Андрей Таманцев - Угол атаки

• Название: Угол атаки
• Автор: Андрей Таманцев
• Издательство: АСТ, Олимп
• Жанр: Боевик
• Год: 2002
• ISBN: 5-7390-0770-4, 5-237-004034-29

Их осталось только пятеро. Пятеро тех, кого испокон веку называют наемниками, `солдатами удачи`… Они отправляются на новое свидание со Смертью. Туда, где помощи ждать неоткуда. Туда, где они — пятеро — должны принять на себя всю мощь военной машины. Но `солдаты удачи` давно уже не боятся ничего. Они знают: в борьбе со Злом главное — успеть нанести удар первым. Успеть, чтобы выжить…

---

И когда Россию — с многолетним, как всегда, запозданием — захлестнул океанский вал новых информационных технологий, Юрий Ермаков был давно уже внутри процесса, чувствовал себя в нем как молодой сильный дельфин в подвластной ему стихии. А когда и до отца дошло, что век бумажных носителей информации подошел к концу, Юрий натаскал его до уровня среднего юзера, поражаясь неспособности отца, неглупого вроде бы человека, понимать самые элементарные вещи.

Мальчишеское увлечение предопределило всю его дальнейшую жизнь. Разумелось, что после школы он пойдет в военное училище. Этого требовала семейная традиция. Дед начал войну командиром орудия, закончил командиром артиллерийского полка и вышел в отставку генерал-майором. Отец пошел по его стопам и уже в сорок лет получил лампасы. Юрий ничего не имел против того, чтобы стать генералом, но прекрасно понимал, что перед этим придется полжизни тянуть лямку в гарнизонах или прогибаться перед всеми в московских штабах. Он отказался. Отец настаивал. Юрий уперся. Отец вспылил, но сдержал себя. Холодно бросил: «Ну, как знаешь».

Юрий подал документы в «бауманку», сочинение написал на уверенные два балла и немедленно загремел в погранвойска на Дальний Восток. Отец и пальцем не шевельнул, чтобы перевести сына поближе к Москве, хотя все два года мать устраивала ему истерики с битьем посуды, разрыванием простыней и угрозами выброситься из окна. Такие истерики были для нее делом обычным и раньше — из-за любовных интрижек отца. То ли действительных, то ли порожденных ее воспаленным ревностью воображением — Юрий не вникал. Отец поначалу пугался, потом привык, перестал реагировать.

После дембеля Юрий поступил в московский институт радиоэлектроники, не подозревая, что этот институт — традиционный поставщик кадров технарей для ФАПСИ и других спецслужб. В институте увлекся криптографией, его дипломная работа была посвящена системам защиты информационных сетей. И меньше всего он думал, что станет военным.

Но повернулось иначе. Еще до защиты дипломов в институт зачастили «купцы».

Компьютерщики шли нарасхват, к лучшим студентам начинали присматриваться задолго до выпуска. Юрия заинтересовало приглашение крупного московского банка с филиалами в Европе и США. Отец отсоветовал:

«Дело твое, конечно. Но все это ненадолго». Он оказался прав. Не прошло и полугода, как банк лопнул, а его президент был объявлен в федеральный розыск.

Юрия удивило, каким образом отец мог предугадать это так точно. Но не спросил.

Знал, что не получит ответа. О своих делах отец никогда с сыном не говорил. И вообще дома не говорил. Юрий даже не знал, в каком главке Минобороны он служит.

Догадывался, что по материально-техническому снабжению. Но точно не знал. Да и не очень этим интересовался.

На предложение от аналитического агентства «Контур», занимавшегося, как было сказано Юрию, политическим прогнозированием, социологией и разными другими проблемами, он не обратил внимания. Но реакция отца была неожиданной:

— Они тебя выбрали? На твоем месте я не стал бы долго раздумывать.

Это было что-то новое. Отец не раз говорил, что политика — занятие для проходимцев, дураков и для деда Матвея, который на старости лет задвинулся на политике, не пропускал ни одного митинга, а в перерывах между ними доставал всех домашних страстной патриотической публицистикой, круто приперченной матерщиной.

Отец объяснил:

— "Контур" — это не политика. Это разведка. И очень серьезная.

Разговор прервался — начали подъезжать гости. Дело происходило на даче в Архангельском. Отцу исполнилось сорок пять лет. Незадолго до этого он получил генерал-лейтенанта. Оба эти события отец и отмечал на даче в мужском кругу.

Домашних празднеств он не любил. Мать быстро напивалась, начиналось швыряние хрусталя, выяснение отношений.

Юрию нравились друзья отца — народ крупный, булыжистый. Сорокалетние полковники, сорокапятилетние генералы. Они носили хорошие штатские костюмы, очень редко — мундиры, ездили на хороших машинах с неразговорчивыми водителями. Сначала на черных «Волгах», потом на «ауди», «вольво» и «мерседесах». От них, как запах терпкого мужского одеколона, исходило ощущение уверенности и силы. Они были не дураки выпить, слетать на вертолете поохотиться на диких кабанов или на гусей, от души попариться в баньке. Насчет баб у них тоже наверняка не ржавело, но эти дела они умели не афишировать.

Посреди застолья отец упомянул, словно бы между прочим, что Юрию предложили идти работать в «Контур». За столом мгновенно установилась уважительная тишина.

Отец добавил:

— Он думает.

Гости дружно расхохотались — как крепкому анекдоту.

Юрий был донельзя заинтригован. При новой встрече с человеком из таинственного «Контура» он спросил, какие у них компьютеры.

— Ну примерно как в НАСА, — ответил тот. — Может, самую малость получше.

Это было решающим. Юрий сказал «да». И позже ни разу не пожалел об этом. У него было все: интересная служба, налаженный быт, друзья — такие же компьютерные фаны, как и он сам, веселые и ненавязчивые подружки. А что до тягостной атмосферы в доме, так у кого лучше? В каждом доме свои скелеты в шкафу. Нужно просто не открывать дверцу этого шкафа.

Он и не открывал.

Он был счастлив.

Но даже не подозревал об этом.

* * *

Кабинет полковника Голубкова оказался запертым. Юрий сунулся в приемную начальника управления. Свет горел, на подоконнике шумел белый электрический чайник «Тефаль». Но дежурного не было. Из-за обитой коричневой кожей двери кабинета не доносилось ни звука. Юрий постучал. Не услышали. Хотел открыть дверь, но в этот момент ожил интерком, голос начальника управления недовольно спросил:

— Где кофе-то? Ты его выращиваешь, что ли?

— Дежурный вышел, — доложил Юрий. — Это лейтенант Ермаков. Разрешите войти?

— Заходи.

В обширном кабинете царил полумрак. Верхний свет был погашен, горели лишь бра в простенках между высокими сводчатыми окнами и настольная лампа на столе начальника управления. От этого кабинет казался еще больше и таинственней.

Когда-то здесь была графская библиотека. От тех времен остались черные дубовые балки на потолке, бездействующий камин и громоздкий письменный стол с резными панелями и ножками в виде львиных лап.

За столом, развернув черное офисное кресло к включенному компьютеру, сидел генерал-лейтенант Нифонтов. Крупный, в штатском, чем-то похожий на друзей отца.

У окна, сложив за спиной руки, стоял полковник Голубков. Он был другой породы: невысокий, сухощавый, с седыми, коротко подстриженными волосами, с добродушным, простоватым лицом. Но простоватость эта была обманчивой. И добродушие тоже. Юрию приходилось работать с ним. Даже при своем небогатом опыте он сумел оценить острый аналитический ум полковника и его феноменальную память, о которой в управлении ходили легенды. Голубков тоже был в штатском. В управлении все носили штатское. И общались как штатские. Это иногда создавало затруднения. Как сейчас.

Юрию нужен был Голубков, но игнорировать Нифонтова он не мог. Поэтому, поколебавшись, сказал:

— Александр Николаевич, разрешите обратиться к Константину Дмитриевичу?

Нифонтов усмехнулся и кивнул:

— Обращайся.

Перед этим он убрал с монитора изображение. Но по неистребимой своей привычке Юрий успел стрельнуть глазами в экран. Он узнал исчезнувший с экрана текст. Он сам переводил с английского и набирал этот текст. Недавно — всего пару недель назад. Это была дословная расшифровка магнитозаписи — разговора полковника Голубкова с человеком по имени Джеф. Разговор шел на английском. Английский язык полковника Голубкова был чудовищным, но — как ни странно — понятным. Поэтому и запомнилась Юрию эта работа, которую он делал по приказу полковника Голубкова.

Все эти мысли в доли секунды промелькнули на периферии сознания Юрия. В реальном же времени он протянул полковнику Голубкову компьютерную распечатку и доложил:

— Шифрограмма от Пастухова.

— А, наконец-то.

Полковник взял из рук Юрия листок, прочитал текст и молча положил листок на стол перед Нифонтовым. Тот мельком взглянул на него и внимательно посмотрел на Юрия:

— Как жизнь, лейтенант? Юрий пожал плечами:

— Нормально, Александр Николаевич. А что?

— Да нет, ничего. Нормально — это хорошо. Ладно, свободен.

Юрий вышел. Голос полковника Голубкова, неожиданно прозвучавший в динамике интеркома, остановил его на пороге приемной:

— Жалко парня. Парень-то вроде хороший.

Нифонтов:

— Надо бы ему сказать.

Голубков:

— Нельзя. Утром сам узнает.

Пауза.

Нифонтов:

— Да, нельзя.

Голубков:

— У тебя интерком включен.

Нифонтов:

— Черт!

Юрий выскользнул из приемной, в коридоре поздоровался с дежурным, выходившим из туалета, и спустился в информационный центр. Невольно подслушанный разговор встревожил его. Речь шла о нем, в этом не было ни малейших сомнений. Почему им жалко его? Что он узнает утром? Ерунда какая-то.