Дональд Томас - Белый отель

• Название: Белый отель
• Автор: Дональд Томас
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-07406-6

D. M. THOMAS

the white hotel

Д. М. ТОМАС

белый отель

По основной профессии Дональд Майкл Томас – переводчик Пушкина и Ахматовой. Это накладывает неповторимый отпечаток на его собственную беллетристику.

Вашему вниманию предлагается один из самых знаменитых романов современной английской литературы. Шокировавший современников откровенностью интимного содержания, моментально ставший бестселлером и переведенный на двадцать с лишним языков, «Белый отель» строится как история болезни одной пациентки Зигмунда Фрейда. Прослеживая ее судьбу, роман касается самых болезненных точек нашей общей истории и вызывает у привыкшего, казалось бы, уже ко всему читателя эмоциональное потрясение.

Дональд Майкл Томас (р. 1935) – известный английский писатель и поэт. По основной профессии – переводчик Пушкина и Ахматовой, что накладывает неповторимый отпечаток на его собственную беллетристику. «Белый отель» шокировал современников откровенностью интимного содержания, моментально стал бестселлером и был переведен более чем на двадиать языков. За «Белым отелем» последовала пенталогия «Квинтет русских ночей» («Арарат», «Ласточка», «Сфинкс», «Встреча в верхах», «Ложе лжи»), романы «Вкушая Павлову», «Дама с ноутбуком» и другие, в том числе тематическое продолжение «Белого отеля» – «Картинки с выставки».

Странный и удивительный роман... превосходно написанный... блистательно оригинальный.

Джон Гарднер

Сюрреалистический кошмар, переходящий в поразительное исследование взаимоотношения правды и вымысла, геройства и жестокости, любви и смерти. Незабываемо.

Пол Теру

Потрясающий, в высшей степени оригинальный роман. На ум не приходит ни одной книги, которую можно было бы поставить рядом – как в чисто литературном плане, так и в идейном. «Белый отель» стоит особняком.

Грэм Грин

---

Не обращая внимания на сильный ветер, треплющий полы его шинели, майор Лайонхарт вспоминал о всех других братских могилах, над которыми ему довелось стоять, и о всех письмах с соболезнованиями, которые пришлось написать. Когда краски на небе стали тускнеть, а свет дня – меркнуть в тени, отбрасываемой горой, ему показалось, что он различил апельсиновую рощу, медленно падавшую в озеро, а затем – розы. Впечатленный увиденным, он решил упомянуть об этом на следующем собрании, которое планировал провести следующим вечером. Розы, которые он видел, до странности походили на ту розу, что привиделась престарелой сиделке. Прежде он не придал особого значения ее словам – она была чересчур близка к старческому слабоумию. Ему было жаль тихую, грустную, очаровательную девушку, которая была на попечении у этой старухи. Но, может быть, она действительно видела розу на закате? Горная паучья травка – это тоже непонятно. Отец Марек обратился к цепочке застывших, закоченевших плакальщиков, а майор стал думать о подтянутом молодом лейтенанте, своем племяннике, – он должен был приехать завтра первым поездом. Они как следует покатаются на лыжах. Там, выше, – его излюбленный лыжный склон.

Вселенная, размышлял Болотников-Лесков, – это революционная ячейка, включающая в себя только одного члена: самое совершенное число для безопасности. Бог, если бы он существовал, стиснул бы зубы под самой жестокой пыткой, но ни одного предательского слова не сорвалось бы с его уст – ему было бы некого предавать, он ничего бы не знал.

Лишь вполуха внимая бормотанию священника, он с достойным удивления бесстрастием смотрел вниз, на крышку гроба, лишавшую возможности видеть наивную молодую женщину, ревностно разделявшую его взгляды; она была настолько преданной делу, что частенько пыталась поговорить с ним о грядущем золотом веке даже в минуты любовных утех.

У кошек, размышлял Энрико Мори, скрипач, нет никого, кто мог бы прочесть над ними слова утешительной лжи. Кошки знают, что нет никакого воскрешения, есть только перевоплощение в мою музыку. Он гладил по голове черную кошку, следовавшую за ними от самого отеля. Сейчас она, мурлыча, возлежала на руках у проститутки, страдавшей от рака. Он знал, что она проститутка, потому что однажды, будучи студентом консерватории в Турине, воспользовался ее услугами. Они узнали друг друга в первый же вечер, и шлюха, вспыхнув, отвела глаза в сторону.

В своем обращении отец Марек говорил о Плащанице Христа, запятнанной Его кровью. Чудотворный лик говорил: уверуйте в Меня, для вас Я вынес тьму и холод могилы. Мори отметил, что пастор, стоящий возле священника, чувствует себя неуютно. Конечно, подумал он, ему не по вкусу эти разговоры об идолах.

Когда пастор, приступив к своей службе, начал читать протестантскую заупокойную молитву, Мори взглянул вниз и направо, туда, где лежал крохотный гробик. Рыдающие родители бросали вниз цветы. Мори знал эту девочку всего несколько минут: она спросила, нельзя ли ей попробовать сыграть на его скрипке. Но за эти несколько минут они подружились, и он был потрясен, узнав, что она умерла от ожогов.

Тем не менее он позабавился, когда черная кошка спрыгнула с рук проститутки и припустила вниз по тропе так, словно за ней гнались семеро чертей. Вскоре она пропала из виду на тропе, ведущей к отелю. Спешит на вечерню, подумал Мори, – как раз начали звонить колокола церкви, расположенной позади и чуть выше отеля. Звон невнятно доносился с того берега, и одинокий рыбак, удивший посреди озера, принялся стаскивать с себя шляпу. Мать маленькой девочки осела на землю, и, словно по команде, другие женщины в цепочке тоже стали падать в обморок. Вот в чем беда с этими смешанными похоронными службами, подумал Мори: они длятся слишком долго и чересчур напрягают нервы.

Громовый раскат ударил им в уши, и Лайонхарт, взглянув наверх, сразу же понял, что пришел конец. В свое время ему доводилось слышать даже более мощные удары грома – и все же ускользать, оставаясь целым и невредимым; но сейчас пути к спасению не было. Пик горы подтаял, и огромные валуны с грохотом неслись вниз по склону. Плакальщики разразились гимном, и какое-то мгновение казалось, что их пение удерживает валуны в воздухе. Земля разверзалась под ногами.

Молодая женщина видела, как участники похорон один за другим падали в расселину, словно их, одного за другим, поражало невыносимое горе. Она видела, как они слабо подергивались, а затем земля и обломки скал погребли их под собой. Темнота в этот вечер наступила внезапно, и они улеглись, прислушиваясь к тишине, опять воцарившейся после удара грома. Холодный в тени вершины, воздух вокруг белого отеля был по-прежнему теплым, и они оставили окно открытым. Озеро выпило солнечный свет одним глотком, а луна на место солнца не заступила. Всем хотелось пить, и молодой человек позвонил горничной. Маленькая японка вздрогнула, увидав три головы на одной подушке, а они посмеивались над ее недоумением. Она принесла литровую бутылку вина и три бокала.

Крепкое вино снова их оживило. Опыт, который они проделали, для каждого был внове, и они радостно его обсуждали. Мадам Коттен была счастлива видеть, что привязанность молодых любовников друг к другу не ослабела: они целовались и игриво пощипывались.

Мало того, что их любовь не ослабла, этот опыт ее укрепил; по крайней мере, так считала молодая женщина. Щедрость всегда вознаграждает дающего, и их доброта к одинокой, понесшей тяжелую утрату женщине сблизила их еще больше. Так что она была счастлива. И ее любовник тоже был счастлив: ему было так уютно лежать между ними – аппетитному куску мяса между двумя ломтиками свежего хлеба. Он выпил, прикурил турецкую сигарету и вручил ее мадам Коттен; прикурил сам, затянулся, с наслаждением выдохнул дым, после чего повернулся, чтобы нежно поцеловать свою любовницу. Мадам Коттен завидовала их крепким молодым телам, памятуя о том, что ей тридцать девять и ее лучшая пора давно миновала. А церковные колокола, звучавшие так, словно звонили в комнате наверху, сделали ее еще печальнее. Возможно, лучшее, на что она может надеяться в дальнейшем, это несколько быстротечных приключений вроде сегодняшнего, но по большей части ее ждет одиночество. Она взяла бутылку, чтобы налить себе еще один бокал, но вино перестало литься, когда бокал был полон лишь наполовину.

– И это все, что здесь есть? – спросила она извиняющимся тоном.

– Это все, о чем мы знаем, – задумчиво сказала молодая женщина.– Это все, в чем мы можем быть уверены. По-настоящему уверены.

Поскольку с вином было покончено, молодой человек принялся ласкать полные, хотя и довольно-таки дряблые груди мадам Коттен. Разъединив ее бедра, он снова на нее взобрался. Молодая женщина предложила ей свой сосок: вино пошло в молоко, и ее груди опять переполнились и болели. Та благодарно приняла его в рот. В это же время он стал сосать ее собственную грудь, и круг наслаждения почти замкнулся. Молодой человек был очень возбужден, эрекция у него достигла небывалой величины, и он так сильно вонзился в мадам Коттен, что та застонала, сжимая зубы, и прокусила молодой женщине грудь, после чего ей уже пришлось сосать смешанную с молоком кровь. Лишь много позже мадам Коттен оделась и пошла обратно в свою комнату. В отеле было темно и тихо.

Дремавшего портье разбудил звонок среди ночи. За дверью оказались Болотников-Лесков и Фогель; они скользнули внутрь и предстали изнуренными, растрепанными и грязными. Каждый из них заказал себе в номер по полному кофейнику, двойному бренди и тарелке с бутербродами, а на утро – свои обычные газеты. Расставаясь на втором этаже с Фогелем, Болотников-Лесков кратко пожелал ему доброй ночи. Ему никогда не нравился этот субъект, но в жизни они придерживались одних и тех же принципов. К тому же Фогель, как и он сам, принадлежал к тем, кто выживает, а такие люди стоят тысячи гибнущих праведников.

К исходу следующего дня он не находил себе места и предложил выбраться из постели и походить по горам. Она была утомлена и предпочла бы небольшую прогулку вдоль озера, может быть, вместе с мадам Коттен. Но он имел в виду вылазку более основательную, и только вдвоем.

Он позвонил в колокольчик, призывая горничную принести чай и раздвинуть шторы. Приспособившись к солнечному свету, молодая женщина заметила, что у малышки-японки заплаканные глаза. Она спросила, в чем дело, и горничная рассказала ей о сокрушительной лавине, которая погребла всех, кто участвовал в похоронах. Она была очень расстроена, потому что питала растущую привязанность к майору-англичанину, оказавшемуся в числе жертв. К ее удивлению, выяснилось, что ему приходилось бывать на ее родине и он даже немного говорил по-японски. Он ожидал приезда своего племянника, армейского лейтенанта, а пока жил один и часто приглашал ее на прогулки – в те часы пополудни, когда она бывала свободна. Он очень интересовался ее занятиями и во всем проявил себя как добрый и понимающий друг. Ей будет недоставать его.