Вольфганг Хольбайн - Враг рода человеческого

• Название: Враг рода человеческого
• Автор: Вольфганг Хольбайн
• Издательство: Русич
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-88590-250-561-4

Четыре человека волей обстоятельств становятся свидетелями невиданной катастрофы, в результате которой на свободе оказывается заключенное в древнем монастыре существо, именующее себя «Князем Тьмы». Высвобожденная сила обрушивает на Землю поистине апокалиптические катаклизмы. Кто виновен в приближении неотвратимой катастрофы — враг рода человеческого или сам человек?

---

Ему казалось, что руины монастыря находятся очень далеко от него. Вертолет преодолел это расстояние в считанные секунды, но каждый шаг причинял Кеннели боль и стоил ему огромных усилий. Он оставлял за собой кровавый след на снегу и чувствовал, как жизнь капля за каплей выходит из него — медленно, но неумолимо. Возможно, судьба решила сыграть с ним под занавес злую шутку — в последний момент он мог увидеть перед собой Салида, но не иметь больше сил выстрелить в него. Эта мысль была невыносима для Кеннели.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он достиг арки ворот. Кеннели тем временем превратился в механизм, преодолевающий расстояние шаг за шагом уже почти машинально, он даже не видел, куда идет, просто упрямо шагал, не разбирая дороги. Пройдя арку ворот, он наткнулся на стену и издал беззвучный крик, замерев в неестественной позе, словно беспомощная черепаха, перевернувшаяся на спину. Кеннели больше не понимал ничего — ни то, кем он был, ни то, что он должен сделать.

Так неужели же это конец? Нет. Его ждал Салид. Человек, который должен был его судить. Кеннели обязан убить Салида, хотя уже не понимал, кем был этот Салид, что он собой представлял, не говоря уже о том, почему ему, Кеннели, необходимо убить этого Салида. Кеннели помнил одно: это было очень важно. Важно для него самого. Если ему это не удастся сделать, тогда все, в чем состояла его жизнь, окажется ложным.

Кеннели рухнул на землю и, собрав всю свою волю в кулак, попытался привстать на четвереньки. Его обожженные ладони, на которые он опирался всем своим телом, страшно болели. У него было чувство, как будто в них впились сотни острых стеклянных осколков. Несмотря на это, Кеннели вновь встал на ноги и заковылял дальше, почти ничего не видя. Но все же он мог слышать. Он слышал шорохи, тихое дуновение ветра, шум леса. Шаги. И голоса. Голоса? Неужели это голос Салида?

Сознание этого придало ему силы. Однако одновременно он понимал, что был на пределе, что исчерпал почти всю жизненную энергию и расходует на движение, мысли и поступки последние силы. Каждый вдох, который он делал сейчас, стоил одного года жизни. Но ему и не требовалось много времени. Ему необходимы были всего лишь несколько секунд — для того, чтобы поднять свою полуавтоматическую винтовку и спустить курок.

Внезапно Кеннели стал немного лучше видеть, и его мысли несколько прояснились. Салид со своими спутниками стоял всего лишь в нескольких шагах от него. Кеннели узнал Салида по тому же признаку: палестинец был единственным человеком, который имел оружие.

“Человек, который будет тебя судить”? Нет. Кеннели больше не верил в эту чушь. Все это было сплошным суеверием. В подобный вздор верили лишь примитивные народы и простодушные люди, но не он, человек, искушенный в вопросах жизни и смерти. Кеннели решил, что он должен доказать этому призраку, составленному из массы насекомых, его неправоту. Пусть Кеннели умрет, но он умрет не от руки Салида.

Кеннели поднял свою винтовку, прицелился и нажал курок.

* * *

Салид задохнулся, упал на стену и схватился обеими руками за горло. Сквозь его пальцы заструились пульсирующим потоком алые ручьи крови. Задыхаясь, он упал на землю и начал кататься по ней, а затем внезапно замер. Это произошло так внезапно, как будто Салид был машиной, у которой отключили блок питания.

Эта пуля могла попасть и в Бреннера, на мгновение он даже почувствовал ту боль, которая пронзила тело Салида, и оцепенел. Бреннер даже не испугался, у него было такое чувство, как будто его запас эмоций исчерпался. Йоханнес, стоявший рядом с ним, в ужасе закрыл лицо руками и приглушенно зарыдал. Но Бреннер оставался все таким же безучастным. Единственный вопрос, который мучил его, был вопрос “Почему?”. Этот вопрос он задавал себе с холодным любопытством, словно исследователь, стоявший в стороне от событий. Вся эта история казалась ему бессмысленной. Почему они пришли сюда? Неужели только для того, чтобы Салид погиб на этом месте?

Бреннер услышал шорох и, оглянувшись, увидел силуэт человека, ковылявшего к ним. В сумерках этот человек казался призраком, и его жуткий образ еще больше воспалял фантазию Бреннера, рождая в его душе страхи.

Человек, приближавшийся к ним, был похож на труп, сгоревший в огне. Его одежда превратилась в пепел и спресовалась в угольную пыль, которая въелась в плоть живого мертвеца. Лицо, вся голова и руки превратились в одну сплошную рану, из которой бежала кровь, Бреннер не думал, что этот сгоревший в огне человек мог хотя бы что-нибудь видеть. На месте его глаз образовались огромные волдыри, а губы были растянуты в неестественную улыбку. Человек сильно прихрамывал, как будто у него была сломана нога, и оставлял за собой кровавые следы, четко отпечатывавшиеся на снегу. Казалось, что это был оживший труп, он просто не мог двигаться! Однако он двигался, приближаясь к Бреннеру и Йоханнесу. Более того, этот человек волочил за собой свою искореженную винтовку. Если он действительно произвел из нее выстрел, то это настоящее чудо. Эта винтовка по всем законам должна была взорваться у него в руках.

Однако Бреннер все еще не испытывал никакого страха, хотя такое чувство вполне было бы оправданным. Этот живой труп походил на демона — демона, который таился вовсе не за дверью, ведущей в подвал, а в опустившейся над миром вечной ночи. Этот демон вышел из тьмы и убил Салида, а затем он убьет Йоханнеса, а также его самого, Бреннера. Бреннер, конечно, мог бы убежать от этого призрака, смешно ковыляющего к ним, волоча свои ноги. Но куда он мог убежать? И зачем? В мире больше не существовало места, где бы он мог укрыться. Кроме того, Бреннеру надоело убегать от опасности. Всю свою жизнь он только и делал это — он убегал от чего-нибудь или от кого-нибудь, причем чаще всего от себя самого. Но теперь он устал и больше не хотел ни от кого убегать.

Но этот кошмарный призрак явился сюда, по-видимому, не для того, чтобы уничтожить их. Он подходил с трудом, касаясь плечом каменной стены и оставляя на ней кровавый след. Когда человек приблизился, Бреннер почувствовал запах горелого мяса и раскаленного металла. Бреннер не тронулся с места, но и живой труп не предпринял ничего. Казалось, он не хотел причинять вреда ни ему, ни Йоханнесу. Сильно прихрамывая, он подошел к трупу Салида, остановился над ним и снова поднял свою винтовку. Дуло было направлено прямо в голову палестинца, но пальцы не слушались обожженного человека, и он никак не мог спустить курок. Он вынужден был снова опустить свое оружие, и его пальцы разжались, и винтовка упала на землю. Он сделал пару неуверенных шагов, из его груди вырвался странный клокочущий звук, как будто он пытался что-то сказать, а затем он протянул руку в сторону Бреннера. В этом жесте не было ничего угрожающего, скорее он походил на мольбу о помощи.

На этот раз Бреннер все-таки отступил на шаг назад, содрогаясь от отвращения. Слишком ужасной выглядела искалеченная рука живого трупа, от которой распространялся приторный удушающий запах. Человек опустил руку, бросил умоляющий взгляд на Йоханнеса и наконец обернулся к распахнутой двери. На его красное от ожогов лицо упал мерцающий свет факела, и в этот момент незнакомец еще больше стал похож на демона. Шатаясь, он приблизился к дверному проему, шагнул за порог и остановился на краю верхней ступени лестницы, стараясь сохранить равновесие.

Салид зашевелился. Бреннер заметил его движение боковым зрением, но не придал этому сначала значения, думая, что ему это только показалось. Ведь Салид был мертв, мертв окончательно и бесповоротно! Пуля буквально разорвала его горло, и палестинец лежал в огромной луже крови. И все же, несмотря на это, он шевелился. Жизнь и смерть изменили свое содержание, это были уже не те понятия, к которым привык Бреннер.

Салид медленно, с трудом приподнялся и потянулся за своей винтовкой. Пуля, должно быть, пробила не только его мышцы и сухожилия, но и раздробила кости, так что голова Салида болталась из стороны в сторону, но его руки тем не менее крепко сжимали оружие. Громкий звук, с которым палестинец передернул затвор, был похож на пушечный залп, его эхо разнеслось под аркой толстых каменных стен.

Обожженный человек повернулся и уставился на Салида. Несмотря на его сгоревшее лицо, Бреннер уловил выражение безграничного страха на нем.

— И все же это свершилось, — прошептал человек.

Но в этот момент раздался пронзительный крик Йоханнеса, такой ужасный, как будто в него тоже попала пуля.

— Нет! — кричал патер. — Нет! Не надо больше! Я больше этого не допущу! Не надо!

Он бросился вперед, не обращая внимания на то, что тем самым оказался на линии огня, встав между обожженным человеком и Салидом. В отчаянии патер вцепился в Салида, стараясь вырвать из его рук оружие, но было уже поздно. Возможно, Йоханнес сам способствовал тому, что Салид нажал на курок.