Ким Хантер - Песнь ножен

• Название: Песнь ножен
• Автор: Ким Хантер
• Жанр: Фэнтези

…Странный, жутковатый мир. Мир не столько «меча и магии», сколько «магии и меча». Мир окруженных горами маленьких королевств, каждое из которых зависит от воли и желания волшебника-покровителя, реальная же власть зависит от отрядов наемников, прозванных Красными Шатрами. Мир, где за горами — таинственная волшебная страна, где, как говорят, ВОЗМОЖНО ВСЕ… Здесь не помнящий своего прошлого Солдат — рыцарь, великий полководец — рискует жизнью, дабы защитить родной город своей возлюбленной-принцессы от чудовищного нашествия монстров-зверолюдей, а по пятам за ним следует враг, пришедший из другого мира. Враг, который терпеливо ждет момента, когда Солдат обретет, наконец утраченную память и встретится с ним в ПОСЛЕДНЕЙ БИТВЕ…

---

— Понимаешь, вечером я сидел с Голгатом и несколькими твоими офицерами. Они рассуждали о капитане Коссаоне, восхищались им. Говорили: его хватает аж на две лампы… А я был уже изрядно навеселе… ну и взревновал… А что? Они все ему завидовали. Голгат говорил, что всяк рад был бы оказаться таким же неутомимым в постели, что женщины без ума от этого Коссаоны… Ну и тогда я тоже захотел этакой славы. Чтобы обо мне рассуждали, как об этом капитане. Чтобы мной тоже восхищались…

— Постой минутку. Погоди. Боюсь, я потерял нить. Во имя Тега! Что значит фраза: «Его хватает на две лампы»?

Спэгг округлил глаза. Уже не в первый раз Солдат проявлял невежество в тех вещах, которые были известны каждому гутрумцу.

— Две лампы? Ну, как же! Все очень просто. Некоторые женщины требуют от своих любовников, чтобы те продолжали, пока не прогорит лампа… Продолжали… ну, сам понимаешь, что именно продолжали…

Кажется, Спэгг смутился, и Солдат пришел ему на помощь:

— Пока они не достигнут оргазма?

— Оргазма? Я не знаю, какое слово тут правильно употреблять. Я знаю только грубое. Да, так и есть. Ты же знаешь, женщины могут делать это много раз, в то время пока мужчина — только один. И вот для того, чтобы удовлетворить женщину, мужчина должен делать это много раз без оргазма. Так что женщины наполняют лампы маслом, раздеваются, ложатся на шелковые подушки и говорят: «Трудись, трудись, мой милый. Работай, пока не прогорит фитиль и не потухнет свет. А уж тогда ты и сам можешь получить удовольствие…»

— Стало быть, этот капитан может продолжать, пока не выгорит масло в двух лампах? — Солдат был заинтригован. — А как насчет размера ламп?

— Обыкновенный. Стандартный размер. Вряд ли можно принести в комнату лампу размером со слона, верно? Я хочу сказать, все должно быть по-честному. И вот все эти разговоры заставили меня…

— Возбудили тебя.

— Ты знаешь правильные слова, да? Что ж, верно. Они меня возбудили, и я отправился искать себе женщину. Которая готова была бы со мной пойти, разумеется. Я не насильник.

— Уж надеюсь. Я вешаю своих солдат за такие дела.

— И совершенно правильно поступаешь, генерал. Нет, я искал женщину, которая согласилась бы. И увидел эту деваху. Она бродила по лагерю и заглядывала под пологи шатров — точно зазывала клиента. И у нее были вполне себе аппетитные формы, так что я сграбастал ее и поцеловал… Это ведь нельзя считать принуждением, верно?

— Можно сказать, что это было слишком вольное обращение с незнакомкой, Спэгг, и если бы она оказалась не старой каргой, а юной девицей, у тебя могли возникнуть крупные неприятности. И вообще говоря, полагаю, что ведьма тоже имеет право пожаловаться на домогательства. Но поскольку Гнарлггут этого не сделала, на сей раз можешь быть свободен. Пусть это послужит тебе уроком, Спэгг: не надо набрасываться… и не смотри на меня так… не надо набрасываться на женщин. Сперва спроси согласия. Что, если бы это оказалась моя жена?

— Моя голова уже торчала бы на заостренном колу.

— Именно. Или украшала бы изголовье моей кровати. Думай, прежде чем делать. Ты можешь присвоить все кремовые торты и пивные бутылки в королевстве, но не приставай к женщинам — молодым ли, старым ли. Иначе дело может кончиться чем-нибудь похуже, чем обожженные губы.

— Я уже жалею, что поделился с тобой. Мне нужно было сочувствие, а не наставление. Я мог сказать, что обжегся горячим супом. Ладно, спасибо и на том, генерал. Пойду-ка я пройдусь. — Он бросил нервный взгляд на проем шатра. — Надеюсь, эта ведьма не шатается где-нибудь поблизости. Ей мог понравиться мой вкус. Знаешь, ведьмам нельзя доверять, им наплевать на все законы. Они как тигры-людоеды: только б единожды узнать вкус человечьей плоти!

Поговорив со Спэггом, Солдат и сам вышел на прогулку, чтобы поближе взглянуть на стены города, возвышавшиеся над красными шатрами его армии. Увы! Хотя положение за этими стенами было совсем не по нраву горожанам, страдавшим под гнетом тирана, Солдат не имел возможности вмешаться. Это был не его путь. Отнюдь не его путь… Разломать ворота и ввести своих воинов в город — вот что хотел бы сделать Солдат. Выволочь Гумбольда и Каффа на улицу и отрубить им головы, как они поступили с законной королевой. Проклятая политика! Карфаганцы избрали путь справедливости, в то время как Солдат разрывался от желания обезглавить мерзавцев Гумбольда и Каффа, а потом швырнуть их останки псам.

Кафф! Этого человека он с удовольствием вызвал бы на смертный бой в любое время дня и ночи и ни на миг не пожалел бы о своем решении. Еще в бытность свою капитаном имперской гвардии Кафф влюбился в Лайану — и любил ее до сих пор. А жена Солдата так и не отказала ему окончательно и бесповоротно в праве любить ее. О нет, она не отвечала взаимностью, но всегда считала капитана Каффа одним из своих друзей и защитников. Что ж, теперь ясно, что он за друг…

Когда Солдат винил Каффа в смерти королевы Ванды, Лайана сказала: «Мы не знаем, он ли это сделал. Возможно, приказ о казни отдал Гумбольд». Она по-прежнему находилась под обаянием этого мерзавца — смертельного врага Солдата. Он не сомневался в верности жены и знал: она любит его горячо и преданно. Но Лайана продолжала верить, что Кафф — не такой уж плохой человек. Вдобавок некогда она даже подумывала о браке с ним. Солдат полагал, что именно поэтому Лайана сохранила нежность в своей душе. Лайана не могла поверить, что человек, который прежде ей нравился, может быть столь ничтожным и злобным, — пусть даже она потеряла память и знала о своем прошлом только то, что рассказывали ей другие.

— О глупость нашей лояльности, — пробормотал Солдат, обходя могилы товарищей, недавно погибших в сражении. — Она не позволит нам узнать правду.

Некогда Солдат отрубил Каффу кисть руки. Теперь капитан приделал к запястью металлическое крепление, в которое вкладывал различное оружие или живых зверей вроде крыс и ястребов. Их огузки удалялись, и серебряная винтовая нарезка, заменявшая им задние части, удерживала животных на запястье Каффа. Капитан использовал эту свою особенность, чтобы вселять ужас во врагов.

«В следующий раз я отрежу ему голову, — подумал Солдат, — и посмотрим, что он сумеет ввинтить на ее место». Эта мысль немного примирила его с реальностью, пока он не рассудил, что Каффу, чего доброго, удастся приделать себе голову тигра или орла, и мечты опять обернулись кошмаром.

Солдат подошел к воротам города и вызвал Каффа. Заставив его прождать долгое время, капитан подал голос из-за решетки:

— Ты опять явился?

— Да, трус. Встретимся в оговоренном месте. Один на один.

Кафф скрипнул зубами.

— Я не трус, и тебе об этом отлично известно. Но генерал не принадлежит себе. Это ты тоже знаешь. Теперь я больше не имею права рисковать собой в идиотских играх. Я командую армией и несу за нее ответственность. Мне уже намекнули, что моя жизнь слишком ценна, чтобы рисковать ею на дуэлях.

— Я тоже командую армией. Однако я желаю встретиться с тобой на поединке. Ты — генерал. Никто не может тебе приказывать. Ты сам устанавливаешь правила.

Говоря все это, Солдат отдавал себе отчет, что ничего не добьется. Он знал: Кафф кто угодно, но только не трус. Для него было истинной пыткой сидеть за стенами Зэмерканда, не отвечая на вызов Солдата. Особенно учитывая, что Солдат и его люди денно и нощно потешались над ним. Гумбольд был единственным человеком в городе, кто имел власть запретить Каффу выйти на бой с Солдатом. Наверняка он так и поступил. Потерять Каффа — значило потерять свою правую руку. Королю-узурпатору нужна была сильная правая рука, чтобы держать людей в подчинении. Возможно, Гумбольд пообещал Каффу, что в один прекрасный день он получит голову Солдата на блюде.

— Я вернусь завтра, — сказал Солдат.

— Ты получишь тот же ответ.

— И тем не менее. Хочу услышать его от тебя.

Солдат отошел от ворот, так ничего и не добившись.

По мере того как разгорался день, магия на небесах начинала выцветать. Солдат задумался, скоро ли явится ИксонноксИ, дабы начать войну… Война между чародеями! Как это будет происходить? Маги сойдутся в поединке — или же юному ИксонноксИ потребуется армия? Последуют ли карфаганцы за Солдатом в бой против врага ИксонноксИ, дабы возвести на престол нового Короля магов? Солдат надеялся, что да. Судьба их собственной страны за Лазурным морем была в тех же руках. Присутствие Короля магов оказывало влияние на весь мир, а не только на отдельное государство. Король магов был важной птицей для всех смертных.

Наверху в сторожевых башнях вспыхнули огни. В лагере Красных Шатров зажглись светильники и факелы. На Зэмерканд и его окрестности спустилась ночь. Ветер пропах ароматическим маслом и горящим хворостом. Чудесные запахи летнего дня…

Пока Солдат шел к своему шатру, какая-то мошка настырно звенела у него над самым ухом. Казалось, она что-то говорит ему, и внезапно Солдат почувствовал, как пустые ножны оттягивают пояс. Волшебные ножны не раз спасали ему жизнь, начиная петь, когда приближался враг. Ножны именовались Синтра. Это имя было вышито на коже золотой нитью, и здесь же было еще одно имя: Кутрама. Имя меча. Но Солдат не мог вспомнить, держал ли он в руках этот меч, и не имел ни малейшего представления, где тот может находиться. Он только знал, что Синтра тоскует по нему, и надеялся, что в один прекрасный день они воссоединятся.