Эдвард Радзинский - Наполеон: Жизнь после смерти

• Название: Наполеон: Жизнь после смерти
• Автор: Эдвард Радзинский
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-264-00313-0

В своем новом романе Эдвард Радзинский не перестает удивлять нас невероятными историческими фактами. Роман написан в форме записок императора Наполеона, продиктованных им своему секретарю на острове Святой Елены. В них император рассказал о своем детстве и начале военной карьеры, победоносных битвах и любовных приключениях, о пути к власти — сначала во Франции, потом в Европе…

Но был ли император полностью правдив? И зачем он диктовал свои записки — для себя, для потомков… или совсем с другой целью?

Новая, совершенно неожиданная версия жизни и гибели великого Наполеона Бонапарта — в романе «Наполеон: жизнь после смерти». Новая книга Эдварда Радзинского из знаменитого цикла исторических исследований о великих правителях. Книги «Николай II», «Сталин» в течение длительного времени занимали первые места среди бестселлеров. И сейчас эти книги вызывают живой интерес и у молодого, и более старшего поколения, по-прежнему читаемы и пользуются невероятным спросом.

Поражения Наполеона, императора Франции, были забыты — остались только победы. И хотя в сонм бессмертных ему не удалось войти владыкой величайшей империи, он вошел в него куда более прочно — гением и страдальцем. А его старый враг Шатобриан вынужден был написать: «Это Карл Великий и Александр Македонский, какими их изображали древние эпопеи. Этот фантастический герой и пребудет теперь, после смерти императора, единственно реальным...»

---

В тот день чернь познала ничтожество властелина. И я не сомневался: теперь они обязательно придут сюда вновь! И в знаменитый день десятого августа все с той же террасы я увидел конец ничтожной, слякотной власти… Дворец Тюильри вновь осажден наглым, подлым сбродом. Жалкое сопротивление швейцарцев… Вместо решительного пушечного залпа в толпу — беспорядочные одиночные выстрелы. И уже победившая чернь, сметая гвардейцев, ворвалась во дворец…

Потом, когда дворец был взят, я пошел посмотреть. Дальше двора меня, разумеется, не пустили. От тесноты ли места, или оттого, что я видел это в первый раз, но я был поражен таким количеством трупов: двор был устлан телами швейцарских гвардейцев… И все это время я слышал отчетливый голос: пришло, пришло твое время!..

Но начал я с ошибки — вернулся на Корсику и явился к генералу Паоли. Тот долго причитал «как летит время», спросил о матушке, в которую был, конечно, как и все, влюблен. Я прервал эти старческие вздохи: «Генерал, я появился на свет, когда моя родина гибла. Вы должны поддержать человека, рождению которого были свидетелем… Моя жизнь принадлежит борьбе за свободу моей Родины. Я хочу сражаться вместе с вами!»

И он ответил мне, вздохнув: «Ты отстал от времени, Наполеоне, — разговариваешь смешным языком Плутарха. Ты до сих пор не покинул свою юность. К сожалению, мне нужны не говоруны-мечтатели, а молчаливые силачи-бойцы. Ты слишком мал ростом для испытаний, которые нам предстоят».

Не думаю, чтобы моя патетика показалось ему столь смешной. Причина его слов была, конечно, иная — генерал Паоли был прирожденный вождь и его чуткое ухо услышало конкурента! И он испугался… Ну, а потом и я разочаровался в корсиканской независимости. Ступени, ведущие к славе… я не нашел их на своем острове. Для всемирной славы он был слишком мал. И вскоре я снова был в Париже…

Пожалуй, на сегодня хватит. Перепишите и принесите мне утром. Лучше пораньше. Думаю, днем они переведут нас на другой корабль.

Вернувшись к себе в каюту, я до рассвета диктовал бедному сыну все, что записал и запомнил. А потом долго думал: как хитро император пропустил самое интересное!

О тех днях мне много рассказывал мой друг корсиканец Фернан, сражавшийся с генералом Паоли и эмигрировавший потом в Англию. Сначала будущий повелитель Франции принял участие в мятеже против Франции — командовал отрядом корсиканских сепаратистов, а потом… потом подавлял этот мятеж! Ибо сделал окончательный выбор — предпочел великую Францию маленькому родному острову. И вскоре уже штурмовал крепость, где засел генерал Паоли, но тщетно. С этого безуспешного штурма и началась военная карьера того, кто впоследствии завоюет целый мир…

А тогда он вместе с матерью и братьями был объявлен вне закона вчерашними сподвижниками. И, видимо, теми же горными тропами, какими когда-то спасалась от французских солдат, Летиция уводила с острова свою семью от разгневанных корсиканских патриотов, от вчерашнего кумира — генерала Паоли. На крохотном суденышке в шторм они отплыли к берегам Франции…

Все это, естественно, я тогда тоже записал. Ибо в ту ночь решил делать записи не только для него, но и для себя. Точнее — для Истории. Императору, разумеется, я показывал лишь его диктовку.

Утром я принес ему переписанное. Он даже не стал читать — тут же разорвал.

— Я подумал, что… все не нужно! И детство, и отрочество у всех одинаковы. Все молодые Вертеры похожи друг на друга. А так как «Вертер» уже написан… и я ничего не могу прибавить к великой книге… — Он усмехнулся. — Короче, этот период мы пропустим. Напишем лишь несколько предложений… Уже тогда я презирал все, что не есть Слава. И уже тогда знал все, что со мной случится! И оттого я окончательно понял — моя душа более не принадлежит маленькому острову, ей нужна Вселенная!.. Это был все тот же голос судьбы. Услышать его дано только избранным… Именно поэтому я, вчерашний мятежник, объявил комиссару Конвента: «Что бы ни случилось, Корсика должна быть соединена с Францией». Так состоялось мое второе рождение. Корсиканский акцент и окончание «е» в имени можно… нет, нужно было отбросить. Ибо не было больше Наполеоне Буонапарте. Был Наполеон Бонапарт, приехавший в Париж. Чтобы, как все честолюбцы, завоевать великий город? О нет! Прекрасную Францию? Тоже нет! Весь мир!..

Он стремительно заходил по каюте:

— Я набросал план нашей работы. Записывайте! Надо начинать не с рождения Бонапарта, а с рождения Наполеона. А его истинное рождение — это осада Тулона. Потом пойдет подавление восстания роялистов, консулат, империя… Далее — политика в отношении Англии, блокада гнусного острова… Затем — российская кампания, победа «генерала Мороза» над Великой армией… Эльба, Сто дней и Ватерлоо. Вот и вся жизнь… Между прочим, я сделал огромную ошибку, заночевав во Флерюссе и отсрочив начало битвы. При Ватерлоо сражение надо было начать на сутки раньше, тогда Веллингтон и Блюхер не успели бы соединиться… После Ватерлоо — вся история подлой ссылки на остров… Кстати, вы автор «Атласа»… что-нибудь знаете о Святой Елене?

— Конечно, Сир. Во-первых, когда-то вы хотели его захватить…

Я забыл о его удивительной памяти. Он тут же подхватил:

— Мы должны были высадить там десант — полторы тысячи человек с четырьмя орудиями. Но не вышло — после победы англичан при Трафальгаре каждое судно было на вес золота. Так Господь оставил остров у англичан — приберег, очевидно, для меня… Дальше…

— Я посмотрел в моем «Атласе»: остров небольшой, тринадцать километров в длину и около двадцати в ширину. Принадлежит Ост-Индской компании, население: чиновники и купцы. Остальные три четверти населения — негры-рабы. Четыре тысячи миль от Европы и вдвое меньше… от Америки. Ближайшая суша — остров Вознесения — тоже принадлежит англичанам.

— Итак — вода, вода, вода… Нас будет сторожить океан. Негодяи выбрали правильно.

— Но Америка, Сир…

— Не надейтесь, Лас-Каз, у нас другие планы… Климат?

— Тропики, экваториальная жара и постоянные ливни.

— Это значит — дизентерия, лихорадка, рвота, сердцебиения. — Мне показалось, что он улыбнулся. — Таковы будут условия для коронованного Папой монарха… И условия эти непременно украсят вашу будущую книгу…

И он продолжил диктовать план:

— Далее в дополнение к биографии мы с вами запишем ряд размышлений. Некий краткий очерк войн прошлого, походы великих — Тюренна, Фридриха и Цезаря. И еще — об укреплениях, об организации армии… для будущих военных учебников. Таков наш минимум.

— Я безмерно счастлив оказанной мне милостью, Сир. Мы напишем об Истории, которую творили вы.

— Но вы должны понимать: при таком климате неизвестно, сколько мне будет отпущено времени. Следует торопиться… Вам выпала удача — записать все, что я хочу рассказать о себе миру. И мне выпала удача — получить время для этого. Обычно люди, подобные мне, обремененные государственными заботами, не успевают этого сделать. Если бы я скончался на троне, я остался бы загадкой для всех. Сейчас, в моем несчастье, я наконец-то смогу поведать людям о себе. И надеюсь, что эта будущая книга в чем-то изменит мир…

В дверь каюты постучали.

— Как я и предполагал — пора. Ступайте собирать вещи, нас переводят на другой корабль. Видимо, вон тот… «Нортумберленд». — Он, усмехаясь, указал в иллюминатор, где был виден стоящий на рейде большой корабль. — Он и повезет нас на забытый Богом остров.

Я откланялся. Император, как обычно, забыл меня поблагодарить. Потом вспомнил — и потрепал по щеке…

Самое удивительное — он был в хорошем настроении. После всего, что случилось!

И только теперь, по прошествии стольких лет, я окончательно понял — почему!

Наш первый день плавания. «Нортумберленд» — огромный семидесятичетырехпушечный фрегат. Его сопровождает целая эскадра, я насчитал девять кораблей. На палубах все красно от мундиров англичан — на остров везут наших тюремщиков. Две лучшие каюты на фрегате занимают император и командующий флотилией адмирал Кокберн.

Император вышел на палубу — провожает уходящие берега Англии. Прощается с Европой, которая должна была ему принадлежать… Возвращается в каюту. И более не выходит. Даже к ужину.

Почти все время он проводит в своей каюте по правому борту. Там есть туалетный столик, умывальник и два кресла. И серый матрас на полу у койки императора — на нем спит верный Маршан…

Каково же было мое удивление, когда я недавно узнал, что Маршан, этот бессловесный преданный пес, тоже вел дневник! Он описал жизнь императора на острове… точнее, его смерть… его загадочную смерть. А я-то считал, что простодушный Маршан делал только то, что ему приказывал император… Или?.. Или, может быть… это был тоже приказ — писать дневник?.. Ну конечно, как же я сразу не понял!