Виктор Точинов - Пятиозерье

• Название: Пятиозерье
• Автор: Виктор Точинов
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-025436-9, 5-9660-0275-4

Пятиозерье. Тихое курортное местечко на Карельском перешейке. Здесь в детском лагере внезапно, прямо в середине смены, появляется странный мальчик Тамерлан. Мальчик, которому подвластны телекинез и телепатия… Мальчик, обладающий Даром внушения и способностью вторгаться в чужие сны… А вместе с ним в жизнь людей, отдыхающих в Пятиозерье, вторгаются ненависть, агрессия, страх и жажда насилия…Воронка, возникшая даже не миллионы — миллиарды лет назад, разрастается!..

---

Охотился котяра в кустарниках и рощицах, в изобилии оставшихся от леса, когда-то стоявшего здесь, на месте детского лагеря «Варяг», — и в них он был Владыкой Джунглей, Рыжей Смертью-на-мягких-лапах и Грозой Всего Живого. Забредавшие собаки обходили старого задиру десятой дорогой. А два юных натуралиста, привыкшие к городским муркам, попытались превратить Чубайса в тигра при помощи гуаши — но в результате сами приобрели от зеленки причудливо-пятнистую окраску...

На улице оказалось прохладно, с Большого озера тянуло сыростью. Только сейчас, ранним утром, чувствовалось, что до осени меньше месяца, — днем жара стояла почище июльской.

Степаныч зябко поежился, шагая по безмолвному, спящему лагерю. Подумал: может, стоит вернуться, надеть свитер под спецовку? — и решил, что не стоит. Ходьба согреет, да и рассвет недалек, скоро потеплеет...

...Навесной замок протестующе скрежетнул. Дверь открылась, явив миру загадочно-темные недра офиса и штаб-квартиры сторожа, истопника и подсобного рабочего ДОЛ «Варяг» — то есть Степаныча. Он ловко протиснулся сквозь набитую всевозможным инвентарем каморку. Вынул сверток из дальнего угла, из-за отложенных до зимы скребков и снеговых лопат, развернул промасленную тряпку, — сталь тускло отразила крохотный язычок свечи.

Вороненая оружейная сталь.

05 августа, 05:47, Пятиозерье, лесное озеро

Место напрасно звали Пятиозерьем — озер в округе имелось ровно шесть. Правда, о шестом, затерянном в лесу небольшом водоеме мало кто знал.

...Тропа поднялась на заросший папоротником взгорок. Внизу блеснуло зеркало воды. Степаныч ухватил висевшее за спиной ружье, ловко выпростался из потертого ремня и взял оружие наизготовку — красивый, уверенный жест, совершенно не гармонирующий с его нескладной фигурой.

Сторож владел старой бельгийской двустволкой «Лебо», когда-то шикарной, штучной довоенной работы. От былого великолепия мало что осталось: серебряные накладки ложи выдрал кто-то из прежних владельцев, шарнир заметно люфтил, расколотую шейку приклада стягивал самодельный грубый хомут. Но стволы остались в приличном состоянии, и Степаныч считал: за пятьсот рублей — покупка удачная.

...Выстрелы ударили гулко, резко, неожиданно для еще дремлющего леса. Два матерых селезня, чья траектория взлета пересеклась со струями дроби, тяжело рухнули на болотистый берег.

Стрелял Степаныч метко — и не только по уткам.

Он подошел неторопливо — селезни упали удачно, вводу лезть не надо. Подобрал и уложил в сумку одного, неподвижно раскинувшего крылья на покрасневшей траве. Быстро и беззлобно свернул шею второму — тот бился, разбрасывая в стороны пух, перья и капельки крови. Переломил ружье, вынул и аккуратно положил в карман две гильзы — медные, исцарапанные, уже не один раз снаряжавшиеся...

Степаныч всегда экономил боезапас — старая привычка.

05 августа, 06:50, станция Каннельярви

— С-с-сука... — просипел Чмырь. — Гнида наширявшаяся...

Объект этого высказывания слепо проломился сквозь кустарник. Похоже, он не заметил их с Пелюхиным — и не видел вообще ничего вокруг. Кроме своей трясущейся ладони, на которую выкатилась крохотная капсула...

— На колесах сидит, педрила...

В сипении Чмыря слышалась классовая ненависть малоимущего сельского алкаша к богатенькому городскому торчку. Ненависть усугублялась гнусностью раннего утра. Утро, как всем известно, самое отвратное время суток — если имеется настоятельная потребность выпить, но не имеется средств для ее реализации.

Пелюхин промолчал, нервно пожевал губами, нервно же оглянулся по сторонам — вокруг никого. Да и не ожидалось чье-либо появление в ближайшие несколько часов в этом укромном уголке.

— Сейчас отрубится, — сказал Чмырь безапелляционно.

Пелюхин кивнул. Не сговариваясь, даже не переглядываясь, они двинулись к скорчившейся на камне фигуре — заходя с двух сторон. Игра казалась беспроигрышной, а наркоша богатеньким. Это стало ошибкой, самой большой ошибкой в их жизни.

И — последней.

05 августа, 06:52, Пятиозерье, Чертово Озеро

На карте все местные озера оставались безымянными.

Но юные обитатели «Варяга» окрестили каждое по-своему — передавая названия от смены к смене. Было Большое озеро — действительно самое большое, вытянувшееся на несколько километров, с круглым островом посередине. Было Блюдце, очень точно названное — мелкое, круглое, с теплой водой — купаться туда ходили младшие отряды...

Озеро, непохожее на другие, звалось Чертовым.

Оно, как и Большое, вплотную примыкало к лагерю. Но если на Большом озере — водоеме широком, живописном, с песчаным дном — располагались пляжи, купальня, лодочный причал, и именно на него смотрели фасады всех корпусов лагеря — то на болотистое Чертово выходила задняя, глухая ограда...

Озеро поблескивало на дне мрачной, заросшей ельником, крутосклонной котловины — солнечные лучи туда заглядывали редко. Хотя вода между топких, плавучих берегов была такая же хрустально-прозрачная, как и в остальных здешних озерах, — но торфяное дно окрашивало глубину в мрачный черный цвет, создавая впечатление бездонности. Неприятно-загадочной бездонности.

Юные обитатели лагеря не любили навещать это место — но леденящие душу истории, происходившие якобы здесь, часто звучали после отбоя в палатах.

Зато на Чертовом озере замечательно клевали караси.

Димка Осиков по прозвищу Ослик, невысокий, худощавый и лопоухий фанат рыбной ловли из четвертого отряда, забывая отмахиваться от назойливых комаров, внимательно наблюдал за морзянкой самодельного поплавка на зеркально-темной воде.

Хлюпающие шаги за спиной застали врасплох. Димка резко обернулся. Удочка выскочила из воды без ущерба для численности обитателей озера. Он облегченно выдохнул:

— У-ух, здравствуйте, дядя Коля... А я уж испугался, что вожатая, они ведь не знают, что я здесь ловлю, думают — на Большом, а сюда запрещают, говорят: только там...

Степаныч приветливо кивнул.

Произведение бельгийских оружейников было уже разобрано и спрятано, замаскировано в широком, потертом чехле для удочек, откуда Степаныч извлек три тонких бамбуковых колена. Глядя, как он собирает и настраивает удочку, Димка спросил с легкой завистью:

— Ну почему же, дядя Коля, у вас караси всегда крупнее? Вроде рядом ловим...

Степаныч виновато пожал плечами.

05 августа, 07:20, Пятиозерье, ДОЛ «Варяг»

Сон оказался неприятным: странный город, странные дома и странные люди, она куда-то шла, что-то говорила и делала (подробности немедленно стирались из памяти); но над всем, что с ней творилось в этом сне, нависало тревожащее ощущение — что всё: и она, и странные люди, дома, деревья — всё маленькое, крохотное, микроскопическое; что весь город лежит на огромном, гигантском столе, под ярким бездушным светом; и чей-то немигающий, пристальный взгляд внимательно и равнодушно изучает едва различимое копошение инфузорий-людей — и ищет ее...

Она шла, она скользила в толпе, пытаясь затеряться, — чужая среди чужих. А потом поняла, почувствовала, что ее заметили, что громадная страшная рука сейчас протянется и схватит... Она побежала.

Будильник прозвенел спасительной трелью. Она обрадовалась обычно неприятному звуку, оборвавшему ночной кошмар. Радость оказалась короткой. Начался кошмар утренний. Очередной. Обычный. Она снова проснулась в совершенно незнакомом месте.

05 августа, 07:26, станция Каннельярви

Он не собирался убивать этих двоих — но так уж оно получилось...

Человек одет во все черное — черные джинсы с черными кроссовками, черная куртка-ветровка — утро сегодня прохладное. Вокруг — местный центр досуга и развлечений. Обломки вросших в землю свай и несколько чурбаков заменяют по вечерам мебель в этом клубе по интересам. До круглосуточного магазина — полторы сотни шагов, весьма удобно. Невысокие, но густые кусты скрывают от взгляда следы культурного и не очень досуга, обильно покрывшие траву: пустые бутылки и банки, объедки, окурки, раздавленные одноразовые стаканы, засохшую блевотину...

Теперь кусты скрывают и кое-что еще: два трупа.

Два свежих трупа.

Судя по виду — типичные завсегдатаи сего райского уголка. Но почему так рано? Гулеванили всю ночь, оставшись в вертикальном положении последними из многих? Или — разгневанные супружницы не допустили на законные брачные ложа и праздник продолжился поневоле? Стесненный в финансах праздник — иначе не пришла бы в голову неудачная идея поправить материальное положение за счет человека в черном.

Абсолютно неудачная идея. И самая последняя.

Но он не собирался убивать этих двоих — так уж оно получилось.

Не жалел о сделанном — в его представлении у ног лежала мразь, не заслужившая право на жизнь, — но и не собирался. Мрази вокруг слишком много, а жизнь слишком коротка.