Уильям Хоуэллс - Возвышение Сайласа Лэфема

• Название: Возвышение Сайласа Лэфема
• Автор: Уильям Хоуэллс
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1990

---

— А вдруг они не хотят, чтобы он сюда ездил? Хорошо ли, что ты его принимаешь?

— А как ему запретишь? Ей-богу, Персис! И что это с вами со всеми? Вас послушать, так лучше этих самых Кори на всем свете нет, а мы им в подметки не годимся.

— Я не хочу, чтобы они сказали, будто мы воспользовались, что они в отъезде, и приманивали его.

— Пусть попробуют сказать! — крикнул Лэфем. — Хоть они, хоть еще кто!

— Ну ладно, — сказала жена, переходя от этой заботы к другой. — Никак не пойму, нравится она ему или нет. И Пэн не знает, а может — не говорит.

— Думаю, что очень даже нравится, — ответил полковник.

— Он вроде ничего еще не сказал и не сделал, чтобы стало ясно.

— Ну, я, например, набирался храбрости год с лишком.

— То было дело другое, — сказала миссис Лэфем, отмахиваясь от такого сравнения, но, впрочем, ласково. — Если бы она была ему нужна, в его положении нетрудно набраться храбрости и объясниться.

Лэфем стукнул кулаком по столу.

— Слушай, Персис! Раз и навсегда, чтоб я больше этого не слышал! У меня состояния почти миллион, и каждый цент я сам нажил, и мои дочери хоть кому пара. Мне плевать на его положение. Он не таков, чтобы зазнаваться, но если когда-нибудь попробует, я его живехонько выпровожу. Пожалуй, я поговорю с ним…

— Нет, только не это! — взмолилась жена. — Я ничего, я просто так сказала. Он очень скромный, а Айрин, конечно, кому угодно пара. Пусть все идет своим чередом. Все образуется. С молодежью никогда не угадаешь. Может, она очень чопорна. Ты только не говори ничего. Не скажешь?

Лэфем тем легче дал себя уговорить, что после вспышки гнева почувствовал, что именно гордость и помешает ему выполнить то, чем он из гордости угрожал. Он удовольствовался обещанием жены, что она никогда не станет больше представлять это дело в таком обидном для них свете, а она получила некоторую поддержку в его несокрушимой самоуверенности.

12

Миссис Кори с дочерьми вернулась в начале октября, проведя после Бар-Харбор недели три-четыре в Интервэйле. Они слегка загорели с тех пор, как в июне уехали из города, но ни в чем больше не изменились. Старшая дочь, Лили, привезла немало эскизов водорослей и грибов-поганок на фоне скал и гнилых пней, которые никогда не будут закончены и никому не будут показаны, ибо она знала им цену. Младшая, Нэнни, прочла множество романов, остро ощущая, сколь неверно они изображают жизнь; и повидала немало сцен из жизни, сожалея об их непохожести на романы. Обе они были милые девушки, образованные, разумеется, всегда хорошо одетые и достаточно хорошенькие; но ни на море, ни в горах не встретили они никого, кто мог бы сыграть роль в их жизни, и вернулись домой, к обычным своим занятиям, без надежд и без опасений.

За отсутствием этого, они проявили тем больший интерес к делам брата, которые немало заботили их мать, как стало ясно после первых же взаимных приветствий.

— Кажется, все продолжается, а ваш отец не написал об этом ни слова, — сказала она, качая головой.

— А чем бы это помогло? — спросила Нэнни, миниатюрная блондинка с пышными волосами, которые красиво выбивались из-под шляпки. Шляпка шла ей более всего. — Ты бы только расстроилась. Он не мог помешать Тому, и ты не смогла, когда нарочно для этого приезжала.

— Думаю, папа мало что знал, — сказала Лили. Это была высокая худая брюнетка, казалось, всегда зябнувшая, так что, однажды увидев ее, вы всегда представляли ее себе в сочетании с теплыми шалями различных цветовых оттенков.

В любой семье женщины весьма серьезно относятся к возможности того, что молодой человек заинтересуется другой женщиной. Муж дочери или сестры не становится частью семьи, ему не требуются нежности и заботы; но жена сына или брата имеет на его мать и сестер неоспоримые права. Некая принятая женским полом условность вынуждает их выражать ей нежность, любить ее или делать вид, что любят, и ввести в свой круг, как бы она ни была им противна. В семье Кори тут были замешаны не одни лишь чувства. Семья была отнюдь не бедна и по части денег не зависела от Тома Кори; но мать, не сознавая этого, привыкла во всем полагаться на его суждения и советы, а сестры, видя его равнодушным к девушкам, стали смотреть на него как на полную свою собственность; и кончиться это должно было не с его женитьбой, а с их замужеством, которое пока не предвиделось. Были девушки — они охотно выбрали бы для него одну из них, — которые взяли бы его, не отнимая у семьи; но от девушки вроде мисс Лэфем нельзя было ожидать подобного великодушия.

— Может быть, — говорила мать, — не так уж это было бы плохо. Она очень ласкова со своей матерью; она, видимо, слабохарактерная, хотя кое в чем очень умелая.

— О, она и с Томом будет очень ласкова, будьте уверены, — сказала Нэнни. — А из таких слабохарактерных выходят самые узколобые. Она вообразит, будто мы с самого начала были против нее.

— У нее нет для этого оснований, — вмешалась Лили, — и мы ей оснований не дадим.

— Нет, дадим, — возразила Нэнни. — Так получится само собою, во всяком случае, достаточным основанием будет ее невежество.

— Мне она не кажется столь уж невежественной, — сказала справедливая миссис Кори.

— Конечно, читать и писать она умеет, — согласилась Нэнни.

— Не представляю себе, о чем он может с ней говорить, — сказала Лили.

— О, это как раз просто, — сказала ее сестра. — Они говорят сами о себе, а иногда — друг о друге. Я этого наслушалась на верандах отелей. Она вышивает, или вяжет, или плетет кружева, или еще что-нибудь такое; он говорит, что она, как видно, очень любит рукоделье, а она говорит: да, да, она очень этим увлекается, все над ней даже смеются, но что поделаешь, это у нее с детства, и так далее, с мельчайшими подробностями. Наконец она говорит: может, ему не нравится, если кто-то плетет кружева, вяжет, вышивает и все такое? А он говорит: что вы! Очень нравится, как она могла это подумать? Ну, а сам он предпочитает грести или ночевать в лесу в палатке. Потом она позволяет ему подержать уголок ее рукоделья, а может быть, и пальчики; тут он набирается храбрости и говорит, что она, наверное, ни за что не согласится отложить рукоделье и прогуляться по скалам или пособирать чернику, а она склоняет голову набок и говорит, что, право, не знает. И они уходят, и он ложится у ее ног на скалах или собирает чернику и кладет ей на колени, и они продолжают говорить о себе и сравнивать, что их отличает друг от друга. А потом…

— Достаточно, Нэнни, — сказала мать.

Лили печально улыбнулась:

— Какая гадость!

— Гадость? Ничуть нет! — возразила сестра. — Наблюдать это очень забавно, а делать самой…

— Что люди видят друг в друге — это всегда тайна, — сказала строго мать.

— Да, — согласилась Нэнни, — но нам сейчас от этого не легче.

— Не легче, — сказала мать.

— Остается только надеяться на лучшее, пока мы не узнали худшее. А если оно настанет, постараемся и в нем найти нечто хорошее.

— А вдруг будет не так уж плохо. Когда я приезжала сюда в июле, я говорила вашему отцу, что поладить всегда можно. Надо принять все как нечто естественное и стараться, чтобы это не портило отношений между нами самими.

— Верно. Но трудно заранее смириться. Ведь это большая уступка, — сказала Нэнни.

— Конечно, нам следует противиться — всеми допустимыми способами, — сказала мать.

Лили больше не вмешивалась. В качестве натуры артистической она считалась не очень практичной. Решить, что делать, и справиться у Тома Кори о его желаниях выпало на долю ее матери и сестры.

— Твой отец писал мне, что сделал визит полковнику Лэфему в его конторе, — сказала миссис Кори, пользуясь первым же случаем говорить с сыном.

— Да, — сказал Кори. — Отец подумывал об обеде, но, по моему совету, ограничился визитом.

— О! — сказала миссис Кори с облегчением, точно это бросало новый свет на тот факт, что визит предложил именно сын. — Он мне так мало писал об этом, что я ничего не знаю.

— Мне казалось, что им нужно встретиться, — объяснил сын. — Так же думал и отец. Я был рад, что предложил это; а полковнику Лэфему чрезвычайно приятно.

— Да, да, это было во всех отношениях правильно. А ты, вероятно, видался летом также и с его семьей?

— Да, часто. Я довольно часто ездил в Нантакет.

Миссис Кори опустила глаза. Потом она спросила:

— Как они поживают?

— Все здоровы, иногда прихварывает только сам Лэфем. Я его навестил раз или два. Он не дал себе за это лето никакого отдыха; он так любит свое дело, что, видимо, не может ни на миг с ним расстаться. Вот он и оставался в городе под предлогом, что строится…

— Ах, да, дом. Это будет нечто великолепное?

— Да, дом красивый. Его строит Сеймур.

— Тогда, конечно, он будет отличный. А барышень и миссис Лэфем дом тоже занимает?

— Миссис Лэфем — да. А барышень, кажется, меньше.