Джо Холдеман - Бесконечный мир

• Название: Бесконечный мир
• Автор: Джо Холдеман
• Жанр: Научная Фантастика

Каждый должен выполнять свою работу хорошо. Джулиан Класс делает ее отлично, хотя она и сводит его с ума. Он убивает людей, причем не по одному, а целыми пачками, правда, не своими руками, а с расстояния сотен миль. Он – оператор неуязвимой боевой машины,стоящей на вооружении сил Альянса, воюющих с партизанами-нгуми. Идет 2043 год, и весь мир охвачен бесконечной войной. Это не его война, и ему нестерпимо хочется наложить на себя руки. Но не в жестоком уничтожении беззащитных людей и не в бессмысленном самоубийстве состоит истинная миссия Класса. Не только Земле, но и всей Вселенной угрожает неминуемая гибель, и только Джулиан и его подруга Амелия Хардинг могут предотвратить грядущую катастрофу.

---

Собственно, тот нанофор, что на Ио, производит только новые нанофоры, которые, в свою очередь, предназначены для создания составляющих орбитального ускорителя элементарных частиц. Таким образом, весь комплекс сам по себе растет в геометрической прогрессии – машины работают, пожирая отколотые от Ио куски камня и выплевывая их в космос, где постепенно образуется сплошное кольцо из одинаковых элементов.

На то, что обычно требовало кучи денег, теперь уходит куча времени. Исследователи на Земле терпеливо ждали, пока на орбиту Юпитера выйдут первые десять, сто, тысяча элементов ускорителя. Прошло шесть лет, и теперь таких элементов скопилось около пяти тысяч. Этого уже достаточно, чтобы запустить грандиозную машину в действие.

Время затронуто здесь и в другом аспекте – теоретическом. Так было с самого начала Вселенной, с начала времен. Спустя мгновение после начала рассеивания (которое еще называют Большим Взрывом) Вселенная представляла собой малюсенькое облачко высокоэнергетических частиц, которые разлетались во все стороны со скоростью, близкой к скорости света. А мгновением позже это были уже совсем другие частицы – и так каждое мгновение, и в первую секунду, и в первые десять секунд – и так далее, до бесконечности. И чем больше энергии накачаешь в ускоритель частиц, тем полнее удастся воспроизвести условия, которые наблюдались сразу после начала рассеивания Вселенной – те, которые были в начале времен.

Уже больше ста лет продолжается дискуссия между физиками элементарных частиц и учеными-космологами. Космологи выводят всякие уравнения, стараясь описать, какие именно частицы и в какое время разлетались по Вселенной в ходе ее развития. Но все эти уравнения требуют экспериментальной проверки. Так что физикам остается только разгонять свои ускорители и либо подтвердить правильность космологических уравнений, либо опровергнуть – и задать космологам-теоретикам новую работу.

Но случается и обратное. С чем определенно согласно большинство из нас – так это с тем, что Вселенная существует (люди, которые это отрицают, обычно занимаются не наукой, а чем-нибудь весьма от нее далеким). И если теоретически существует некое взаимодействие элементарных частиц, в результате которого Вселенная перестанет существовать, то разумнее будет поберечь электроэнергию и не пытаться это продемонстрировать в эксперименте.

Так все и тянулось – то с одной стороны, то с другой, до того времени, когда был создан проект «Юпитер». Кольцо Джонсона позволяло воспроизвести состояние, в котором Вселенная находилась спустя одну десятую секунды от начала рассеивания. К тому времени облако частиц уже с огромной скоростью разлетелось от изначальной исчезающе малой точки и достигло размеров, примерно в четыре раза превосходящих нынешние размеры земного шара.

Проект «Юпитер» – если он сработает – сможет вернуть нас к тем временам, когда Вселенная была не больше горошины и состояла из загадочных частиц, которых больше не существует в природе. Это будет машина, по многим параметрам превосходящая все, что создавалось когда-либо ранее, и построят ее автоматические роботы, без какого-либо непосредственного руководства со стороны людей. Если группа «Юпитер» пошлет указание на Ио, оно долетит туда только через пятнадцать – двадцать пять минут. И, естественно, примерно столько же времени уйдет на то, чтобы получить ответ. А за сорок пять минут может случиться очень и очень многое – и это никак нельзя будет предотвратить, потому что машины, отправляющие в космос куски скалы с Ио, не прекратят работу еще сорок пять минут плюс столько времени, сколько понадобится на то, чтобы придумать, как их перепрограммировать.

У директора проекта «Юпитер» над столом висит картинка из мультфильма почти столетней давности: Микки-Маус в костюме волшебника стоит, разинув рот, совершенно обалдевший, и смотрит на бесконечную вереницу безмозглых веников, марширующих мимо него из открытой двери.

* * *

Я поспал пару часов и внезапно проснулся, обливаясь потом от страха. Я не запомнил, что именно мне приснилось, но после этого сна у меня осталось ощущение жуткого головокружительного падения. Такое уже случалось со мной раньше, и не раз, всегда на первый или второй день после дежурства.

Некоторые из наших механиков вообще не могут нормально спать, когда не подключены к машинам. Такой сон дает ощущение полной темноты, абсолютного отсутствия всяких мыслей и ощущений. Практически то же самое, что и смерть. Но после такого сна просыпаешься расслабленным и отдохнувшим.

Я провалялся на кровати еще с полчаса, стараясь заснуть. Но ничего не вышло – и я бросил это гиблое дело. Пошел на кухню и сварил себе кофе. Вообще-то, надо было бы поработать, но до вторника я не получу никаких бумаг, а отдел исследований запросто мог подождать до завтрашнего утреннего собрания.

Пора возвращаться в реальный мир. В Кембридже я совершенно отстранился от всего этого. Я подошел к рабочему столу Амелии и послал запрос на свой информационный модуль.

Он насмеялся надо мной и первым делом подсунул мне развлекательные журналы. Я перелистал два десятка страниц всяких комиксов и прочитал три колонки в газете, которая по определению не должна была иметь ничего общего с политикой. И все же одна из статей оказалась злобной сатирической заметкой о событиях в Центральной Америке.

Я нисколько не удивляюсь, что большая часть новостей в мировой прессе так или иначе затрагивает тему Центральной и Южной Америки. На Африканском Фронте пока без перемен, там все попритихли после того, как мы год назад сбросили ядерную бомбу на Ман-Деллавиль. Наверное, собираются с силами и прикидывают про себя, какой наш город взлетит на воздух следующим.

Нашу небольшую вылазку нигде даже не упомянули. Две группы солдатиков разнесли вдребезги городки Педра Сола и Игатими, в Уругвае и Парагвае – предполагаемые места базирования партизан. Мы, конечно же, заблаговременно предупредили правительства этих стран и заручились их согласием на проведение миссии – и, конечно же, среди гражданского населения там никто не пострадал. Если кто погиб – значит, он был партизаном. Они говорят: «La muerte es el gran convertidor» – «Смерть – великий волшебник», в смысле, умеет превращать одно в другое. Это с равной вероятностью могло быть и правдой, и мрачной насмешкой над нашим учетом потерь. Мы убили с четверть миллиона народу в Америках и еще один бог знает сколько – в Африке. Если бы я жил в другой стране, я, наверное, пошел бы в партизаны.

Еще в газетах были обычные деловые сообщения из Женевы. Наши враги настолько разобщены и многочисленны, что им никогда не удастся вовремя собраться всем вместе. И кроме того, лично я глубоко убежден, что некоторые из этих партизанских лидеров – наши же ставленники, которым было велено делать все, как надо, но у них не получилось – и вот результат.

Впрочем, они там, в Женеве, пришли наконец к соглашению относительно ядерного оружия: начиная с этого момента ни одна из сторон не вправе его применить иначе как в качестве меры возмездия в ответ на ядерный удар противника. Хотя нгуми по-прежнему не желают признавать своей ответственности за Атланту. Что нам было по-настоящему нужно – так это соглашение соглашений: «Если мы что-нибудь пообещаем, мы не откажемся от своих обещаний, по крайней мере, в течение следующих тридцати дней». Но на это почему-то ни одна из сторон не согласилась.

Я выключил комм и порылся у Амелии в холодильнике. Пива не было. Ну что ж – сам виноват. Опять же, немножко свежего воздуха мне не повредит, так что я закрыл дом и покатил к воротам университетского городка.

Дежурный сержант-охранник проверил мои документы и заставил подождать, пока он позвонит по телефону и сверит данные. Двое его приятелей все это время стояли рядом, опираясь на винтовки, и самодовольно ухмылялись. Кое-кто из обычных солдат смотрит на механиков свысока, потому как мы, дескать, воюем «не по-настоящему». Они забывают, что мы служим дольше их, и уровень смертности среди механиков выше, чем в любом другом роде войск. Забывают, что благодаря нам им не приходится «по-настоящему» лезть в самое пекло.

Ну, конечно, для кое-кого из них важнее совсем другое: мы ведь мешаем им выслужиться, не даем показать, какие они герои. «Миру нужны всякие люди», – говаривала моя мама. Армии – тоже, но в меньшем количестве.

Сержанту наконец пришлось признать, что я – это я.

– Оружие есть? – спросил он, заполняя мой путевой лист.

– Нет. Днем я хожу без оружия.

– Похороны за свой счет, – сказал сержант. Он аккуратно сложил путевой лист пополам и протянул мне. На самом деле оружие у меня было – армейский выкидной вибронож и маленькая «беретта» – лазерный пистолет. А этому парню придется когда-нибудь оплачивать свои собственные похороны, раз уж он не может определить, вооружен человек или нет. Я отсалютовал его приятелям одним поднятым между глаз пальцем – обычное приветствие солдат действительной службы – и поехал по своим делам.