Густав Эмар - Закон Линча

• Название: Закон Линча
• Автор: Густав Эмар
• Жанр: Исторические приключения

---

Миссионер отвел ее ко входу в пещеру, усадил, сам сел рядом и, указав рукой на юго-запад, сказал:

— Смотрите в эту сторону, он должен появиться отсюда.

— Благодарю, — отвечала она. — О, как вы добры, отец мой! Бог вознаградит вас!

Миссионер ласково улыбнулся.

— Я счастлив, видя вас счастливой, — сказал он.

Оба стали смотреть вдаль.

Солнце, между тем, быстро клонилось к горизонту, мрак постепенно окутывал землю, очертания предметов сливались, невозможно было что-либо разобрать даже на близком расстоянии.

— Вернемся в пещеру, — сказал отец Серафим, — ночной холод может вредно подействовать на вас.

— Ничего, — отвечала она, — я ничего не чувствую.

— Кроме того, — заметил миссионер, — становится так темно, что вы все равно его не увидите.

— Это так, — возразила она, — но зато я его услышу.

Отец Серафим понял, что всякие доводы напрасны, и, опустив голову, сел рядом с матерью Валентина. Так просидели они около часа, не проронив ни слова и чутко прислушиваясь.

Ночь становилась все темнее. Поднявшийся легкий ветер доносил малейший шум издалека.

Вдруг мадам Гилуа встала, и глаза ее засверкали. Она схватила миссионера за руку и прошептала:

— Вот он!

Отец Серафим поднял голову.

— Я ничего не слышу.

— Все-таки это он, — настойчиво прошептала она, — я не могла ошибиться. Слушайте!

Отец Серафим внимательно прислушался, но услышал только неопределенный шум, очень похожий на отдаленный гром.

— О, — продолжала она, — это он! Он едет сюда. Слушайте, слушайте!

Шум становился с каждой минутой все явственнее, и скоро можно было различить топот нескольких лошадей, мчавшихся галопом.

— Неужели это только мое воображение! — воскликнула мать Валентина.

— Нет, вы не ошиблись. Через несколько минут ваш сын будет здесь.

Всадники, между тем, уже вступили в ущелье, и топот лошадей раздался теперь совсем близко.

— Слезайте с лошадей, senores caballeros, — послышался чей-то звучный голос, — мы приехали!

— Это он! — воскликнула мать Валентина и бросилась вперед. — Это он говорил, я узнала его голос.

Миссионер успел схватить ее за руку.

— Что вы делаете! — воскликнул. — Ведь вы разобьетесь!

— Простите, отец мой. Но когда я услышала его голос, я просто не знаю, что со мной произошло, я готова была броситься вниз.

— Потерпите еще немного, вот он поднимается. Через пять минут он будет в ваших объятиях.

Она вдруг поспешно отступила.

— Нет, — сказала она, — я не хочу с ним встретиться здесь! Я хочу, чтобы он почувствовал мое присутствие так же, как я почувствовала его.

С этими словами она поспешно увлекла отца Серафима в пещеру.

— Вот увидите, — продолжала она. — Спрячьте меня так, чтобы я могла все видеть и слышать, но торопитесь, вот он приближается.

Пещера, как уже было сказано, была очень велика и состояла из нескольких маленьких помещений, сообщавшихся между собой. Отец Серафим спрятал мать Валентина в одну из этих пещер, которая отделялась от соседней рядом сталактитовых колонн самой причудливой формы.

Всадники, между тем, привязали лошадей и начали взбираться на гору, продолжая разговаривать между собой. Звуки их голосов совершенно явственно долетали до слуха находившихся в пещере, которые внимательно прислушивались к их разговору.

— Этот бедный отец Серафим, — сказал Валентин. — Не знаю, как вы, senores caballeros, но я положительно счастлив, что опять его увижу. Я опасался, что он покинул нас навсегда.

— Для меня большое утешение в моем горе, — сказал дон Мигель, — знать, что этот удивительный человек находится рядом с нами.

— Но что это с вами, Валентин? — воскликнул генерал Ибаньес. — Почему вы остановились?

— Я не знаю, — отвечал тот неуверенно, — но со мною происходит что-то, чего я не могу себе объяснить. Сегодня, когда Паук сообщил мне, что отец Серафим возвратился, я почувствовал, как у меня сжалось сердце. Теперь повторяется то же самое. Почему — я не знаю.

— Друг мой, это происходит от радости, что вы снова увидите отца Серафима, вот и все.

Охотник покачал головой.

— Нет, — сказал он, — это что-то другое, что-то особенное. Боже мой, что же это такое?

Друзья в беспокойстве столпились вокруг него.

— Позвольте мне подняться, — решительно сказал он. — Если мне предстоит узнать что-нибудь неприятное, то уж лучше поскорей.

Сказав это, он, несмотря на увещания друзей, почти бегом продолжал взбираться на гору.

Вскоре он достиг небольшого плато и остановился, чтобы перевести дыхание. В это время друзья догнали его и в следующую минуту вслед за ним вступили в пещеру.

Когда Валентин переступал порог пещеры, он услышал, как кто-то назвал его по имени.

При звуке этого голоса охотник задрожал и побледнел, холодный пот выступил у него на лице.

— Кто это зовет меня? — прошептал он.

— Валентин! Валентин! — повторил тот же голос, исполненный любви и нежности.

Охотник ринулся вперед с выражением счастья и тревоги на лице.

— Опять! — прошептал он, прикладывая руку к сердцу, чтобы удержать его порывистое биение.

— Валентин! — еще раз повторил тот же голос.

На этот раз охотник как лев прыгнул вперед с громким криком:

— Моя мать! Моя мать! Я здесь!

— О, я знала, что он узнает меня! — воскликнула она, бросаясь в его объятия.

Охотник в безумной радости прижал ее к своей груди.

Бедная женщина, вне себя от счастья, осыпала его ласками, проливая слезы радости, а он целовал ее руки, лицо, поседевшие волосы, будучи не в силах произнести ни одного слова.

Наконец он глубоко вздохнул, рыдание вырвалось из его стесненной груди, он без конца повторял:

— О, моя мать! Моя мать!

Больше он ничего не мог вымолвить.

Свидетели этой сцены, взволнованные этой истинной, чистой любовью, молча проливали слезы, столпившись вокруг матери и сына.

Курумилла, забившись в угол пещеры, не сводил глаз с охотника, между тем как две слезы медленно катились по его смуглым щекам.

Когда первое волнение немного улеглось, отец Серафим, державшийся до тех пор в стороне, чтобы не мешать этой встрече, выступил вперед и произнес:

— Дети мои, возблагодарим Бога за Его бесконечное милосердие.

Все охотники дружно опустились на колени в горячей молитве.

ГЛАВА XVIII. Совещание

В оживленной беседе прошла почти вся ночь.

Охотники, сидя вокруг огня, слушали рассказы матери и сына о том, что с ними происходило за время их долгой разлуки.

Но незадолго до восхода солнца Валентин потребовал, чтобы его мать отправилась отдохнуть.

Он боялся, что в ее преклонном возрасте ночь, проведенная без сна, после всех треволнений, окажется для нее губительной.

После долгого сопротивления старушка наконец согласилась на просьбы сына и ушла спать в одно из отдаленных отделений пещеры.

Тогда Валентин попросил своих друзей усесться около него. Догадываясь, что он желает сообщить им нечто важное, охотники молча исполнили его просьбу.

— Senores caballeros, — сказал охотник после некоторого молчания, — уже очень поздно, и ложиться спать не стоит. Лучше помогите мне вашим советом.

— Говорите, друг мой, — отвечал отец Серафим, — вы знаете, как мы все вам преданы.

— Я знаю это, и вы — больше всех, отец мой, — сказал Валентин. — Я вечно буду вам признателен за эту неоценимую услугу, которую вы мне оказали. Вы знаете, что я ничего не забываю. Когда представится случай, я сумею отблагодарить вас.

— Не говорите об этом, друг мой, я знал, как страстно хотелось вам увидеть свою мать и как вас мучила разлука с нею. Я сделал то, что сделал бы на моем месте всякий другой, а потому, прошу вас, прекратим этот разговор. Для меня достаточная награда видеть вас счастливым.

— Да, я счастлив! — воскликнул охотник. — Так счастлив, что не могу вам описать! Но именно это счастье и тревожит меня. Моя мать рядом со мной, это верно, но — увы! — вы знаете, какую жизнь мы ведем здесь, в прерии. Эта жизнь полна борьбы и опасностей, в особенности теперь, когда наша цель — беспощадная месть. Может ли разделять все опасности такого существования моя мать — при ее летах и слабом здоровье? Не будет ли с нашей стороны жестокостью заставлять ее сопровождать нас в преследовании этого негодяя, которого мы должны схватить? Нет. Не так ли? Никто из вас, я убежден в этом, не даст мне такого совета. Но что же делать в этом случае? Моя мать также не может и жить здесь одна, покинутая в этой пещере, вдали от всякой помощи, подвергаясь бесчисленным лишениям. Мы не знаем, куда нас может увлечь завтра наш долг, который мы поклялись исполнить. С другой стороны, моя мать, счастливая тем, что мы наконец снова встретились, — согласится ли она так скоро опять расстаться со мной, и притом на неопределенное время?

Поэтому я прошу вас всех, мои единственные истинные друзья, дать мне совет, ибо, признаюсь, я не знаю, на что мне решиться. Скажите же, друзья мои, что мне делать?