Кейт Эллиот - Пылающий камень (ч. 2)

• Название: Пылающий камень (ч. 2)
• Автор: Кейт Эллиот
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-01116-Х

«Пылающий камень» — третий роман знаменитой саги Кейт Эллиот «Корона Звезд» — вновь раскрывает перед читателями двери в удивительный мир, чем-то напоминающий Европу времен Каролингов, но населенный загадочными существами, таинственными племенами, полный чудес и опасностей.

Принц Санглант, освободившись из плена, избавился и от покорности отцу, королю Генриху. Он женился па Лиат, но гнев короля и посягательства священника-колдуна Хью заставляют их бежать. Влюбленные находят приют в деревушке Верпа, ставшей обиталищем магов, и вскоре понимают, что попали из огня да в полымя…

А в королевстве Генриха назревают новые мятежи, плетутся интриги и готовятся заговоры, восточные границы подвергаются набегам кочевников-куманов. Но скоро эти неспокойные времена покажутся пасторальной идиллией. Ведь осталось совсем немного лет до того, как Корона Звезд увенчает небеса, вернутся Исчезнувшие и проснутся Семеро Спящих…

---

— Ты не остался на вечернюю службу. Я молилась… Молилась, чтобы Господь забрал его как неверующего. Ты же понимаешь, что в такой ситуации это самое лучшее. И мне был ответ на мои молитвы: Владычица сказала, чтобы я построила часовню в ее честь. — Таллия неуверенно взяла Алана за руку, словно хотела услышать его одобрение. Алан только пристально смотрел не нее.

— Милорд Алан! — К ним подбежал заплаканный слуга. — Он очень плох, милорд. Вы должны поспешить.

Алан бросился наверх, перепрыгивая через две ступеньки. Дверь в комнату графа была открыта, Алан вбежал и сразу увидел, насколько неестественно прямо лежит Лавастин. Возле постели лежал Ужас.

Алан опустился на колени и взял отца за руку: она напоминала кусок белого мрамора и цветом, и тяжестью. Взгляд Лавастина переместился на лицо сына, он раскрыл губы. Алан знал, что граф еще дышит, хотя грудь уже не поднималась.

В комнате вдруг резко запахло мускусом, а потом этот запах исчез так же внезапно, как и возник. Алан посмотрел на собак, которые теснились возле Ужаса, замершего возле кровати Лавастина.

Лавастин что-то пробормотал. Его голос был едва слышен, но Алан почти все свободное время проводил у постели отца и понимал его с полувздоха.

— Самый верный.

Осознание произошедшего потрясло Алана — Ужас умер, перешел в другой мир. Вот почему остальные собаки обнюхивают его. Они пытаются учуять родной запах, но пес превратился в камень и пах как камень. Господи! Скоро за ним последует и Лавастин.

— Алан. — Только благодаря силе духа Лавастин еще был жив, хотя не мог шевельнуть и пальцем. — Наследник.

— Я здесь, отец.

Его сердце разрывалось на части при виде страданий отца, хотя сам Лавастин, возможно, ничего не чувствовал — ни один мускул на его лице не двигался, его лицо ничего не выражало — он и в самом деле превращался в камень.

Но Лавастин не был бы самим собой, если бы не его упрямство и решительность.

— Должен. Иметь. Наследника.

Из часовни донесся псалом:

Все вернется на круги своя.

«В тот день, — сказал Господь, —

Мы разрушим ваши колесницы и поразим коней.

Мы сокрушим города и снесем крепости.

Мы уничтожим всех колдунов,

Ни один прорицатель не будет ступать по земле,

Предрекая будущее.

Мы уничтожим все, что создано вами

Мы отомстим всем народам, что не покорны нам».

Алан не мог позволить Лавастину уйти без надежды.

— Она беременна, — прошептал он очень тихо, чтобы кроме него этих слов не слышал никто. Потом он еще раз повторил: — Таллия беременна.

Ему показалось, что в глазах Лавастина промелькнула улыбка радости.

Господь простит его ложь. Ведь он всего лишь хотел сделать отца счастливым в последние минуты жизни.

— У нас скоро будет ребенок, отец, — продолжил он. Когда эти слова слетели с губ, Алану стало легче. — У тебя будет наследник, как ты хотел.

«Дети Саи, вы мечом прогоните врагов ваших

И восстановите из руин то, что было попрано,

И ненавидящие вас будут повержены».

— Хорошо… мой… сын.

Лавастин произнес последние слова и испустил дух. Его глаза потускнели, превратившись в драгоценные сапфиры Все было кончено. Кто знает, может, его душа уже летит вместе с душой верного Ужаса, и Лавастин ждал только тех слов, которые сказал ему Алан.

Голоса в часовне замолкли, и воцарилась оглушительная тишина.

Алан горько зарыдал. Его слезы текли по каменной руке Лавастина. Собаки зарычали, но позволили слугам подойти. Один из них приложил ладонь к губам графа.

— Господь милостив, — произнес он. — Граф покинул нас. Алан схватил свечу и поднес ее к губам отца. Пламя едва заметно шевельнулось.

— Он еще жив! — вскричал Алан. Слуга осторожно отобрал у него свечу, и Алан упал на колени рядом с кроватью: — Господи! Исцели отца моего! Спаси его!

— Милорд Алан. Пойдемте. Граф уже не с нами. Он ушел в Покои Света.

— Но пламя шевельнулось! Я же видел! Он еще дышит!

— Это было ваше дыхание, милорд. Граф Лавастин умер.

Алан снова начал молиться:

— Господи! На все воля Твоя! Спаси отца моего. Не допусти, чтобы Твой верный слуга умер. Дай мне знак!

Гобелен на стене дрогнул, словно его шевельнул порыв ветра, хотя все окна была наглухо закрыты на зиму. И снова дрогнул, как будто до него дотронулась чья-то невидимая рука, и все стихло. Сквозь слезы Алан посмотрел на гобелен: принц со свитой ехал через темный лес. На его щите изображена красная роза…

… А за ним, чуть отставая от лошади, по дороге бежали три черные гончие — и почему он раньше не видел их? Алан шагнул вперед и оказался на дороге, до него доносились лай собак и стук копыт. Видя, что с ним ничего не происходит, он решился подойти ближе к принцу, и, к его удивлению, перед ним оказалась женщина, одетая в мужскую одежду. Ее плащ скрепляла такая же красная роза, что и на щите, но эта брошь была сделана из драгоценных камней. Он не мог вспомнить, какой же благородный дом избрал своим символом красную розу. Женщина повернулась и, нисколько не удивившись присутствию Алана, спросила:

— Как дитя?

Но его вдруг ослепил свет факела, и вот Алан уже не в лесу, а на палубе корабля, качающейся под ногами. Издалека он слышит шум сражения и видит тени, направляющиеся к дому, построенному два поколения назад вождем племени Наммс Дейл.

Кто-то опередил его.

В борт корабля утыкается нос лодки, и на палубе появляется разведчик — Девятый Сын Двенадцатого Колена.

— Это племя Моэрин, — докладывает он. — Девятнадцать кораблей. Они прибыли возобновить войну с племенем Наммс Дейл.

— Сейчас вождь племени Горький Язык? — спрашивает Сильная Рука, глядя на озаренную факелами долину.

— Нет, старый вождь умер прошлой весной. У них теперь новый вождь, который взял себе советников с острова Альба, как его называют мягкотелые. Он называет себя Нокви.

— Смотрите! — Десятый Сын Пятого Колена стоит рядом с Сильной Рукой, который назначил его знаменосцем за силу и острый глаз. Сейчас Десятый Сын показывает на долину: — Смотрите туда, где стоит старый дом.

Вверх взвивается пламя. Сильная Рука перегибается через фальшборт и вглядывается вдаль, он видит, как загорается большой дом, как пламя лижет его стены и поднимается вверх. Он чувствует запах гари.

— Слушайте! — говорит Сильная Рука, и все затихают, внимая ему. — Нокви, нынешний вождь племени Моэрин, застал врасплох вождя племени Наммс Дейл и его воинов. Они все спали, когда он облил дом маслом и поджег. Все они сгорели заживо. Нельзя Детям Скал смиряться с таким злодеянием.

— Мы нападем? — спрашивает Десятый Сын.

— Когда у нас всего восемь кораблей? — Сильная Рука жестом отметает это предложение. — Я пришел сюда, чтобы заключить союз с племенем Наммс Дейл, а прежде чем сражаться с Моэрин, мы должны получше узнать этого Нокви. Приближается зима, и скоро мы не сможем спускать на воду корабли. Но есть и другие способы уничтожить врага, даже если он объединился с альбанцами.

Сильная Рука терпеть не может возвращаться, не заключив союза, ради которого проделал такой путь. Это попахивает трусостью. Но он не дурак и не ослеплен предыдущими победами. Ему нужно нечто гораздо большее, чем просто краткий миг победы в битве.

Он поднимает к губам рог и трубит сигнал к отступлению.

Алан пришел в себя и услышал, как кто-то зовет его:

— Милорд граф!

Он резко оборачивается, но граф Лавастин лежит неподвижно, обратившись в камень. Он не двигается и не дышит.

Он мертв.

Возле его постели тоскливо подвывают Страх, Горе и Ярость, а слуги толпятся поодаль, не решаясь приблизиться к собакам. Через мгновение до Алана доходит, что слуга обращался не к Лавастину, а к нему.

— Милорд граф. Пойдемте. Вы ничем не можете ему помочь.

Раздается звон колокола — звонят по усопшему. Душа Лавастина уже, наверное, летит через семь сфер к Покоям Света.

Алан ничем не может помочь отцу. Он кладет руку на его ледяной лоб и наклоняется, чтобы поцеловать. Затем пытается закрыть ему глаза, как положено по обычаю, но веки Лавастина застыли, обратившись в камень.

Слуги выходят из комнаты на цыпочках, словно боясь разбудить спящего. Алан молча спускается по лестнице и идет по коридору в большой зал. Когда он проходит по двору, до него доносятся запахи осени. Он вспоминает о том, как тетушка Бел ходила по двору, проверяя, что еще нужно сделать до зимы, а Генрих, его приемный отец, плел веревки или чинил паруса. Но эта жизнь осталась в прошлом. Господь предназначил его для другого. И Алан идет в большой зал, где множество людей ожидают его прихода.

Здесь он усаживается на резное кресло графа Лаваса. Горе, Страх и Ярость ложатся у его ног.