Галина Щербакова - Отчаянная осень
Все авторские права соблюдены. Напишите нам, если Вы не согласны.
Описание книги "Отчаянная осень"
Описание и краткое содержание "Отчаянная осень" читать бесплатно онлайн.
Она по-хозяйски обошла школу. Всюду был порядок. Туалеты работали исправно, лампочки были ввинчены и загорались, расписание висело не на один день – на всю четверть, никто из учителей на нее не обижался, потому что она умела учитывать их пожелания, просьбы, условия. В учительской загоревшие, отдохнувшие учительницы болтали о всякой чепухе, и это тоже было нормально и правильно. Пионервожатая Лена Шубникова выставляла на подоконник чистые вазы, кувшины, банки, зная, как много их понадобится первого сентября, когда ребята все как один придут с цветами. У них так было принято. Все букеты, и самые скромные, ставили в воду, аккуратненько, с уважением, причем смотрели, чтобы их невзначай не забили роскошные парадные гладиолусы. Особо же пышные букеты даже раздергивались, чтоб ни у кого не было предмета для хвастовства.
К слову сказать, эта идея равенства в цветах принадлежала все-таки «баушке». Если что разумно – то разумно. Оксана Михайловна была человеком справедливым и объективным и умела ценить полезные инициативы. Поэтому она спросила:
– А в классах все для цветов приготовлено?
– Естестно… – пробормотала вожатая.
– Елена Николаевна, говорите четко, – сказала Оксана Михайловна. – Вам же дети подражают.
– Ес-тес-твен-но, – отчеканила вожатая. – Бан-ки стоят, как сол-да-ты.
Все засмеялись, и Оксана Михайловна тоже.
Им повезло с вожатой. Ее любят дети. Мероприятия проходят у них шутя-играючи. На одной любви. Лена сказала – и все. А уж если попросила… Ее нашла «баушка» на каком-то семинаре. И переманила в их школу. Ловко так, хитростью. «Баушку» не понимали: зачем столько интриг ради вожатой, у которой плохая дикция? «Баушка» только ухмылялась, а потом приставила к Лене логопеда. Теперь уже ясно, что игра стоила и свеч и логопеда.
Оксана Михайловна подошла к звонку и с силой нажала на него. Он залился весело и громко, как ему и полагалось. На всякий случай проверила, не западает ли кнопка. Кнопка не западала. Можно было начинать очередной учебный год…
Оксана Михайловна уже хотела уходить, когда раздался этот звук. Звук отвратительный – он шел от цирка и был ни на что не похож. Она отодвинула штору и выглянула в окно. Из высоких машин, красиво ступая на мостки, во двор цирка спускались красивые белые лошади, а невдалеке от них уже на земле стоял большой серый слон. Это он кричал, подняв вверх хобот, это он приветствовал белых лошадей, конюшни, стоящую перед ним школу, это он здоровался с новым городом и с Оксаной Михайловной, которая выглядывала из-за шторы.
«Бедное животное», – подумала она, задвигая штору, и увидела в дверях кабинета мальчика, который остановился, ожидая разрешения пройти дальше.
– Заходи, – сказала Оксана Михайловна, связала его появление с лошадьми и слоном и решила: «Циркач».
Он протянул ей аккуратные пачки личных дел.
– Нас пятеро, – сказал он.
На верхней папке было написано «Александр Величко». Красным карандашом в верхнем углу помечено: «10-й класс».
– Работаешь? – спросила Оксана Михайловна.
– Да, – ответил мальчик.
Слон закричал снова. Плечи Оксаны Михайловны непроизвольно дернулись.
– Это Путти, – мягко сказал мальчик.
– Путти? – удивилась Оксана Михайловна. – Путти – крылатые мальчики в искусстве Возрождения…
– Я не знал, – сказал мальчик.
– Ну кто-то из ваших должен был это знать, – сердито сказала Оксана Михайловна, – прежде чем так называть слона?
И то, что нелюбимый ею цирк поворачивался к ней сразу неосведомленностью, невежеством, и то, что по-прежнему кричал припадочный слон, – все это определило раздражение, с каким она раскрыла дело Александра Величко, десятый класс.
– Невероятно, – сказала она с иронией, – невероятно. При нынешней программе… – И она в упор посмотрела на него. – У нас без поблажек… Без скидок…
– Я понимаю, – ответил мальчик.
– Вот и хорошо. – Оксана Михайловна отодвинула дела, считая разговор оконченным.
– До свидания, – сказал мальчик.
– Форма – непременно! – крикнула ему вслед Оксана Михайловна.
Он повернулся и сказал:
– Конечно.
Скажете: что было в этом разговоре такого? Но Оксана Михайловна уходила из школы с плохим настроением.
Странная эта штука – настроение. Если бы Оксана Михайловна не была историком, она непременно стала бы психологом. Она изучала бы настроение, эту нематериальную субстанцию, из-за которой мы, сегодняшние, так, бывает, отличаемся от себя же вчерашних. Да что там! Мы утром не те, что вечером. В нас совершаются неподвластные изменения, им подвержены даже самые сильные. Что оно есть – настроение? Почему утром капля дождя на стекле способна сотворить с тобой черт знает что? Капля на грязном стекле, волочащая за собой мокрый след… А ты вскакиваешь, будто проснулся в комнате с видом на море и можешь дойти до него босиком, погружаясь пятками в песок и предвкушая это – море. А завтра капля на стекле вызовет смертную тоску и захочется спрятаться в подушку, чтоб никого не видеть и не слышать. И с этим нелегко будет справиться, если ты человек слабый. Она, Оксана Михайловна, человек сильный. В момент такой тоски она включает на всю мощь приемник, она становится под самый сильный напор душа, и вода, которая обрушивается на резиновую шапочку, довершает дело, начатое приемником. Красная, больная, иссеченная кожа возвращает душевное равновесие, но Оксана Михайловна плюнула бы вам в глаза, скажи вы ей, что таким же способом – наказывая плоть – спасали и спасают душу верующие фанатики. Очень бы вы рассердили Оксану Михайловну таким сравнением. Просто она физкультурница и спортсменка. Когда-то у нее даже был разряд по прыжкам в высоту… Незначащий же разговор с мальчиком испортил ей настроение потому, что она не любит цирк вообще. Она не принимает весь стиль цирковой жизни, при которой малые дети стоят вниз головой с пеленок. Ей не нравится их кочевое образование, их какая-то профессиональная вежливость. Она писала об этом в Минпрос – не о вежливости, конечно, – предлагала забирать цирковых детей в интернаты, чтоб они жили, как люди. С ней не согласились. Она получила обидный по сути ответ, в котором некий товарищ Сметанин (отвратительная фамилия для мужчины!) вежливо издевался над ее предложением, а в конце даже слегка пристыдил. Она тогда еще раз прочла черновик своего письма – в нем не было ничего, над чем можно было бы издеваться, тем более стыдить… В нем было все по делу… Детям надлежит жить оседло, малышей не следует подбрасывать, как… как кегли. Цирковые дети ростом меньше обычных, при нынешней акселерации это особенно бросается в глаза, Над чем тут иронизировать? Правда, этот мальчик, Саша Величко, высок, но всякое исключение – оно для торжества правила.
4
Так случилось, что плохой дикцией Лены Шубниковой никто в семье озабочен не был. «Научится, – говорила ее бабушка. – Все с детства шепелявят, а много ли шепелявых взрослых?» Мама Лены, приезжая с долгих гастролей – она была концертмейстером филармонии, – в первые минуты всегда озабоченно хмурила брови, слушая радостную неразборчивую болтовню дочери. Но потом начинала понимать и… привыкала. Лена была умная девочка. Умная и начитанная не по годам. Необходимость сдерживать слова способствовала долгим внутренним размышлениям. Она с детства знала, кем станет и чего хочет. И в тот визгливый девчоночий период, когда одна половина подружек мечтала стать артистками кино а другая эстрадными певицами, Лена знала: она будет учительницей. Но скажи она кому-нибудь, что у нее замирает сердце от этого желания, ей бы не поверили. В школу кончают играть в детском садике, а переступил порог настоящей школы – и конец. Нельзя мечтать о том, что есть, что вокруг, о чем можно говорить и что можно даже обругать. А Лена продолжала мечтать о самом плохом классе, от которого все бы отказались, а она бы приручила их и объединила. Свой первый урок Лена мечтала начать так:
– Вы слышите? У меня не очень хорошая дикция… Будьте ко мне великодушны…
Ей очень хотелось начать с великодушия. Но в жизни все получилось не так.
Она недобрала в институт одного балла. Преподаватель истории поставил ей «тройку», не дослушав, а потом, в коридоре, сказал:
– Нечего страдать. Вам нужна другая работа. Научитесь что-то делать руками! Ну шейте там, пеките пироги…
Два года она работала в школе-интернате подменным воспитателем, мучаясь от собственной слабости, неумения. Она убедилась в мысли, что это – ее дело, но убедилась и в другом: трудные мальчики и девочки имели привычку сохранять свою яркую индивидуальность, а волшебной палочки, могущей это изменить, она в глаза не видела. И к ее плохой дикции они великодушны не были, а дразнили ее, издевались. И уставшие учителя говорили ей приблизительно то же, что говорил после экзаменов историк.
– Пошли бы вы в швейный техникум. И себя обшили бы и деньги имели.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Галина Щербакова - Отчаянная осень"
Отзывы читателей о книге "Отчаянная осень", комментарии и мнения людей о произведении.