Наталья Резанова - Ветер и меч

• Название: Ветер и меч
• Автор: Наталья Резанова
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5- 94850-322-4

«Рассказчица историй» и «Ветер и меч» — повествования о невероятных похождениях девы-воительницы Мирины, рассказанные ею самой. После падения Трои она во главе небольшого отряда амазонок ведет войны на море и на суше: с пиратами, атлантами, Горгонами… Она пробует создать свое справедливое государство, где не будет места ни религиозной, ни социальной дискриминации. И всегда и везде Мирина пытается постичь души окружающих, разгадать их мысли и чаяния…

---

Мормо, старшая, смотрела на меня пристальнее других из-под морщинистых век. Она была почти лысой и походила на странную белую черепаху. У Горго глаза на одутловатом лице чернели, как маслины, и будто скрывались под такой же маслянистой пленкой. Младшая стояла, надменно вскинув голову, и в этом я уловила неуверенность.

— Ты говорила, что не владеешь магией, — сказала Мормо.

— Повторишь ли это перед лицом Богини?

— Не владею.

— Но ты умеешь останавливать кровь и затягивать раны?

Она была, несомненно, умнее Хепри, и поняла, почему на мне нет шрамов.

— Мы все более-менее это умеем.

— И не считаете это магией?

— Возможно, вы понимаете магию шире, чем мы.

— У тебя есть личный Дар?

— Очевидно, память. Вернее, запоминание историй прошлого для будущего.

— Нет прошлого, нет будущего, — хрипло произнесла Горго. — Есть вечно длящееся «сейчас».

Я положила руку на лунный образ и произнесла клятву, которую не нарушала и не собираюсь нарушать впредь.

Из того, что я поклялась молчать о мистериях и обрядах храма, не следует, что я ничего не скажу о его жрицах. Их было много, около полусотни. Будет ли правильным отметить, что я наблюдала за ними столько же, сколько и за самими обрядами? Верно, но этим я и ограничусь.

Я вернулась после первого круга обрядов, продолжавшихся, вероятно, двое суток. Вероятно, а не точно, потому что мы не покидали храма, переходя из одного помещения в другое. Подземелья ветвились как вширь, так и вглубь. И все это время я не видела смены дня и ночи. Это входило в замысел жриц.

— Ведь в материнском лоне всегда темно, так сказала мне Горго.

— Да, но каждый младенец должен выйти из лона матери, — отвечала я.

— Никто не рождается и никто не умирает, — твердила она.

— Так гласит заповедь Пути. Но мне кажется, что мы движемся не по тому Пути в противоположные стороны.

Мы уже выбрались с нижних ярусов (или сотов?) подземелий и находились в одном из залов справа от главного зала со статуей, среди колонн и высоких глиняных горшков.

— Нет такого понятия «Путь».

Есть. Ты и твои сестры указываете одно его направление — вниз, вглубь. Но есть и дорога ввысь. Они не противоречат друг другу. Гора — это лишь вывернутая наизнанку пещера.

Ее бледное лицо кривилось.

— Если твой меч хотя бы наполовину столь же быстр, как твой язык, я по праву признаю тебя великой воительницей.

— Не великой. Просто знающей свое дело.

— Именно поэтому тебя и принимают здесь. Мы не слепые. Мы не только держим осведомителей по побережью. Мы, не выходя отсюда, пускаем в путешествие свой блуждающий дух. И мы знаем, что Змеиное Болото — последний оплот истинной веры. Общины, где еще почитают Богиню, ныне отравлены и осквернены.

— Таких много.

— Таковы все! И твоя тоже. Но ты еще можешь исправиться, если будешь служить Богине.

— Я всю жизнь служу Ей.

Недостаточно. Нужно превратиться в орудие Ее суда. И только так вершить свой суд над иноверцами, которые подавляют и оскверняют мир Богини. Они говорят о своих богах… Богах! — словно плюнула Горго. — Как будто божественное начало может принимать мужской облик! Неспособные понять, что лишь женское начало непобедимо, они довольствуются тем, что принижают его, либо делают вид, будто его вообще не существует. Но только женщины имеют сами в себе все нужное для жизни и смерти, не нуждаясь ни в чем. Только в них есть неистовство Богини, способное карать, не смиряясь, не рассуждая…

До последнего слова мне нечего было возразить, и я помалкивала, но тут встрепенулась и прервала ее.

— Не рассуждая? Не вижу, почему служение Богине должно быть нерассуждающим.

— Это и есть твой порок. Ты слишком сосредоточена на себе. И нужно забыть себя и отдаться во власть Богини.

— Ты думаешь, Богине нужны забывшие себя?

— Забыть! Забыть все, кроме нее! Нужно, чтобы тебя захватила ее сила, и тогда ее сила будет твоей. И слабые будут захвачены так или иначе. Но сильные должны желать быть захваченными!

Зрачки ее пульсировали, как у кошки, голос то шипел, то поднимался до визга. Все это отнюдь не походило на священную болезнь, как можно было предположить. Она просто соскальзывала в ритуальное безумие, в область духов бездны…

Я еще не успела сообразить, что мне надо предпринять, как из-за колонны тяжелой походкой выступила Мормо. Глядя на Горго, она протянула руку ладонью вперед, словно ловя ее взгляд. Горго точно окаменела. Старуха взялась за маску Горго, висевшую у нее на груди, и натянула ей на лицо.

— Ступай во внутренние покои, сестра, — произнесла Мормо.

Горго тотчас повернулась и двинулась во тьму.

— Нельзя осуждать за излишнее рвение, — сказала Мормо, устремляя взгляд вслед ей, но обращаясь ко мне. — А ты осуждаешь.

Я хотела сказать, что стараюсь никого и ничего здесь не осуждать, однако промолчала.

Старуха повернулась ко мне, прислонившись к колонне. Я осмотрелась и оперлась локтем на край ближайшего горшка. Он выглядел достаточно устойчивым.

— Мы должны договориться с тобой, Мирина. — В первый раз она назвала меня по имени без всяких «служанок Богини» и тому подобных оборотов. — И поэтому я объясню тебе, в чем твоя ошибка. Не так, как делала это Горго. Она захвачена, а ты нет. Судя по всему, ты не подвержена никаким видам внушения.

— Не превращаюсь в камень от взгляда горгоны?

— Так называют это непосвященные. На самом деле подобному «взгляду горгоны» не так уж трудно научиться. Но мы тщательно храним это умение в тайне, ведь до недавнего времени это было едва ли не единственное оружие нашей защиты. Теперь может появиться другое.

— Я и мой меч.

— Ты и твой меч. Нам, разумеется, известно о событиях на Керне. Солнцепоклонники получили хороший урок. Но недостаточно сильный. Ты, вероятно, сама это чувствуешь, раз пришла к нам. Тебе не по душе наши ритуалы… Но это единственный способ поддержать правильный порядок. А ты, низвергнув царя солнцепоклонников, сохраняешь порядки, заведенные им. Все это: торговля, ремесла, мореплавание, — чем присные Богини не должны заниматься и во что не должны входить.

Я собиралась сказать, что царь Керне как раз не занимался и не входил в вышеуказанные порядки, и мне пришлось их восстанавливать, однако снова промолчала.

— Еще раз повторю тебе то, что ты уже слышала — в лоне Богини время остановилось. А ты хочешь заставить время двигаться. Если бы ты понимала, к чему это приведет!

Это были уже не прежние камлания и радения. Эта женщина, правившая в храме, где учили не рассуждать, рассуждать умела, что меня заинтересовало.

— К чему же?

— Все ценности, ради которых мы живем, ради которых служим, рухнут. Власть Богини, которая не может исчезнуть совсем, приобретет непередаваемо уродливый, жалкий вид…

Это было не то, что я ожидала услыхать. Вместо логики — опять риторика.

Приготовившись выслушать длинную и скучную фразу, я перебросила руку через край горшка и случайно коснулась рукой его содержимого. И замерла. Поворошила то, что оказалось под рукой. Нет, я не ошиблась. Горшок был полон костей. Что, в общем-то, не могло меня потрясти. Я же видела их ожерелья и пояса. Но какие это были кости… Маленькие, тонкие, хрупкие, словно птичьи…

— Не слушая речей Мормо, я нагнулась и принялась обеими руками разгребать груду костей. Потом бросилась к другому горшку. К третьему… Везде оказалось то же самое. И ты уверяешь меня, что Богиня требует крови детей?

— И этого тоже. — Голос Мормо был тверд. — Разве у вас не так?

Сознание мое отчаянно работало. Да, про пас всегда говорили, будто мы убиваем своих детей. Но при том море лжи, которое нас всегда окружало, я не обращала внимания на эти слухи… И на их истоки…

Множество горшков, забитых костями младенцев… Жертвоприношения совершались сотни лет. И вряд ли убивали только тех, кого приносили сюда паломники. У Мормо и Торга — тела многократно рожавших женщин. А, исходя из того, что я видела…

— Вы убиваете всех своих детей?

— Нет, — так же спокойно отвечала она.

— Только мальчиков, и еще — рожденных в несчастливые дни.

Я повернулась к ней. На ладони у меня лежал череп младенца.

— Я сокрушила атлантов и уничтожила их царя лишь за то, что они приносили кровавые жертвы. Но они, по крайности, убивали взрослых!

Впервые ее самоуверенность дала трещину.

— И это говоришь мне ты, собственноручно убившая, вероятно, больше людей, чем было заклано на алтаре Богини?!

Да. Только я никого, как ты выражаешься, не заклала. У моих противников всегда было оружие и возможность обороняться! А ты называешь властью… Властью над этим… — детский череп соскользнул с моей ладони об ратно в горшок. — И этим собираешься вербовать меня в союзницы?

— Ты ничего не понимаешь в природе власти — в природе силы тьмы и крови, что создают ее. Ты поняла бы, если бы не струсила и не отступила после первого круга обрядов, ограничившись ролью зрительницы, но не участницы. Ты боишься, что Богиня заберет власть и над тобой, и над твоей тщательно лелеемой волей.