Густав Эмар - Форт Дюкэн

• Название: Форт Дюкэн
• Автор: Густав Эмар
• Жанр: Исторические приключения

Далекие берега Америки с самых первых дней после ее открытия стали служить местом, где находили себе убежище всякого рода авантюристы, куда стекались искатели приключений. Их безрассудная смелость не мирилась с узким, вполне установившимся укладом старой европейской жизни и стремилась проявить себя на просторе.

---

— Но что же нужно сделать для того, чтобы исправить причиненное зло? — спросил капитан, на которого, видимо, произвела сильное впечатление мрачная картина, нарисованная рассказчиком.

— Повторяю вам, теперь слишком поздно, граф… Впрочем, может быть, еще и удалось бы сделать что-нибудь, но для этого нужно действовать решительно.

— То есть?

— Прежде всего освободить колонии от этих пиявок — управляющих, сделать землю свободной и, отняв пожалованные поместья, предоставить каждому свободно эксплуатировать занятый им участок.

— Гм! — сказал молодой человек, — это слишком сильное средство.

— В этом случае мы последовали бы только примеру наших соседей англичан. Кроме того, нужно очистить страну от являющейся из Европы толпы негодяев, которые не в состоянии научить ничему доброму колонистов, а могут только привить им свои пороки.

— Но, вы требуете гораздо больше, чем реформы, сударь; вы требуете целого переворота.

— Я это знаю, капитан, и потому я уже и решил давно, что это невозможно.

— Но, мне кажется, что не все присланные сюда колонисты такие испорченные люди, какими вы их считаете. Вы забываете, что, после заключения первого мира с ирокезами, офицерам кариньянского полка, — а все они народ, без сомнения, честный и храбрый, — предложено было, если желают, выйти в отставку, с условием поселиться в колонии.

Облако грусти прошло по внезапно побледневшему лицу Изгнанника.

— Да, это правда, капитан, — отвечал он взволнованным голосом, — многим из них были отведены даже целые поместья, а так как большинство из них были дворяне, то в настоящее время в одной только Новой Франции гораздо больше дворянских семей, чем во всех остальных колониях вместе взятых.

— А вы не знаете, где теперь эти офицеры и солдаты?

— Они рассеялись, — проговорил старик удушливым голосом, — и поселились на всем протяжении территории. Многие из них углубились в девственные леса, где они занялись расчисткой земли под пашню. Женились на индианках, сделались охотниками и, мало-помалу, слились с туземцами. Потомки этих переселенцев получили прозвище «горелых деревьев» за очень темный цвет кожи, происшедший вследствие скрещения белых с индейцами.

— Может быть, и вы — один из потомков этих «горелых деревьев», сударь?

— Кто знает? — отвечал тот с принужденной улыбкой.

— Одна мысль, одно воспоминание мучило меня постоянно, — прошептал молодой человек.

— Какое воспоминание?

— Один из наших родственников служил в кариньянском полку.

— Ax! — вскричал старик, вскакивая так быстро, как будто пуля попала ему в сердце. — А вот и завтрак готов, — отрывисто прибавил он, поворачивая голову.

— Вы, наверное, тоже будете завтракать с нами? — спросил граф де Виллье, сильно удивленный этим странным изменением в голосе и в манерах своего хозяина.

— Нет, господин граф, — это невозможно. Офицер хотел было настаивать, но взгляд Анжелы замкнул ему уста.

— Вы извините меня, — продолжал отец, — меня заставляет вас покинуть одно непредвиденное дело… У меня назначено свидание, на которое я не могу не явиться… Это путешественники, которым я обещал быть проводником.

— Не церемоньтесь, пожалуйста, любезный хозяин, — сказал капитан, от внимания которого не ускользнуло, что старый охотник просто искал предлога уйти из дому.

— Благодарю вас, капитан. Я вас оставлю с моею дочерью. Она постарается сделать для вас незаметным мое отсутствие, — прибавил он, улыбаясь.

— Я постараюсь, отец, — сказала она просто.

— Капитан, — продолжал Изгнанник, пожимая ему руку, — помните, что я предан вам душой и телом.

— Я верю этому.

— Если когда-нибудь вы будете нуждаться в моей помощи, рассчитывайте на меня.

— Я вполне верю вам.

Старик поцеловал дочь и направился к двери. Он уже готов был перешагнуть порог, но раздумал и медленно повернул назад.

— Господин граф, вы давно не получали известия о вашем брате? — спросил он.

— Да. Но почему вы предлагаете мне подобный вопрос, сударь?

— Вы давно не видели его? — продолжал старик, не обращая внимания на вопрос капитана.

— Я не видел еще брата с самого прибытия моего в Америку, — сказал граф. — Когда я покинул Квебек, я думал застать его в форте Дюкэне, но утром, в день моего приезда, он выступил из форта по поручению губернатора, при котором он состоял в качестве адъютанта.

— Ему дано было поручение к англичанам?

— Да! Бедный брат! Как он должен жалеть, что не мог отложить своего выступления хотя бы на несколько часов, чтобы увидеться со мною.

— А с тех пор?

— Я с нетерпением ожидаю его возвращения.

— В наших лесах лучше иметь дело с краснокожими и даже дикими зверями, чем с англичанами, — проговорил Изгнанник с горечью.

— Что хотите вы этим сказать?

— Побольше мужества, господин де Виллье, побольше мужества! — отвечал Изгнанник глухим голосом. Затем, повернувшись спиной к молодому человеку, удивленному этими загадочными словами, он быстро вышел из дому.

Глава IX. ВЕСТНИК

Оставшись одни, молодые люди некоторое время стояли неподвижно на своих местах. И ничем не вызванный уход и, наконец, эти слова, произнесенные таким печальным тоном, — все это не могло остаться ими незамеченным и не удивить их. Луи де Виллье почувствовал, что мужество оставляет его. Предчувствие какого-то близкого несчастья подавляло его, и у него болезненно сжималось сердце. В первую минуту он хотел было броситься вслед за отцом Анжелы, догнать его и потребовать от него объяснения странных слов, сказанных им на прощанье. Но присутствие молодой девушки удержало его. Она с трогательным беспокойством смотрела на него. Она чувствовала, что он страдает и страдала вместе с ним.

Граф сделал над собою страшное усилие и сказал ей:

— Анжела, вы ведь ничего не знаете, не правда ли? На это она торопливо ответила ему:

— Ровно ничего! ничего такого, что могло бы вас огорчить или испугать.

— Ваш отец не только заставил меня призадуматься, но даже испугал меня.

— Почему вы вдруг так сильно взволновались, дорогой Луи? Мой отец высказывал ведь только одно предположение.

— Может быть, он не хотел сразу огорчить меня и рассказать все, что ему известно о несчастье, случившемся с моим братом, и он ограничился тем, что приготовил меня к этому.

— Какое несчастье? Что дало вам повод думать это? Вы скоро увидите своего брата, друг мой.

— Дай-то Бог! Но последние слова вашего отца прозвучали в моих ушах, как звон погребального колокола.

— Бог милостив! Надейтесь!

— Вы советуете мне надеяться, Анжела! А ваш отец крикнул мне: мужайтесь. Почему же меня покинуло вдруг мужество? Почему теперь я утратил надежду?

— Значит, вы очень любите вашего брата? — спросила она с легким волнением в голосе, которого не заметил капитан, всецело отдавшийся своим мрачным мыслям.

— Как никого на свете! — отвечал граф.

И затем, давая волю охватившему его чувству, добавил:

— Бедный Жюмонвиль! Такой красивый, храбрый, честный! Для меня он был не только брат, но и друг в одно и то же время.

Сам того не сознавая, брат графа де Жюмонвиля говорил о нем, как об умершем, и как бы произносил над его могилой надгробное слово.

Молодая девушка заметила это и, желая отвлечь его от мрачных мыслей, сказала своим нежным голосом:

— Луи!

— Анжела! — повторил капитан, стараясь стряхнуть с себя оцепенение и невольную тоску. — Что такое с вами, скажите мне?

— Неужели любовь в этом и состоит?

— Да, дорогое дитя, именно в этом. Любовь, какая бы она ни была, состоит из радостей и горестей, наслаждений и труда, отчаяния и надежды.

— И все-таки несчастный человек тот, кому не придется узнать ни этих радостей, ни этих страданий!

— Да, это правда, Анжела, — сказал нежно офицер.

— Дорогой мой Луи, в таком случае, я очень люблю тебя, потому что я то же чувствую и вполне разделяю все твои опасения.

— Ты меня любишь, Анжела? — вскричал страстно молодой человек.

— Пресвятая Дева! Мы в первый раз говорим друг другу «ты».

— А я и не заметил этого, я дал волю своему сердцу.

— При виде вашего горя я просто потеряла голову… у меня даже сердце перестало биться.

— Правда?

— Да! Я отдала бы все на свете, чтобы вернуть тебе… — тут она на минуту запнулась, и в то время, как он целовал ее руки, продолжала: — чтобы вернуть вам хоть каплю надежды. Мое бессилие приводит меня в отчаяние.

— Чудный ангел!

И он с восторгом внимал ей.

Она продолжала:

— Не правда ли, мой отец — самый лучший из людей? И как должны быть дурны те, которые не любят его? Он и оставил-то нас одних только потому, что знал, что тебе необходимо утешение.

— Не говори так, Анжела, не напоминай мне, что мой брат подвергается опасности, которую я подозреваю и которую я предчувствую, хотя и не знаю, в чем она заключается. Дай мне смотреть только на тебя, читать в твоих глазах надежду на наше будущее счастье. Может быть, мне удастся хотя бы на минуту забыть волнующее меня опасение. О! Теперь я люблю в первый раз и люблю всем сердцем!