Густав Эмар - Великий предводитель аукасов

• Название: Великий предводитель аукасов
• Автор: Густав Эмар
• Издательство: Скифы
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7206-0059-0

---

Их оружие состояло из длинных тростниковых копий, ножа, всунутого в сапог из недубленой кожи, ружья, висевшего на седле, и круглого, обтянутого кожей щита, украшенного конским хвостом и пучками человеческих волос.

Тот, который казался их предводителем, отличался высоким ростом, выразительными, суровыми и надменными чертами лица, на котором был отпечаток какой-то открытости, редкой у индейцев. Главным же его отличием от остальных было перо андского орла, воткнутое слева, за красной лентой, поддерживавшей его волосы. Посоветовавшись несколько минут с своими товарищами, предводитель подъехал к нашим путешественникам, заставляя неподражаемо ловко скакать свою лошадь и опустив копье в знак мира. Он остановился за три шага до Валентина и после церемонного поклона на индейский лад, положив правую руку на грудь и дважды медленно наклонив голову, сказал ему:

— Марри-марри, мои братья-мурехи1, а не кулме-гуинка2. Зачем они так далеко от людей своего народа?

Эти вопросы, произнесенные гортанным голосом и этим напыщенным тоном, свойственным индейцам, молодые люди поняли совершенно, ибо бегло говорили по-испански. Валентин обратился к предводителю, который спокойно ожидал ответа, и сказал весьма лаконично:

— Мы путешествуем.

— Как, одни? — спросил предводитель.

— Это вас удивляет, мой друг?

— Мои братья ничего не боятся?

— Чего нам бояться? — ответил шутя парижанин. — Нам нечего терять.

— Даже кожи с черепа?

Валентин был раздосадован этим вопросом, потому что подумал, будто индеец хочет посмеяться над ярким цветом его волос. И, не поняв смысла его слов, сказал:

— Пожалуйста, господа дикари, ступайте своей дорогой. То, что вы мне сказали, мне не нравится, понимаете?

С этими словами он взвел курок и прицелился в предводителя. Луи, следивший внимательно за ходом разговора, не говоря ни слова, последовал примеру своего друга и направил ствол своей винтовки на кучку индейцев. Предводитель, конечно, не много понял из слов своего противника; однако не испугался последовавшего за ними угрожающего движения и с удовольствием любовался решительной и воинственной позой французов. Затем он потихоньку опустил ствол направленной на него винтовки и сказал примирительным тоном:

— Мой друг ошибается. Я не думал оскорблять его, я его пенни3 и пенни его товарища. Бледнолицые ели, когда я подошел с моими молодцами?

— Да, предводитель, это правда, — весело промолвил Луи, — ваше внезапное появление помешало нам окончить наш скудный завтрак.

— И он к вашим услугам, — добавил Валентин, указывая рукою на съестное, разложенное на траве.

— Принимаю! — добродушно сказал индеец.

— Браво! — вскричал Валентин, бросая на землю свою винтовку и усаживаясь. — Итак, за дело!

— Ладно, — заметил предводитель, — но с условием: я принесу свою часть.

— Это дело, — заметил Валентин, — тем более что мы небогаты насчет съестного и отнюдь не пир предлагаем вам.

— Хлеб друга всегда хорош, — сказал наставительно предводитель и, обернувшись, сказал несколько слов по-молухски своим спутникам.

Каждый из тех порылся в своем альфорхасе и вынул тортила4 из маиса, мясо и несколько мехов с хиха, напитком, приготовляемым из яблок и кукурузы. Все это было расставлено на траве перед обоими французами, которые немало подивились такому богатству, последовавшему неожиданно за их скудостью. Индейцы спешились и уселись в кружок подле наших путешественников. Предводитель обратился к своим сотрапезникам и с добродушной улыбкой сказал:

— Мои братья могут есть.

Молодые люди не заставили повторять этого дружелюбного приглашения и храбро набросились на припасы, столь гостеприимно им предложенные. Индейцы почитают законы гостеприимства; у них в этом отношении удивительный такт: они с первого взгляда необыкновенно верно решают, какие вопросы можно предложить гостям и где именно остановиться, чтоб не показаться нескромными. Оба француза, которые теперь, в первый раз со времени своего пребывания в Америке, вошли в сношения с арауканцами, не могли надивиться общительности и благородному, открытому обращению этих людей, которых они, как почти все европейцы, привыкли считать грубыми дикарями, неразумными и неспособными к вежливости.

— Мои братья не испанцы? — спросил предводитель.

— Да, правда, — отвечал Луи, — но как вы это узнали?

— О, — отвечал он с улыбкой презрения, — мы хорошо знаем этих хиаплосов5 . Мы с ними старые враги, чтоб не узнать друг друга с первого взгляда. С какого острова мои братья?

— Наша земля не остров, — заметил Валентин.

— Мой брат ошибается, — сказал наставительно предводитель, — только одна земля не остров, это великая земля аукасов — свободных мужей.

Оба француза опустили головы. Перед таким решительным мнением оставалось только преклониться.

— Мы французы, — отвечал Луи.

— Французы добрый народ, храбрый. У нас было много французов, во время великой войны. Седобородых воинов, грудь которых покрывали почетные рубцы, полученные на их острове, когда они дрались под начальством своего великого предводителя Палеона.

— Наполеона! — с удивлением воскликнул Валентин.

— Да, кажется, именно так называли его бледнолицые. Мой брат знал его? — спросил индеец с живым любопытством.

— Нет, — отвечал молодой человек, — хотя я и родился в его царствование, но никогда не видал его, а теперь он умер.

— Мой брат ошибается, — сказал предводитель с некоторой торжественностью, — такие воины, как он, не умирают. Исполнив свое дело на земле, они уходят в эскеинане6, охотиться с Пиллианом, творцом вселенной.

— Любопытно, — сказал Луи своему другу, — что слава этого могучего человека распространилась до самых отдаленных и малоизвестных стран и сохранилась во всей своей чистоте среди этих грубых племен. Между тем как во Франции, для которой он трудился, стараются умалить его и набросить тень на его дела.

— Подобно своим соотечественникам, которые путешествуют по нашим охотничьим землям, наши братья также, вероятно, хотят торговать с нами. Где их товары? — спросил предводитель пуэльхов.

— Мы не купцы, — отвечал Валентин. — Мы просто хотим посетить наших братьев арауканцев: нам так хвалили их мудрость и гостеприимство.

— Молухи любят французов, — сказал предводитель, которому польстила эта похвала, — наших братьев хорошо примут в тольдериях7. Если мои братья захотят следовать за мною, то они увидят тольдо8 предводителя, где их примут как пенни.

— Спасибо! К какому племени принадлежит наш брат? — спросил Валентин, восхищенный добрым мнением индейцев о своих земляках.

— Я один из главных ульменов священного племени Великого Зайца, — с гордостью отвечал предводитель. — Принимают ли мои братья предложение, сделанное мною?

— Зачем нам отказываться, предводитель, если только предложение было сделано серьезно?

— Мои братья могут отправиться в путь, — сказал, улыбаясь, предводитель. — Моя тольдерия недалеко отсюда.

Завтрак был давно уже окончен, и скоро индейцы сели на лошадей. Оба француза последовали их примеру и вскочили в седла.

— Вперед! — скомандовал предводитель. Пуэльхи пустили лошадей в галоп. Луи и Валентин

беззаботно последовали за своими проводниками. Скоро они оставили берег потока и быстро понеслись по направлению к горам.

Вторая глава. МАХИ-КОЛДУН

Втот самый день, когда наши французы встретили пуэльхов, в тольдерии последних было великое смятение. Женщины и воины, собравшиеся у дверей одной из тольдо (хижины), на пороге которой лежал труп на парадном ложе из ветвей, испускали крики и вопли, сменившиеся оглушающим треском барабанов, звуками флейт и воем собак. Все это производило великий шум. Посреди толпы неподвижно стоял высокий старик, одетый как женщина. Временами он странно кривлялся и извивался, иногда громко завывал и, казалось, управлял церемонией. Этот человек сурового вида был махи, или колдун племени. Он жестикулировал и выл, желая отогнать злого духа, который, по его мнению, хотел овладеть трупом.

По знаку этого человека музыка и вопли умолкли. Злой дух, побежденный силою махи, покорился и оставил труп, которым не смог овладеть. Тогда колдун обратился к человеку с надменным видом и властным взглядом, который стоял подле него, опершись на длинное копье.

— Ульмен могущественного племени Великого Зайца, — сказал он мрачным тоном, — твой отец, храбрый ульмен, отнятый у нас Пиллианом, уже не боится влияния злого духа, которого я отогнал от него. Он теперь охотится в благословенных лугах эскеннане с праведными воинами. Все обычаи исполнены, настал час предать его тело земле!