Густав Эмар - Великий предводитель аукасов

• Название: Великий предводитель аукасов
• Автор: Густав Эмар
• Издательство: Скифы
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7206-0059-0

---

— А знаете ли, предводитель, — сказал Валентин, отдавая поклон всаднику, — не худо ли мы делаем, что идем так открыто по дороге?

— Что ж из этого?

— Гм, мне кажется, что довольно есть людей, которые охотно помешали бы нашему делу.

— Кто знает про наше дело? Кто знает, кто мы таковы?

— Правда, никто.

— Так не лучше ли действовать открыто? Мы просто путешественники — вот и все. Если б мы были в пустыне, тогда другое дело. Но здесь, в этой полуиспанской тольдерии, излишняя осторожность может только повредить нам.

— Я сказал это просто так. Действуйте по-вашему усмотрению, вы лучше меня знаете, как следует поступать.

В продолжение всего этого разговора оба собеседника продолжали идти легким гимнастическим шагом,

обычным для хороших пешеходов, который, по знаменательному выражению солдат, съедает дорогу. Они сами почти не заметили, как дошли до деревни.

— Итак, мы в Сант-Мигуэле? — спросил Валентин.

— Да, — ответил его спутник.

— И вы думаете, что доньи Розарио уже здесь нет? Индеец покачал головою.

— Ее здесь нет, — сказал он.

— Почему вы так думаете?

— Я не могу объяснить моему брату.

— Отчего?

— Так, я чувствую, что ее нет.

— Но все-таки у вас есть же какая-нибудь причина думать так?

— Пусть мой брат посмотрит.

— Ну? — сказал молодой человек, глядя во все стороны. — Я ничего не вижу.

— Вот почему я так думаю. В деревне все спокойно, гуилихские женщины на работе, воины на охоте, только старики остались дома. Если б пленница была здесь, то мой брат видел бы воинов, лошадей. Тогда бы в деревне было все живо, теперь же все мертво.

«Черт возьми, — подумал Валентин, — эти дикари претонкие штуки, они все видят, все знают, и мы, со всей нашей цивилизацией, перед ними просто дети».

— Предводитель, — сказал он громко, — вы мудрец. Скажите мне, пожалуйста, кто научил вас всем этим вещам?

Индеец остановился, величественным движением указал молодому человеку на горизонт и торжественно сказал:

— Брат, мой учитель — пустыня.

«Да, правда, — убежденно подумал француз, — только там человек видит лицом к лицу Бога. О, никогда мне не узнать того, что знает этот индеец!»

Они вошли в деревню. Слова Трантоиль Ланека оправдались: в ней не было ни души. По индейскому обычаю, двери были отворены, и путешественники, не входя в них, легко могли убедиться в отсутствии жителей. Только в некоторых они заметили больных, которые лежали на овечьих шкурах и жалобно стонали. Вдруг Цезарь с воем бросился вперед и, остановившись перед уединенно стоявшей хижиной, стал грести лапами землю.

— В этой хижине, — сказал Трантоиль Ланек, — мы, может быть, кое-что узнаем о бледонолицей девушке.

— Так поспешим войти в нее! — нетерпеливо вскричал Валентин.

Оба бегом бросились к хижине. Цезарь не переставал выть. Когда Трантоиль Ланек и Валентин остановились у хижины, на пороге показалась женщина.

Этой женщине казалось на вид около сорока лет, хотя в сущности было не больше двадцати пяти. Но жизнь, какую ведут индианки, тяжкие работы, исполняемые ими, быстро старят их. Выражение лица этой женщины было исполнено кротости и печальной задумчивости, она, казалось, была страдалицей. Ее одежда, из темно-синей шерстяной ткани, состояла из длинной, но узкой туники, отчего индианки могут делать только маленькие шажки. На плечах была маленькая мантилька, называемая ичелла. Она скрещивалась на груди и была стянута серебряной пряжкой, поддерживавшей также пояс ее туники. Длинные черные, как вороново крыло, волосы, заплетенные в восемь кос, ниспадали на плечи и были украшены множеством лианка, или ложных изумрудов. У нее были ожерелья и браслеты из бус. На пальцах было множество серебряных колец, а в ушах — четырехугольные серебряные серьги. Все эти вещи делаются в Араукании самими же индейцами. В этой стране женщины весьма любят всякие украшения. Даже у самых бедных есть драгоценные вещи.

Как только эта женщина отворила дверь, Цезарь так быстро бросился в хижину, что чуть не опрокинул индианку. Она пошатнулась и должна была опереться о стену. Путешественники вежливо поклонились ей и извинились за грубость собаки, которая, несмотря на то что хозяин звал ее свистом, не хотела возвращаться.

— Я знаю, что так обеспокоило собаку, — тихо сказала женщина. — Мои братья — путешественники, пусть они войдут в эту бедную тольдо. Пусть они считают ее своей, их раба станет прислуживать им.

— Мы принимаем чистосердечное приглашение нашей сестры, — отвечал Трантоиль Ланек. — Солнце печет, а так как она позволяет, то мы отдохнем и освежимся немного.

— Мои братья — дорогие гости, они останутся под моей кровлей сколько им потребуется.

Сказав это, хозяйка отступила в сторону, чтоб дать пройти незнакомцам в хижину. Путешественники вошли. Цезарь растянулся посреди комнаты, уткнув морду в землю. Он нюхал и рыл лапами с глухим завыванием. Заметив своего хозяина, он подбежал к нему, помахивая хвостом, поласкался и тотчас же принял прежнее положение.

— Господи! — прошептал с беспокойством Валентин. — Что тут случилось?

Не говоря ни слова, Трантоиль Ланек поместился подле собаки, растянулся и стал внимательно рассматривать пол. Женщина, впустив их в хижину, оставила одних, чтобы приготовить им освежиться. Через минуту предводитель встал и молча сел подле Валентина. Тот, видя, что его товарищ не намерен говорить, спросил его:

— Ну, предводитель? Что нового?

— Ничего, — отвечал ульмен. — Это старые следы, им по меньшей мере четыре дня.

— О каких следах вы говорите?

— О следах крови, которые на полу.

— Крови? — вскричал молодой человек. — Как, вы думаете, что донья Розарио убита?

— Нет, — отвечал предводитель, — если эта кровь принадлежит ей, то она только ранена.

— Почему вы так предполагаете?

— Я не предполагаю, я уверен.

— Но доказательства?

— Ей делали перевязку.

— Перевязку! Это слишком, позвольте усомниться в этом. Как вы могли узнать, что раненной здесь особе, кто бы она ни была, делали перевязку?

— Мой брат слишком скор, он не хочет рассуждать.

— Гм, если б я рассуждал до завтра, то и тогда бы ничего не узнал.

— Может быть, пусть мой брат поглядит на это. Говоря это, предводитель открыл сжатую правую руку и показал, что было в ней.

— Ну! — вскричал Валентин. — Это сухой лист. Какого черта вы хотите, чтоб я узнал из него?

— Все, — отвечал индеец.

— В самом деле? Если вам удастся это, то я буду считать вас первым махи в целой Араукании. Объясните!

— Очень просто, — сказал предводитель, — это орегановый лист. Орегано — драгоценное средство, когда надо остановить кровь и залечить раны. Моему брату это известно. Вот следы крови, вот лист, он не мог зайти сюда сам, стало быть, кому-нибудь делали перевязку.

— Ясно, как на ладони! — сказал Валентин, удивленный разумностью объяснения и негодуя на свою недогадливость.

— Мой брат мало рассуждает.

— Правда ваша, предводитель, но со временем я приучусь.

В это время вошла женщина; она принесла два бычьих рога поджаренной муки. Путешественники, скудно закусившие поутру, с удовольствием принялись за угощение. Каждый съел по рогу муки и выпил по чашке хихи. Когда они кончили закусывать, индианка принесла им мате, род чаю, который они выпили с истинным удовольствием.

— Мои братья не желают ли чего еще? — спросила индианка.

— Моя сестра добра, — отвечал Трантоиль Ланек, — она поговорит с нами немного?

— Я сделаю все, что угодно моим братьям. Валентин, который уже несколько познакомился с арауканскими нравами, встал и, вынув из кармана два пиастра19, поднес их индианке, сказав:

— Моя сестра позволит мне подарить это ей на серьги?

При этом подарке глаза бедной женщины заблестели от радости.

— Благодарю моего брата, — сказала она. — Мой брат мурух, быть может, он родственник бледнолицей девушки, которая была здесь? Он хочет знать, что с ней случилось? Я расскажу ему.

Валентин внутренне подивился догадливости этой женщины, которая сразу поняла его мысли.

— Я не родственник ей, — сказал он, — но друг и принимаю в ней большое участие. Если моя сестра может рассказать о ней, то она осчастливит меня.

— Я расскажу моему брату все, что знаю.

И, склонив голову на грудь, она с минуту сидела задумчиво: припоминала. Путешественники ожидали с нетерпением. Наконец она подняла голову и, обращаясь к Валентину, начала:

— Несколько дней тому назад прибыл сюда отряд аукасов. Я больна, а потому вот уже около месяца не хожу работать в поле. Предводитель индейцев просил меня дозволить ему переночевать в хижине. Нельзя отказать в гостеприимстве, и я сказала ему, что он у себя дома. Около полуночи в деревне послышался сильный топот. Несколько всадников приехали и привезли бледнолицую девушку с кротким взором. Я не знаю, каким образом это случилось, но пока Антинагуэль — он-то и был предводителем индейцев — говорил с одним из своих мозотонов, девушка бежала. Токи бросился со своими людьми на поиск, и скоро они снова вернулись с бледнолицей девушкой. Она была привязана к лошади, и голова у нее была поранена. Кровь сильно текла из ее головки, так что жалко было смотреть. Мозотоны сделали ей перевязку из орегановых листьев и весьма заботились о ней.