую женщину, чтобы вселиться в ее тело? И хоть мне хотелось похвалить Мадлен за ее вроде бы добрый поступок, я больше ничего не сказала. Мадлен тоже ничего больше не говорила чужим голосом. Мы так и сидели вдвоем, плечом к плечу, в соборе Святого Гатиануса в Туре. Если бы вошел какой-нибудь верующий, мы показались бы ему двумя грешными душами, погруженными в молитву.

Наконец Мадлен заговорила, на этот раз… другим голосом:

– Встань на колени рядом со мной. Я тебя не вижу… Эта шея совсем перестала гнуться…

Я повиновалась.

– Пожалуйста, – попросила я, – не говори этим голосом. Я, в конце концов, привыкла к твоему, и мне невыносимо напоминание о том, что я здесь с…

– Хорошо… Теперь слушай, ведьма. Я пришла… Я пришла, чтобы поблагодарить тебя.

Если бы кто-то был сейчас рядом с нами, голос Мадлен показался бы ему движением воздуха, словно от трепыхания крыльев одинокого голубя, которого я заметила высоко под сводами нефа. Ее голос стал немного иным, звучал суше. И все же в нем оставалось и что-то водянистое, как в переполненной канаве; возможно, ее голос изменился, когда я прибегла к колдовскому искусству, чтобы остановить кровь… Наверно, именно за это она пришла благодарить меня.

– Заклинание тогда подействовало? – спросила я, хотя знала, что так оно и было. – Кровь…

– Да. Надо надеяться, что твое ремесло будет иметь такую же силу и на перекрестке дорог .

– Понимаешь, я не имею представления, как… Не знаю, смогу ли я…

– Поэтому я и пришла. Поэтому и следовала за тобой, проникнув в это остывшее тело .

– Но зачем?

– Чтобы поблагодарить тебя и рассказать больше о нашей миссии, как называет ее Себастьяна.

Я промолчала. Кто же наконец расскажет мне то, что я должна знать, да так, чтобы не приходилось все это выпытывать, делать умозаключения, гадать, беспокоиться и недоумевать?

– Ты, конечно, знаешь, что вот уже две сотни лет я пытаюсь умереть и таким образом избежать своей участи. Я испробовала столько различных способов…

Она умолкла. Я наблюдала, как она неловко пыталась свести вместе свои неживые руки, судорожно сжимая их, чтобы принять позу молящейся.

– Да, я слышала, как вы говорили с отцом Луи, но не знала, что вы имели в виду.

– Конечно, ведьма, откуда тебе это знать?

–  Так расскажи мне! – воскликнула я, сама себе удивляясь. – Расскажи все, что ты знаешь о смерти!

После этого мы обе – enfin[115], все втроем – долго сидели в пустом соборе, глядя перед собой.

Наконец Мадлен заговорила.

– За годы, прошедшие после моей смерти, я много путешествовала с единственной целью: найти путь, ведущий назад, в жизнь. Пожить еще хотя бы немного – вот все, чего я добивалась, но всегда тщетно. Меня не интересовало, какую я обрету телесную оболочку – будь то ребенок или нищенка, дурак или монашенка, – я хотела лишь вернуться к состоянию смертности, снова жить, зная, что потом умру по-настоящему и окончательно. Покончить с этой бесконечной отсрочкой… с этой подвешенностью в вечности, на которую меня обрек некий церковный обряд или ритуал.

–  Ты думаешь, это церковь так с тобой сделала?

– Уверена. Это сделала церковь, это не божеское деяние… Но как это произошло, понятия не имею . – Под вуалью я увидела повернутое ко мне лицо Мадлен поверх того, другого лица, отделенное от него. – Но если я не знаю, как это случилось, могу ли я отменить сделанное? По силам ли это кому-нибудь или чему-нибудь?