Тэми Хоуг - Темный рай

• Название: Темный рай
• Автор: Тэми Хоуг
• Издательство: АСТ
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1999
• ISBN: 5-237-03953-7

Она поклялась раскрыть тайну убийства своей лучшей подруги, Она начала собственное расследование. Теперь она — следующая в списке убийцы, превратившего райский маленький городок в ад. Ей не на кого рассчитывать, кроме как на себя и на любящего мужчину, который стал ее единственным защитником. Вдвоем они достаточно сильны, чтобы встретиться с опасностью лицом к лицу…

---

— Достаточно было просто сказать: «Нет».

Он приподнял край шляпы, жестом скорее издевательским, чем вежливым. Мэри последовала за Рафферти и увидела, как он вскочил на громадную гнедую лошадь, ожидавшую его в пятне струившегося из дома янтарного света.

— На краю города есть мотель. — Устраиваясь поудобнее, Рафферти поерзал в седле. — Езжай медленно, а то еще врежешься на своей чертовой японской железяке в лося и останешься в ней, как сардина в консервной банке.

Мэри скрестила руки на груди, ежась от вечернего холодка, и бросила на него свирепый взгляд.

— Мог бы, по крайней мере, сказать, что тебе жаль, — едко заметила она.

— Нисколько, — ответил Джей Ди и направил лошадь прочь.

Мэри наблюдала, как Рафферти спускается по пологому склону. Темнота поглотила его задолго до того, как затихла барабанная дробь лошадиных копыт.

— Ублюдок!.. — пробормотала Мэри, возвращаясь в дом. Адреналин в крови уже успел выдохнуться, и Мэри почувствовала тяжелую усталость напряженного дня. Улетучились и последние следы шока, действовавшего как новокаин, не давая жалу горя впиться в душу со всей силой. Мэри постаралась сконцентрировать свои мысли на насущных задачах возвращения в город и поиска номера в гостинице, пытаясь забыть остатки ощущений, вызванных присутствием на ее теле рук Рафферти. Но ощущения упорно не желали забываться, нанося еще один неясный, мутный слой на пласты комплекса вины. Почувствовав необходимость смыть и физическую, и психологическую грязь, Мэри отправилась искать ванную, которую обнаружила на втором этаже.

Состояние ее оказалось не многим лучше других комнат дома. Крышка унитаза была разбита. Создавалось впечатление, что кто-то, поработав молотом над ванной, крушил кафельный пол, превратив его в груду камней и пыли. Краны еще работали, и Мэри, наполнив раковину холодной водой, сполоснула лицо и шею. Утершись подолом футболки, она выпрямилась и уставилась в разбитое зеркало в раме, висевшее над туалетным столиком.

Оттуда на нее смотрела смертельно бледная женщина с потемневшими от боли глазами. Мэри подумала о подруге, о том, что бы сказала Люси о сложившейся ситуации, и слезы, заблестев на ресницах, покатились по щекам.

День начался с плохой прически, так все и покатилось.

* * *

Он наблюдал за ней в оптический прицел винтовки. Он приходил сюда почти каждую ночь не потому, что рассчитывал познакомиться с блондинкой, но потому, что хотел вышвырнуть ее со своей горы. Она поселилась там — бледное видение среди темных деревьев, фантом, летящий на крыльях сов. Она охотилась за ним. И слишком многое натворила.

Ночью он никогда не спал. Смерть могла прийти за ним в любой момент. Он никак не мог остановить свои видения, а потому не спал и бодрствовал, желая, чтобы они исчезли. Изматывающее бодрствование, никогда не вознаграждавшееся.

Он увидел, как блондинка направилась через двор к маленькой машине иностранной марки, и сердце его учащенно забилось, в голове застучали десятки серебряных молоточков. Перекрестье прицела легло точно ей на грудь. Он прижался щекой к прикладу замечательной винтовки «ремингтон-700». Задержал дыхание. Сердце в ответ замедлило удары. Палец лежал на спусковом крючке.

Привидение убить невозможно. Он знал это лучше кого-либо. Он мог только молиться, чтобы оно ушло и больше не возвращалось на его гору.

Если бы только Господь его услышал…

Глава 2

— Давай, давай же, ты — заедающий рычаг, сукин сын! О-о-о!..

Мэри с раздражением и мукой уставилась на стену, у которой стояла ее кровать. Над изголовьем висела картина художника-примитивиста, изображавшая лося на фоне горного пейзажа. Картина ритмично постукивала о тонкую, точно бумага, стену в такт с движением, производимым в соседней комнате. Цифры дешевого электронного будильника на прикроватном столике показывали без четверти два.

— Трахни меня, Луанна! Трахни! Ну-у, во-още! Мэри выключила настольную лампу, но в комнате все же было достаточно светло, чтобы разглядеть каждую мелочь унылого интерьера. Безжалостно яркий свет люминесцентных фонарей, освещавших стоянку, проникал сквозь тонкие занавески, упорно не желавшие сойтись в середине окна. Антураж дополнял тускло-красный свет старого неонового указателя, приглашавшего завернуть в мотель «Райский».

Но ничто здесь даже отдаленно не походило на рай. Тень циничной улыбки тронула губы Мэри при мысли, что Луанна и ликующий Боб, возможно, считали иначе. Мэри никак не ожидала, что проведет свою первую ночь в Монтане в пункте удовлетворения плотских желаний для шоферов-дальнобойщиков.

Все было бы достаточно потешно, если бы сейчас здесь была Люси и они могли поразвлечься и распить полдюжины пива «Миллер Лайт Мэри», которое Мэрили тащила из самого Сакраменто. Но Люси не было.

Мэри поднесла банку к губам и отхлебнула глоток показавшегося выдохшимся и теплым пива. Она нашла в бардачке машины полпачки сигарет и выкурила их, одну за другой, без перерыва, отчего в горле запершило, а во рту остался стойкий вкус горечи. Дым жег полные слез глаза, которые Мэри так и не сомкнула до самого утра. Голова раскалывалась от усталости и пива, выпитого на пустой желудок.

Мэри была слишком потрясена, чтобы расплакаться перед Джеем Ди Рафферти, что оказалось к лучшему. Вряд ли она могла рассчитывать на сочувствие с его стороны. Рафферти не проявил ни малейшего сожаления по поводу смерти Люси.

— Господи!.. — бормотала Мэри, качая головой и меряя шагами расстояние от платяного шкафа до кровати. — Сейчас бы мне хотелось, чтобы рядом со мной лежал мужчина. Это прежде всего. Где ты, Бредфорд, когда я так в тебе нуждаюсь?

После двух лет «серьезных», по определению Бредфорда Инрайта, отношений он бросил Мэри и успел вступить в связь с мисс Джуниор Патнер, не удосужившись даже сообщить Мэри о ее отставке. Мисс Джуниор Патнер, по словам Бредфорда, подходила ему больше, поскольку разделяла его цели и философию.

Мэри чувствовала себя полной дурой. И как только ее угораздило связаться с адвокатом, на которого она работала! Семья Мэри принимала Бредфорда, Возможно, они и считали карьеру Мэри в качестве судебного секретаря огромным шагом назад в свете возлагаемых на нее надежд, но Бред в этом плане стал для них великолепным утешением. Они могли связывать с ним еще какую-то надежду на то, что Мэри сможет устроиться в столь привычной для них всех жизни, полной приятного снобизма.

Какой же лицемеркой она была! Сердцем Мэри знала, что никогда по-настоящему не любила Бреда. Он был прав: они совершенно по-разному смотрели на вещи, включая самих себя. Пришло время в этом признаться.

Мэри слишком долго прожила в роли человека не на своем месте. Она потратила слишком много времени на попытки вписаться в стиль жизни, вполне нормальный для ее семьи. Мэри не была ни Аннализой, ни Лизабет. Она была Мэри Неприспособленной. Она слишком долго пыталась приспособиться. Хватит!

Мэри распродала все свое секретарское оборудование, сдала в поднаем на лето свою квартиру, погрузила костюмы и гитару на заднее сиденье «хонды» и отправилась в Монтану. Она не строила никаких планов дальше лета и выбросила из головы всю заумь просвещения. Наконец она стала свободной, могла быть самой собой. Заново родилась в двадцать восемь лет.

И все же, несмотря на все свои саморазоблачения за последние две недели, она не смогла полностью вырвать из сердца жало предательства Бреда. Люси, имевшая собственные победы, поражения и отставки у бесчисленного множества мужчин, поняла бы Мэри. Сейчас Люси должна была бы сидеть в ночной рубашке на своей кровати, жевать какую-нибудь гадость собственного приготовления и честить на чем свет стоит Бреда и всех мужиков вообще, и подруги в конце концов закончили бы общим смехом до слез. Черт тебя побери, Люси.

Но негодование Мэри тут же сменилось острым чувством вины. Ей хотелось, чтобы Люси была здесь ради нее. Ну не эгоизм ли это? Мэри смогла, наконец, справиться с раненой гордостью и нервным возбуждением, найдя в себе силы успокоиться и сосредоточиться. Люси умерла. А смерть — это навсегда.

Почувствовав себя одинокой и неприкаянной, Мэри села на край кровати. Она на ощупь дотянулась до прислоненной к стулу гитары и взяла ее в руки, точно ребенка, крепко прижав инструмент к груди. Старенькая гитара была ее единственной подругой за долгие годы безнадежного одиночества. Она никогда не винила Мэри. Не устраивала судилищ. Не отрекалась. Знала все, что было у нее на сердце.

Пальцы непроизвольно тронули струны: мозолистые кончики пальцев левой руки принялись брать лады, пальцы правой руки нежно забегали по струнам, извлекая звуки, гармонировавшие с болью, теснившей душу. Чувства, подобно дерущимся медведям, боровшиеся и путавшиеся в ее сердце, просто выкристаллизовались в музыку. Сладкие, печальные аккорды, проникновенные, словно тоскующий голубиный призыв, наполнили тяжелый воздух комнаты.