Стюарт Хоум - Минет (Отсос)

• Название: Минет (Отсос)
• Автор: Стюарт Хоум
• Жанр: Контркультура

Стюарт Хоум – автор нескольких романов и культурологических работ. Среди них «Вызывающая Поза», «Без Жалости», «Манифесты Неоиста/Документы Арт-Забастовки». Его романы «Медленная Смерть», «Предстань Перед Христом и Убийственная Любовь», а также отредактированные им сборники «Захватчики Сознания: Читатель в Психологической Войне», «Культурный Саботаж и Симптоматический Терроризм» также вышли в издательстве Serpent's Tail. Хоум живет в Лондоне.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: Книга содержит ненормативную лексику и не предназначена для несовершеннолетних.

---

– Рядовые члены Партии Насилия могут тебе поверить, но меня ты не проведешь. Я никогда не видел твоего свидетельства о рождении – и даже если ты и сможешь доказать свое брахманское происхождение, я тебя все равно за белого не считаю. Брахман ты или нет – по моим понятиям ты – этнический. У себя в Индии ты, может, и проканаешь за потомка нордических племен, которые принесли культуру субконтиненту, но здесь в Британии ты всего лишь еще один иммигрант.

– Моя мать наполовину англичанка. Она широко известна как активистка, боровшаяся за Белое Единство и за окончание культурного разделения среди нордических народов.

– Другими словами, – отпарировал Адам, – она была полукровкой.

– Фанатик! – бушевал Найджел.

– Давайте займемся делом, – вставил Мат Дрэд. – Как лидеру Брикстонских Черных Сепаратистов мне неинтересны ваши сектантские распри. Какой смысл спорить? Если мы не сможем вместе работать, то Индустриальная Лига всех нас выебет в плане финансирования.

– Мат прав, – заключил Сапог Хьютон. – Вернемся к повестке дня. Ваши «распорядители» связались с полицией и опознали Быстрого Ника Картера как человека, который подложил бомбу? – спросил Дрэд лидера Партии Насилия.

– Да, все идет по плану, – заверил его Деви.

– Надеюсь, что мы поступили правильно, – опять встрял Уайт. – Из моих разговоров с Картером в «Лопатке» у меня сложилось впечатление, что если над ним еще немного поработать, то из него выйдет настоящий приверженец национализма. Он мог бы быть очень ценным приобретением для движения.

– Бредни! – закричал Деви. – Он просто стукач, и не более того. Во-первых, он нам никогда не называл нам своего настоящего имени. Во-вторых, после того, как мы позволили ему подслушать, как мы обсуждаем план взрыва, этот подонок попытался обнаружить взрывное устройство.

– Но к легавым он же не пошел, верно? – возразил Адам. – Может быть, его волновало то, что рядовые члены движения понесут увечья.

– Адам, – в голосе Найджела звучала снисходительная нотка. – Он – анархист, и в силу этого считает, что полиции не надо сообщать ничего. Кроме того, если бы у Картера присутствовало патриотическое сознание, он бы понял, что многих мужчин и женщин придется принести в жертву для того, чтобы Британия снова стала Великой.

– Из уст этнического все это звучит круто!

– Либерал! – взвыл Деви.

– Бога ради! – проскрежетал в негодовании Дрэд. – Давайте продолжим собрание. Нам дали следующие инструкции: очернить левых и анархистов. Индустриальная Лига желает сдвинуть страну вправо. Мы уже обсудили все то, что произошло у кенотафа. Теперь нам предстоит решить, необходимы ли новые беспорядки.

Сортирный Рулон Бэйтс с нетерпением ждал выхода на новую работу. Он просидел без работы более двух лет. Жизнь на пособие сильно ударила по его гордости. В тот момент, когда Бэйтс стал лишним человеком, за плечами у него уже было десять лет постоянной занятости. Он полагал, что найдет работу в течение нескольких недель. Однако дни шли, и его врожденный оптимизм начал увядать. В начале его еще время от времени приглашали на собеседование, хотя всегда отвечали. Шли месяцы, и вызовы на интервью к потенциальным работодателям становились все реже и реже.

Сортирный Рулон потерял уже более восьмисот вакансий, когда ему, наконец, предложили место на складе в компании «Лэйбл Клотинг Лтд.». Мысль о том, что скоро он будет получать приличные деньги за честно отработанное время, придала ему сил, и он отказался от таблеток антидепрессантов, которые стал в последнее время принимать. На его удачу менеджером по кадрам в этой компании оказался Элан Джоунс. В восьмидесятых он был другом Сортирного Рулона, и они вместе регулярно посещали эйсид-хаусовские рэйвы. Именно Элан и наградил Бэйтса его кличкой. В первый свой визит к Джоунсу Бэйтс пошел посрать и с ужасом обнаружил, что ему придется вытирать задницу старыми газетами. Он выскочил на улицу и купил двойную упаковку модной туалетной бумаги. Элан незамедлительно прозвал его Сортирным Рулоном, и кличка прижилась.

– Г-н Бэйтс, – сказал Джоунс, когда его друг появился на работе в первый день. – Возникла небольшая проблема. Не могли бы вы пройти со мной в офис?

– В чем дело? – бурно запротестовал Сортирный Рулон.

Он не получил ответа до тех пор, пока не уселся в офисе менеджера по кадрам. Элан сел за стол и вид у него был крайне озабоченный.

– Послушай, Сортирный Рулон, – вздохнул Джоунс. – Я знаю, что мы вот уже четыре или пять лет не общаемся, но все равно ты для меня друг. Я тебе скажу то, что ты знать, в общем, не должен. Я рискую головой, поэтому не подведи меня и не пизди встречным и поперечным о том, как ты эту информацию получил. Моя компания не даст тебе работу, потому что ты в черном списке Индустриальной Лиги.

– Что? – филином ухнул Бэйтс. – Ты что, показываешь мне на дверь? Черт возьми, Элан, я был без работы два года. Я на коленях готов ползать, чтобы работу получить. Я в отчаянии. Я в таком отчаянии, что уже полностью свою гордость потерял, и поэтому не надо пинать меня, когда я в таком положении. Я сделаю все, чтобы получить работу на складе.

– Извини, Сортирный Рулон, – ответил Джоунс. – Я тебе ничем не могу помочь. Компания не разрешает мне брать на работу тех, кто находится в черном списке Индустриальной Лиги. Моей власти здесь недостаточно.

– Это, блядь, что за хуйня такая – эта Индустриальная Лига? – со слезами в голосе спросил Бэйтс.

– Организация, улучшающая отношения между рабочими и индустриальными воротилами, – объяснил менеджер по кадрам. – Она стремиться повысить производительность в промышленности, чтобы страна вновь встала на ноги и опять заняла свое место в ряду ведущих мировых держав.

– Звучит нормально, – подтвердил Бэйтс. – Ты же знаешь, что я всегда был патриотом. Я сам хочу помочь стране, быть полезным обществу, вернуть себе достоинство, и поэтому мне нужна работа. Но вот чего я не могу понять, так это того, почему я в черном списке.

– Я этого тоже не понимаю, – признался Джоунс. – Предположительно черный список Индустриальной Лиги это что-то типа перечня подрывных элементов или людей, которые хотят угробить страну – коммунистов, анархистов и нигилистов.

– Но я никогда политикой не занимался! – запротестовал Бэйтс. – Я всегда голосовал за тори, но никогда не состоял ни в одной партии или в чем-нибудь эдаком. Я не имел отношения к либералам или лейбористам.

– А твои родители? – спросил Элан. – Иногда Индустриальная Лига ставит в черный список людей, у которых близкие родственники экстремисты.

– Мои родители, как и я, голосуют за тори и владеют газетным киоском, – вздохнул Рулон. – А других близких родственников у меня нет – ни сестер, ни братьев, никого.

– А друзья? – настаивал менеджер по кадрам. – У тебя есть друзья-коммунисты?

– Нет, – почти шепотом ответил Бэйтс. – Я в политике не разбираюсь. С всякими экстремистами я не смог бы даже общаться, потому что они бы меня тут же заклеймили как невежественное быдло.

– Ну что же. Насколько я понимаю, – сказал Джоунс, – нет причин, по которым ты мог бы очутиться в черном списке.

– Тогда возьми меня в штат, – взмолился Сортирный Рулон.

– Не могу, – менеджер по кадрам беспомощно развел руками, – мои начальники меня самого уволят за то, что я игнорирую советы Индустриальной Лиги. И тебе это тоже не поможет. Тебя все равно выкинут через день или два.

– Почему ты не свяжешься с Индустриальной Лигой и не скажешь, что насчет меня они ошибаются? – предложил Бэйтс.

– Сортирный Рулон, ты не понимаешь, – нельзя было не заметить нотку отчаяния в голосе Элана. – Если я начну подвергать сомнению директивы Индустриальной Лиги, то меня тут же внесут в черный список как бунтовщика. Все, что я тебе могу посоветовать: возьми и уезжай за границу, потому что в этой стране ты работу не получишь никогда.

Быстрый Ник Картер пользовался успехом у девушек. Он был бисексуалом, но, разойдясь со своим последним партнером, переключился на девушек. Сразу после того, как он благополучно сбежал с мероприятия рядом с кенотафом, Картер сел в метро и склеил одну сумасшедшую красавицу. Ночь он провел на ее хате в Брикстоне. Сейчас деваха была на работе, а сам Ник сидел в замусоленной точке общепита.

– Новости часа, каждый час, – ревело радио, а Ник ждал завтрака. – Полиция опознала человека, ответственного за вчерашний взрыв в кенотафе. Это Ник Картер, национальный лидер анархистского движения Классовая Справедливость…

Все сразу стало на свои места, не прошло и нескольких секунд, как Ник понял, что его подставили. Он затесался в неонацистские круги по чистой глупости. Рядовые штурмовики не узнавали Ника, но идеологи из руководства сразу вывели его на чистую воду. А было бы хорошо, если бы рядовые нацисты сразу его запинали и отогнали! Госпитализация – это цветочки по сравнению с тем серьезным напрягом, который намечался со стороны правоохранительных органов.