Антон Твердов - Реквием для хора с оркестром

• Название: Реквием для хора с оркестром
• Автор: Антон Твердов
• Издательство: АСТ
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-017857-3

Вы полагаете, что в загробном мире наконец-то обретете покой? Вы крупно ошибаетесь! Загробный мир отличается от нашего только тем, что «силы правопорядка» в нем — не «менты», а ифриты, великаны и богатыри, а «теневой бизнес» держит мафия не людская, а оркско-гоблинско-тролльская!

А вот что делать в таком мире людям? Да то же, что делали они и при жизни! Единственное «но»: коль вы были не в ладах с законом при жизни, не в ладах с законом быть вам и после смерти!

---

— Не буду я ничего спрашивать, — неохотно проговорил Никита, смутно чувствуя в словах старикашка подвох.

— А зря! — воскликнул Голубок. — Если ты спросил бы меня так, я бы тебе ответил…

И Голубок снова замолчал, уставясь на Никиту. Несколько минут Никита выдерживал его бессмысленный взгляд, потом вдруг обозлился.

— Чего смотришь, козел?! — выкрикнул он. — Присобачь мне голову сначала на место, потом допросы веди!

Никита хотел даже плюнуть в Голубка, но во рту его было слишком сухо.

— Не ругайся, — сразу построжел Голубок. — Я бы тебе голову, конечно, присобачил — невелика проблема, но ты ведь сразу на меня кинешься, да? От тебя только этого и можно ожидать. А вот с таким с тобой разговаривать — одно удовольствие. Что ты мне можешь сделать? Укусить… Хе-хе…

«Пожалуй, что и укусил, — подумал Никита. — Если бы ты, пропадлина позорная, поближе ко мне подошел…»

— Итак, продолжим, — заговорил снова Голубок. — Потому что, кажется, не все тебе, милок, ясно.

— А ты говори прямо, — посоветовал Никита, — вот и будет тогда ясно.

— Говорю прямо, — согласился Голубок. — С тобой, судя по всему, по-другому-то и не получится. Уж очень резок, хе-хе… околичностей не понимаешь… Значит, так. Ты уже в курсе, что Аннигилятор тебе грозит вполне реально?

— Все уши прожужжал, — ответил на это Никита.

— Так вот. Аннигилятор, как ты понимаешь, это самое страшное, что может случиться с любым существом. Когда человек умирает, он попадает в Первый загробный мир. Когда истекает время пребывания в Первом загробном, человек переводится во Второй загробный — уже в другом немного качестве, чем то, в котором он был, скажем, в Первом. Ты ведь изменился с тех пор, как был живым? Вот то-то и оно-то. Так, а из Второго загробного — Третий. И так далее — по цепочке. Миров этих бесконечное множество, так что можно сказать, что человек никогда не умирает. Просто его качества изменяются вместе с изменением обстановки, в которую он попадает. Но сущность-то остается!

Старикашка взмахнул рукой, словно подвел под сказанным жирную черту.

— Сущность остается, — торжественно повторил он. — А Аннигилятор уничтожает сущность человека, а значит, и дальнейшего перевоплощения. Это хоть понятно?

— Понятно, — сказал Никита. — И нечего так разжевывать.

— Не буду разжевывать, — пообещал Голубок. — Буду краток. Кое-кто — не будем здесь называть конкретных имен — кое-кто вполне способен отвести тебя от Аннигилятора, перекинув, скажем, во Второй загробный мир. Но только при том условии, если ты честно признаешься в двух вещах. Первая… Слушаешь?

— Внимательно, — сказал Никита — он и вправду внимательно слушал.

— Первая — кто помог тебе бежать из Смирилища.

Никита хмыкнул.

— А вторая? — спросил он.

— А вторая — где ты умудрился так долго скрываться от правосудия, — проговорил старикашка и остановился перед Никитой, скрестив руки на груди. — На твои поиски посылали секретного агента Билла Контрра, но даже он пропал без вести.

— И это все?

— И это все, — кивнул Голубок.

— Проще простого, — сказал Никита. — Ответ на первый вопрос…

Голубок опустил руки вдоль туловища, весь превратившись в слух.

— Ответ на первый вопрос, — четко проговорил Никита. — Пошел на хрен.

Старикашка от неожиданности икнул.

— Ответ на второй вопрос, — закончил Никита. — Пошел в жопу. Понял?

Старикашка снова икнул и в течение довольно продолжительного времени молчал, собираясь с мыслями.

— Ага, — проговорил он наконец, — значит, решили повыпендриваться? Гонор, значит, решили показать… Ну, ладно… Значит, такие мы гордые и выдавать никого не хотим. Ну ладно…

Голубок постоял немного перед Никитой, глядя куда-то в сторону, потом криво усмехнулся.

— Ты, наверное, сгоряча мне все это наговорил, — предположил Голубок. — Так вот я на минутку отойду, а ты подумай. Аннигилятор — это единственная серьезная вещь во всей Вселенной. Она раз и навсегда обрубает чье-либо существование. А тебе предлагают жить дальше — подумай!

И старикашка исчез из поля зрения Никиты.

Громко хлопнула дверь.

* * *

Никита лежал вот уже где-то полчаса, по земным меркам, размышляя. В первые несколько минут он и думать себе запретил о том, что можно кого-то продать, выиграв на этом какие-то преимущества для себя. Но старикашка Голубок, видимо, в своем деле был дока. Через несколько минут, как обещал, он не появился, дав своей жертве больше времени для колебаний и мучительных взвешиваний вариантов предстоящего ответа.

— Эх, — вслух сказал Никита. — Жаль, что я даже в затылке себе почесать не могу. Всегда помогало в минуты глубоких раздумий…

И замолчал.

Разные мысли — уже совсем независимо от его воли — крутились у него в голове. Словно два совершенно отличных друг от друга Никиты спорили между собой, разрывая на части бедный Никитин череп.

— Допустим, старик не врет, — говорит Никита рассудительный и здравый, — допустим, мне и вправду даруют другую жизнь в другом мире. И, может быть, эта жизнь окажется даже лучшей, чем та, которую я прожил…

— Херня! — возмущался второй Никита — крайняя противоположность первому. — Полная херня! Мало ли что он говорит! Все равно нельзя выдавать других, если тебе сулят за это награду! А насчет той жизни, которую я прожил… Прожил, как мог. Конечно, сейчас многие поступки пересмотрел бы — особенно те, которые касались моих отношений с Анной, но… в целом все бы так и оставил. Только не стал бы тем идиотским вечером выходить на улицу. И Анну не выпустил бы.

— Зачем думать о прошлом, если важнее сейчас думать о будущем, — мягко возражал рассудительный Никита. — Зачем думать о других, если пришло самое время подумать о себе самом?

— Да хули думать? — возражал Никита неистовый. — Нельзя никого предавать и все тут! Они ведь на меня надеются!

— Кто надеется? Махно, которого ты знаешь без году неделя? Или остальные Рододендроны? Полуцутик Г-гы-ы, который делал на тебя ставки, как в тотализаторе? Подумаешь, какое дело! Все равно их восстание обречено на провал, потому что любое восстание, одержавшее победу, автоматически устанавливает новую диктатуру — и так далее — вплоть до очередного переворота. Вся эта преданность лидеру, как ты выражаешься, полная херня!

— Сам ты херня! И никакой преданности лидеру тут нет. Предательство не имеет формы, оно — сама форма. Есть или нет сама по себе. Короче говоря, не буду выдавать никого и все тут.

— Ага! — вдруг проговорил Никита рассудительный. — А если тебе предложат в обмен на сведения вернуть тебя обратно в мир живых? Где Анна?

— Так не предложили же… — пискнул оппонент, стремительно уменьшаясь в размерах.

— А если предложат? Кажется, для этих товарищей нет ничего невозможного…

Никита неистовый хотел что-то ответить, но не смог, потому что уменьшился уже до размеров микроскопических, а настоящий Никита — тот самый, чье тело и чья головы были отделены друг от друга ударом обоюдоострого меча, застонал.

А если и правда предложат вернуться?

Снова хлопнула дверь.

— Ну? — проговорил старикашка Голубок, снова появляясь в поле зрения Никиты. — Чего надумал?

Никита молчал.

— Оглох, что ли? — поинтересовался Голубок. — С тобой разговариваю…

Никита молчал.

— Понятно, — вздохнул Голубок, — решаем примитивную нравственную дилемму. Кстати, забыл тебе сообщить еще вот что — тот, чье имя называть тут мы не будем, сказал, что в принципе возможно подумать о твоем возвращении назад. В мир живых. А? Как тебе такое?

Если бы Никита мог управлять сейчас своими руками, то он, несомненно, заткнул бы себе уши. Но единственное, что он мог теперь сделать с целью предотвращения доступа информации, — зажмуриться.

И Никита зажмурился.

— Все-таки ответ отрицательный, — проговорил старикашка. — Очень жаль… Очень жаль…

Голубок вздохнул совсем искренне. Немного помолчал и заорал вдруг так оглушительно, что у Никиты зазвенело в ушах:

— Мудак! Была бы дураку честь предложена! В Аннигилятор пойдешь, быдло! В Аннигилятор!

«Не надо!» — хотел завопить Никита, но почему-то не смог выговорить ни слова.

— А теперь, — внезапно успокоившись, произнес Голубок, — я присобачу тебе голову. Так как память о живых ощущениях в тебе еще свежая, будет немного больно. Не дрыгайся.

И в руках старикашки появилась откуда-то громадная стальная игла.

* * *

Никита сидел на столе, непослушными руками ощупывая едва ощущавшийся шов, опоясывавший его шею. Старикашка Голубок укладывал в эмалированную кастрюльку иглу и моток похожих на рыболовную леску ниток. У дверей молча стояли два громадных ифрита. Как они появились в этой комнате, Никита не помнил.

— Пришел в себя? — осведомился Голубок, закрыв кастрюльку крышкой. — Ну ты и орал…