Елена Топильская - Мания расследования

• Название: Мания расследования
• Автор: Елена Топильская
• Издательство: Нева
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-7654-3623-4

Следователь Маша Швецова уверена, что тяжелее всего раскрыть похищение человека. Именно поэтому она взялась за дело о похищении молодого бизнесмена, которое уже ведет городская прокуратура. Дело абсолютно «глухое»: молодой человек совершенно не имел врагов, дела фирмы вел аккуратно, с криминалом связан не был. Полное отсутствие каких-либо зацепок! Времени, чтобы распутать этот «гордиев узел» у Маши совсем мало: чем быстрее она придет к разгадке, тем больше шансов, что бизнесмен еще жив.

---

— Вот только не надо! — жестко обрезала меня Зоя. — Горчаков нам уже сказал, что ты вчера с ним поспорила, что раскроешь самого крутого потеряшку. А круче Нагорного пока в Питере нету.

— На что хоть спорили? — мрачно поинтересовался опер из ОРО, всем своим видом показывая, что отныне собирается поддерживать со мной дипломатические отношения только из вежливости.

Я прижала руки к груди:

— Ребята, правда, я никакого Нагорного в свое производство не просила! Мы с Лешкой просто разговаривали…

Зоя театрально стукнула кулаком в дверь кабинета Горчакова, и мой вероломный друг и коллега тут же нарисовался в проеме.

— Леша, что ты народ дезинформируешь? — набросилась я на него, но он решительно пресек мои поползновения.

— А что, скажешь, мы с тобой не спорили?

— Но это же так, шутка была, — пролепетала я.

— Хорошенькая шутка, — возразил Горчаков и отвернулся от меня. — Я-то думал, граждане, что она просто болтает, а она, оказывается, просто почву готовила. Сопроводиловка-то из городской еще в пятницу подписана, то-то она в воскресенье уже намекала, что ей любого потеряшку раскрыть — раз плюнуть, — доверительно сообщил он собравшимся.

Я махнула рукой и скрылась у себя в кабинете. Ну ладно же, Лешенька! Попросишь ты у меня хлебушка в голодный год!

Буквально через три минуты Зоя с торжествующе-скорбным видом принесла мне увесистый том, аккуратно подшитый следователем отдела по расследованию умышленных убийств и бандитизма Управления по расследованию особо важных дел прокуратуры города. К делу был приложен толстый пакет, тщательно заклеенный и опечатанный с обеих сторон. Наша секретарша шваркнула дело с пакетом мне на стол, с треском раскрыла разносную книгу и ткнула пальцем в строчку, где мне надлежало расписаться, после чего гордо удалилась. Без слов было понятно, что мои вечные поиски приключений достали даже ее, поскольку возросшая нагрузка на район косвенно заденет и ее обожаемого Горчакова, не говоря уже о том, что я постоянно вовлекаю Лешеньку во всякие рискованные мероприятия, подвергая опасности его драгоценную жизнь и здоровье. (Мои жизнь и здоровье, естественно, такой ценности не имеют).

Уже от дверей Зоя сухо бросила:

— И к шефу зайди, он просил.

Поскольку желание начальства видеть меня было стопроцентно связано с новым делом, я сунула том вместе с пакетом под мышку и поплелась к шефу.

Удивительно, но наш прокурор был благодушен и приветлив. Я-то ожидала бури несправедливых обвинений, а он улыбнулся мне и пригласил сесть, сказав неожиданную фразу:

— Да положите вы дело на стол! Что вы в него вцепились, как в любимое дитя?

Я послушно сбросила на стол тяжелый том и присела напротив шефа.

— Владимир Иваныч, — начала я смиренно, надеясь убедить его, что к передаче дела в район я не имею ни малейшего отношения, но он только отмахнулся.

— Не повезло нам, спихнули эту бодягу оттуда, — он ткнул пальцем в потолок, имея в виду вышестоящую, городскую прокуратуру.

— А почему? — робко поинтересовалась я.

— Почему? Почему, почему… — шеф махнул рукой. — Интерес потеряли. Приостановили и в район, теперь мы будем отбиваться.

В принципе, другого ответа я и не ждала.

Как только следственную часть прокуратуры города переименовали в Управление по расследованию особо важных дел, сразу начались дискуссии о том, какие дела считать особо важными.

Естественно, мнение районных прокуроров и следователей, желавших сбагрить неподъемные преступления из своего производства в чужое, и мнение руководства прокуратуры города, которому за отсутствие результатов расследования приятнее и логичнее было показательно пороть районных следователей, нежели своих непосредственных подчиненных, резко разошлись.

Районные прокуроры настаивали на том, чтобы считать особо важными те дела, которые представляют сложность в расследовании: многоэпизодные, с большим количеством обвиняемых, связанные с давлением на следствие, — уж коль скоро декларировалось, что в горпрокуратуру отбирают следовательскую элиту, лучших специалистов. Управление по расследованию особо важных дел утверждало, что особо сложные — суть общественно значимые дела. Нетрудно догадаться, чья точка зрения победила. Поэтому с мафией и бандитизмом в одиночку боролись районные следопыты, а следовательская элита, сконцентрировавшаяся в горпрокуратуре, бесстрашно расследовала дела о преступлениях века: о хулиганском нанесении побоев личному шоферу прокурора города или о клеветнической заметке в адрес губернатора, опубликованной в подпольной газетенке тиражом в двести экземпляров.

По первости, как только следственная часть стала гордо носить имя Управления, я пыталась уговорить одного из знакомых важняков порасследовать дело об организованном преступном сообществе, занимавшемся похищением людей и выполнением заказов на убийства. (Прежде чем приступить к делу, я вежливо поинтересовалась, как его жизнь, и чем он в данный момент занимается. Мой знакомый с гордостью поведал, что в данный момент он ремонтирует свою квартиру, поскольку дел в производстве все равно нет, не накопили еще социально значимых). Выслушав мою информацию, он солидно помолчал, потом сказал, что посоветуется с руководством.

Посоветовавшись, он перезвонил мне и сообщил, что руководство отказало в просьбе о передаче дела в горпрокурзтуру.

— Нет, это не наш уровень, бандиты какие-то.

— Послушай, банда-то серьезная. Что ж, тогда ваш уровень, если не это?

— Наш уровень? Наш уровень — это губернатор, упаси Господи, или председатель Законодательного собрания.

— Ну, а пока губернатор и председатель ЗАКСа еще не сидят, может, все-таки с мафией поборетесь? — безнадежно спросила я, просто для проформы.

— Кто там, говоришь, привлечен? «Мурманские»? «Казанских» валили? — важняк опять солидно помолчал, давая понять несерьезность моих притязаний. — Я начальству доложил, а мне знаешь, что сказали?

— Что?

— Сказали… Ты за интонацией следи: сказали — эти разборки нас не интересуют, — он выделил голосом слово «эти». — Поняла?

— Поняла, — ответила я, пожелала ему всяческих успехов в ремонте квартиры и более с подобными глупостями к сотрудникам Управления не приставала.

Так что если утрата актуальности дела об исчезновении Нагорного означала, что «эти» разборки перестали интересовать городскую прокуратуру, то все было не так страшно. В этом случае иметь нас будут только для приличия, а это, поверьте, совсем не то, что иметь от души, когда кто-то кровно заинтересован в деле.

Вообще чудные Дела творились порой в следственных кулуарах… Вот, например, несколько лет назад ко мне пришли оперативники из тогдашней структуры по борьбе с организованной преступностью (уж и не упомню, как она, многострадальная, тогда называлась), показали сводки прослушивания телефонных переговоров, в которых регулярно повторялся один и тот же номер телефона, и спросили, не знаю ли я, что это за номер. Некие люди звонили туда и спрашивали, как отмазаться от убийства, а владелец телефона давал им подробнейшие консультации. «Понимаешь, — сказали опера, — мы знаем, что этот номер — в городской прокуратуре, а чей, нам никак не выяснить. Наверное, это бухгалтерия или отдел кадров. Не поможешь?»

Отчего же не помочь, сказала я и достала телефонный справочник; открыв его, я показала борцам с организованной преступностью, что искомый номер установлен не где-нибудь, а в кабинете заместителя прокурора города.

Опера побледнели, потом покраснели, потом заорали, что надо бежать разоблачать. Я только усмехалась; но на очередном заслушивании, при том самом заместителе прокурора города, один из них ляпнул, что разыскиваемые убийцы ведут активные телефонные переговоры с пособником. Зональный прокурор удивился, а почему пособник еще не в тюрьме, и потребовал объяснений, что сделано для его поимки, но зампрокурора города как-то быстро свернул совещание, сказав, что сводки ПТП[2] — дело секретное, нечего их тут разглашать направо и налево, неизвестно, кому тут нужно их знать, может, в наши ряды затесался соучастник бандитов… И больше заслушиваний по этому делу не назначал, а вскоре оно само собой заглохло, поскольку на раскрытии убийства никто не настаивал.

Но я отвлеклась, погрузившись в воспоминания; глуховатый голос шефа вернул меня к действительности, то есть к делу Нагорного:

— Так что вы дело полистайте, составьте план расследования, мне его на утверждение, там подчистите, если что-то не доделано, и — до следующего отчета.

Я опешила. Фактически прокурор района давал мне индульгенцию на приостановление дела. А приостановленные дела — это всегда головная боль для прокуроров. Любой зональный при желании придумает, какие указания дать, и возобновит производство по делу для выполнения этих указаний, ибо зональные — тоже люди, и у них тоже существует проблема показателей (отменил постановление по делу — себе в отчет галочку поставил). А раз что-то еще надо делать, значит, дело приостановлено преждевременно, стало быть, незаконно…