Дорин Тови - Кошки в мае

• Название: Кошки в мае
• Автор: Дорин Тови
• Издательство: Дрофа
• Жанр: Домашние животные
• Год: 2003

Кошки — удивительные и загадочные существа, независимые, дружелюбные, гордые. Англичанка Дорин Тови влюбилась в них однажды — и навсегда. Она относится к своим любимцам как к существам мыслящим, имеющим право на личную жизнь и собственное мнение. Тонкий юмор, необыкновенная трогательность и художественные достоинства сближают эту книгу с лучшими произведениями Д.Даррелла и Дж.Хэрриота.

---

Взять хотя бы наших-друзей, хозяев Чуки. Мы сами предостерегали их, чего им ждать, если они купят сиама. Надо отдать должное и владелице матери Чуки, она их тоже честно предупредила. Когда они беседовали с ней, она сказала, что иногда не свихивается только благодаря одному способу — уходит гулять долго-долго, а когда возвращается, задает кошке хорошую трепку. Но и это не помогло — они купили котеночка. «Нужно всего лишь терпение, — утверждали они, — ну и твердость, и с таким смышленым малышом никаких хлопот не будет».

Когда мы в последний раз общались с ними, они подумывали о переезде. Он прожил у них три месяца. За этот срок он изуродовал мебель, прогрыз дыру в пуховом одеяле, чуть было не оказался погребенным в куче компоста и угодил в полицейский участок за бродяжничество. И сидел он там не в кошачьей клетке. Из нее он выбрался за один час, что твой Гудини, сказал Полицейский сержант. Когда они пришли забрать его домой, в протоколе значилось, что патрульная машина подобрала его на улице в час ночи, и ждал он их, торжествуя, в обычной камере.

Вдобавок их соседи слева перестали с ними разговаривать, потому что он постоянно забирался к ним и пугал младенца, а соседи справа жаловались на состояние, в которое он привел их сад. В последний раз позвонив нам по телефону, они упомянули, что ищут дом где-нибудь на Эксмурских вересковых пустошах или в глубине Сахары, где он сможет жить по-своему, не засадив их при этом в тюрьму.

Ну, а взять обычного котенка, как посоветовал кто-то — просто чтобы отдохнуть, ведь они куда более послушные, чем сиамские... у нас перед глазами был пример нашего священника. Недавно (вдохновленный, по его собственным словам, преданностью наших двух кошек) он тоже обзавелся парой. Нет, не сиамских. Когда-то Соломон упал ему на голову и так его напугал, что вдохновился он с определенными оговорками, удовлетворившись Харди, глянцевито-черным котиком, и его очаровательной черно-белой сестричкой Уиллис. Они просто дышали клерикальной степенностью, сидя на ограде его дома, и все шло отлично, пока в один прекрасный день он не заметил, что уши у них что-то великоваты.

Он не мог бы ужаснуться еще больше, обзаведись они рогами — и по столь же веской причине. С тех пор как Аякс, силпойнт доктора, был случен с Мими старика Адамса, он начал проявлять живой интерес к нашей долине. И теперь мы частенько видели, как он с оптимистическим видом шествует по дороге. Мими после операции его больше не привечала — в отличие от многих и многих других кошек.

Его вторжение в долину напоминало вторжение Александра Македонского в Индию, только Аякс оставлял в память о себе не белокурые волосы и греческие носы, а котят с большими ушами. И еще они наследовали явную склонность к буйному самоутверждению. Трое уже успели стать местными знаменитостями. Один, находившийся в частной собственности, съел шестерых обитателей рыбного садка; кот на почте порвал несколько переводов и съел отчетность по маркам; а кот в гараже не позволял собакам выходить из машин. Это место принадлежит ему, заявлял он воинственно, все целиком, включая и бензоколонки, и он им покажет, если они хоть нос в дверцу высунут.

Именно для того, чтобы оберечься от таких сюрпризов, священник взял котят у фермера, который жил в трех милях дальше по долине, но и это не помогло. Аякс, сказал он, с отчаянием глядя на Харди и Уиллис, чьи уши росли буквально у нас на глазах, забирался в своих походах куда дальше, чем он предполагал. Бесспорно. Верные крови предков котята приспосабливали свое наследие к окружающей обстановке: Харди уже стошнило на грудь каноника, и его пришлось снимать с крыши церкви, а Уиллис прокусила шляпу младшего священника.

Подходило время отпуска, а мы все еще не знали, что делать с нашей парочкой. Мы уже кое-что попробовали, и это чуть-чуть помогло. Мы купили им черепаху по кличке Тарзан, и некоторое время они сосредоточились на нем.

Так чудесно было выглянуть в окно и увидеть, как они медленно бредут по лужайке с Тарзаном, и осознать, что не нужно выслеживать их, что десять минут спустя, даже если мы уедем в город, они не окажутся на противоположном конце деревни, не будут гонять по лугу чьих-то кур. А просто продвинутся еще на несколько дюймов, сосредоточенно заглядывая ему под панцирь.

Так замечательно было обнаружить, что стоит забрать его вечером в дом — и не будет ни воплей, ни обычных стычек. Вместо того чтобы сталкивать друг друга с бюро, вместо того чтобы Соломон вопил на Шебу — как она смеет смотреть на него! — вместо всего этого они мирно усядутся под столом, точно два дружных ученых исследователя, и будут заглядывать ему под панцирь.

И было умилительно смотреть на них, когда шел дождь. Сидят бок о бок на крыльце, увлеченно наблюдают, как он ползает по траве, и по очереди выскакивают под ливень, если он останавливается, дабы убедиться, что его мотор все еще под капотом, и ободряюще подтолкнуть его лапой, чтобы снова задвигался.

До того умилительно, что мы не учли одного: Тарзан все-таки не получал достаточно физических упражнений, необходимых черепахе, и он поймал нас врасплох, когда, воспользовавшись тем, что кошки обедали, стартовал по дорожке и исчез. Отыскать нам его не удалось — даже с помощью Соломона. Не смогли мы и заменить его. В зоомагазине нам сообщили, что сезон черепах кончился.

И, пообещав себе, что на следующий год мы купим другую черепаху и посадим ее на поводок или придумаем еще что-нибудь, мы уехали в Испанию. Соломона и Шебу снова оставили в питомнике, а сами решили весь отпуск наслаждаться жизнью. И наслаждались, если не считать кое-каких накладок. Например, на пути в Биарриц я заказала пиво со льда, а официант посмотрел на меня с удивлением и принес мне пива с мороженым. А Чарльз в Сан-Себастьяне потерял рубашку, что вообще типично для наших злоключений. Мы валялись на пляже, загорали, говорили о том, какой тут покой, и почему нельзя, чтобы всегда было так, а секунду спустя приливная волна слизнула рубашку с его шезлонга и унесла в море. Тут же вокруг все взволновались, принялись кричать, а полицейский, наблюдавший за порядком на пляже, начал поигрывать дубинкой, пристально глядя на Чарльза, потому что в Испании мужчинам запрещается разгуливать без рубашек. Чарльз направился в отель, кутаясь в полотенце, а все смеялись... Не хватало только шествующих позади нас кошек, и мы почувствовали бы себя совсем как дома.

Или история с Прадо. У нас уже было два-три недоразумения с языком. Например, Чарльз встал под душ в нашем первом отеле и дернул цепочку, помеченную «калидо», как всякий нормальный человек, сказал он, полагая, что это слово связано с холодом, и чуть не подпрыгнул до потолка, на опыте убедившись, что оно означает «горячая». Например, мы решили посмотреть соревнования в пелоту и как сумасшедшие бегали перед фасадом Сантандера — для того лишь, чтобы узнать, когда было уже слишком поздно, что «форнтоне», упомянутое в афише, означало вовсе не «фронтон» или «фасад», а поле для игры.

Когда мы приехали в Мадрид, от гаданий или попыток — любимое занятие Чарльза — возвести слова к их латинскому первоисточнику, — мы уже полностью отказались. И приобрели разговорник, а также карту. А потому, не слишком умея разбираться в картах городов, мы и напутали с Прадо.

Выйдя из метро на Пласа-де-ла-Сибелес, Чарльз под впечатлением окружающей величавой красоты — великолепной статуи дамы со львами, живописных ворот Алькала и таблички, гласившей «Насео дель Прадо», внезапно проникся торжественностью момента — он ведь и сам немножко художник. Он уверенно повел меня в громадное здание на углу. Розовое, в готическом стиле, где, сообщил он мне, пока мы почтительно поднимались по ступенькам, помещается самая замечательная коллекция картин во всей Европе. Он бы сразу его узнал где угодно. Моя беда заключается в том, что я всегда ему верю. Ступая на цыпочках, не решаясь дышать в этой священной Мекке всех любителей искусства, я хотела было спросить, как пройти в зал Гойи, но тут заметила, что люди, небрежно облокачивающиеся на полированный барьер, не наводят справки о картинах. Мы вошли в мадридский почтамт, и они покупали марки.

Глава восьмая ПОЖАР! ПОЖАР!

Едва мы вернулись из Испании, как Чарльз устроил пожар в трубе — вообще-то неплохой способ оповестить соседей, что мы снова дома. Священник сказал, что сразу это понял, едва услышал сирену пожарной машины.

Не очень-то приятно, ибо возник пожар в результате первой очистки бюро от всего лишнего, набившегося туда за многие годы. Рассортировывая почту, которая накопилась за время нашего отсутствия, Чарльз засунул ее почти всю в ячейку, а затем с натугой опустил пузатую крышку бюро, чтобы показать ему, кто тут хозяин, но едва он отвернулся, петли не выдержали, и крышка хлопнулась на пол.

— С этим, — сказал Чарльз, оглядывая лавину газет, каталогов и журналов типа «Сделай сам», которые горным водопадом рушились на пол, — с этим надо что-то сделать.