Джеймс Эллрой - Черная Орхидея

• Название: Черная Орхидея
• Автор: Джеймс Эллрой
• Издательство: У-Фактория
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-9709-0107-5

15 января 1947 года на окраине Лос-Анджелеса найден изуродованный труп молодой женщины. Расследование жестокого убийства Черной Орхидеи, как называют жертву в газетах, поручено двум опытным полицейским — друзьям и соперникам, влюбленным в одну и ту же женщину. Вскоре оба становятся одержимы новым делом: разгадка жизни и смерти Элизабет Шорт становится для них навязчивой идеей. В поисках ответов они должны пройти все круги ада, погрузиться на самое дно послевоенного Голливуда и раскрыть темные бездны человеческой души — в том числе и собственной.

---

Похоже, в тех местах, где она связана, у ней начинается инфекция. Веревки сдавили ее лодыжки, и из них уже течет гной..."

Отложив тетрадь в сторону, я понял, что готов это сделать, а если бы замешкался, то следующие несколько страниц вернули бы меня в нужное состояние. Я встал, посмотрел на аккуратно выстроенные в ряд сосуды с внутренними органами и подумал, приходилось ли Джорджи убивать раньше. Тут мой взгляд остановился на сосуде, стоявшем отдельно от остальных, на подоконнике, над матрасом.

Треугольный кусочек плоти с татуировкой, изображавшей сердце с эмблемой ВВС внутри, и надписью внизу: «Бетти и майор Мэтт».

Я закрыл глаза и задрожал; обхватив себя руками, я пытался сказать Бетти, что извиняюсь за то, что увидел ее сокровенную часть, что я не хотел заходить так далеко, что просто хотел помочь ей. Я хотел говорить это снова и снова. Но тут кто-то нежно до меня дотронулся, и я был благодарен за это нежное прикосновение.

Обернувшись, я увидел мужчину. Его лицо было обезображено шрамами. В руках он держал крючковатые медицинские инструменты, инструменты, которыми можно было резать и шуровать внутри. Он прикоснулся этими скальпелями к своей щеке; я охнул и потянулся за револьвером. Два стальных лезвия метнулись в мою сторону; мой 45-й выскользнул из кобуры и упал на пол.

Я отскочил в сторону; лезвия полоснули по моей куртке и задели мне ключицу. Я ударил Тильдена в пах; некрофил на секунду потерял равновесие, а затем снова ринулся на меня, размахивая своим лезвиями и припирая меня к полкам с сосудами.

Сосуды с грохотом полетели на пол, формальдегид полился наружу, а вместе с ним и куски ужасной плоти. Тильден наседал на меня, пытаясь вонзить свои скальпели. Мне удалось схватить его за руку и ударить между ног. Он крякнул, но не отступил, его лицо все ближе и ближе ко мне. Оказавшись от меня всего в нескольких дюймах, он обнажил зубы и укусил меня за щеку; я почувстовавал нестерпимую боль. Я нанес ему еще один удар между ног, его хватка ослабла, он снова укусил меня, и я опустил руки. Его скальпель пролетел у меня над ухом и ударился в полку за моей спиной; я стал шарить рукой в поисках какого-нибудь предмета и, нащупав большой кусок стекла, вонзил его в лицо Джорджи, как раз в тот момент, когда он собирался нанести очередной удар скальпелем; он дико завизжал; стальное лезвие пронзило мое плечо.

Полки обрушились на пол. Джорджи повалился на меня, из пустой глазницы рекой лилась кровь. Увидев в нескольких ярдах от себя свой револьвер, я протащил нас обоих до этого места и схватил оружие. Отчаянно визжа, Джорджи поднял руку и стал тянуться к моему горлу, его открытый рот прямо передо мной. Я вставил дуло в его пустую глазницу и вышиб ему мозги.

Глава 33

Некролог по делу Шорт произнес Расс Миллард.

Я вышел из этого дома смерти в диком возбуждении и сразу же поехал в городскую администрацию. Падре только что вернулся из своей поездки в Тусон, куда он ездил для того, чтобы этапировать в Лос-Анджелес одного из заключенных; когда человека, которого он привез, повели в камеру, я отвел Расса в сторонку и рассказал ему всю историю моих взаимоотношений со Спрейгами — от лесбийского следа, на который навела меня Мадлен, до убийства Джорджи Тильдена. Расс, поначалу ошарашенный, отвез меня в центральную больницу. Врач отделения неотложной помощи, вкалывая мне противостолбнячную сыворотку и накладывая швы на лицо и плечо, удивлялся:

— Боже, эти укусы выглядят так, как будто их сделал человек.

Раны от скальпеля были лишь поверхностными и требовали только промывки и наложения бинтов.

Выйдя из больницы, Расс сказал:

— Дело остается открытым. Тебя просто вышибут из управления, если ты кому-нибудь расскажешь о том, что произошло. А теперь пошли, позаботимся о Джорджи.

На часах было 3:00, когда мы добрались до Силверлейка. Падре был потрясен увиденным, однако умудрился сохранить самообладание и невозмутимое выражение на лице. Затем лучший из людей, которых я когда-либо знал, удивил меня.

Сначала он сказал:

— Выйди на улицу и жди меня возле машины; после этого он покрутил какие-то краники на газовых трубах снаружи здания и, отойдя на десять ярдов от дома, разрядил свой револьвер в трубы. Газ вспыхнул моментально; дом обуяли языки пламени. Мы дали деру, даже не включая фары. Расс бросил эффектную фразу:

— Эта мерзость не заслуживает места на Земле.

Затем пришла чудовищная усталость — и сон. Расс довез меня до «Эль Нидо», и я тут же нырнул в постель и на двадцать с лишним часов окунулся в кромешную тьму небытия. Первое, что я увидел, когда проснулся, были четыре паспорта Спрейгов на журнальном столике; и первое, что пришло мне в голову, было: они должны за все заплатить.

Если Эммета обвинят в нарушении техники безопасности и правил об охране труда при возведении зданий или в чем похуже, я хотел бы, чтобы вся семья осталась на территории страны и узнала бы, что такое страдание. Позвонив в паспортно-визовую службу США и представившись капитаном следственного отдела, я попросил наложить запрет на повторный выпуск паспортов для всех четырех Спрейгов. Это было своего рода жест отчаяния — как удар по запястью. Затем я побрился и принял душ, стараясь не намочить наложенные швы и бинты. Чтобы не думать о тех руинах, в которых лежала моя жизнь, я стал размышлять об окончании дела Шорт. Я вспомнил, что накануне Мадлен произнесла фразу, которая мне показалась странной, неправильной и не соответствующей действительности. Одеваясь, я старался вспомнить ее слова; и только когда стал выходить из номера, чтобы купить еды, до меня дошло: Мадлен говорила, что это Марта позвонила в полицию и сообщила им про бар «Ла Берна». Но я знал досье по этому делу лучше чем кто бы то ни было, и в нем точно не было никакого упоминания об этом эпизоде. Мне на ум сразу же пришло два случая: первый, когда Ли с кем-то долго разговаривал по телефону, когда мы сидели в офисе на следующее после встречи с Мадлен утро, и второй, когда сразу же после просмотра порнушки он поехал прямиком в «Ла Берну». Только «гениальная» Марта могла ответить на мучившие меня вопросы. И чтобы заполучить ее, я направился в район рекламных агентств.

Я нашел единственную дочку Эммета Спрейга на скамеечке перед зданием «Янг энд Рубикам». Она обедала. Когда я сел на скамейку напротив, она даже не взглянула; я вспомнил, что черный блокнот Бетти Шорт и те фотографии обнаружили в почтовом ящике, который находился всего в одном квартале отсюда.

Я наблюдал как пухленькая девочка-женщина уплетает салат и читает газету. За два с половиной года, которые я ее не видел, она не особо потолстела и подурнела — но все же осталась толстенькой копией Эммета.

Марта отложила в сторону газету и наконец заметила меня. Я ожидал, что в ее глазах вспыхнет ярость, но она удивила меня, просто сказав:

— Здравствуйте, мистер Блайкерт, — и при этом даже слегка улыбнулась.

Я подошел и сел рядом. Мой взгляд случайно упал на заголовок сложенной вдвое «Таймс»: «Странный пожар в предгорье Силверлейк — найдено обгоревшее до неузнаваемости тело».

Марта сказала:

— Простите меня за ваш портрет, который я нарисовала в тот вечер, когда вы приходили к нам на ужин.

Я показал на газету.

— А вы не очень то удивились, увидев меня снова.

— Бедный Джорджи... Нет. Я не удивляюсь, что снова встретила вас. Папа говорил мне, что вы все знаете. Меня недооценивали всю мою жизнь, и мне кажется, что Мэдди и папа всегда недооценивали вас.

Я не принял ее комплимент.

— Вы знали, что сделал этот «бедный Джорджи»?

— С самого начала. Я видела, как той ночью он увез эту девчонку Шорт на своем грузовичке. Мэдди и папа думали, что я этого не знаю, но они ошибались. Только мама так ничего и не узнала. Вы его убили?

Я не ответил.

— Вы собираетесь навредить нашей семье?

Меня особо задело ее гордое «нашей».

— Пока еще не знаю, что буду делать.

— Я не виню вас за то, что вы хотите им навредить. Отец и Мэдди — страшные люди. Я и сама из кожи вон лезла, чтобы им насолить.

— Когда прислала вещи Бетти?

Ее глаза вспыхнули.

— Да. Я вырвала страницу из телефонной книги с нашим домашним номером, но я думала, что есть другие телефонные номера, которые могут вывести полицию на отца и Мэдди. У меня не хватило смелости послать наш номер. Хотя надо было. Я...

Подняв руку, я остановил ее.

— Но почему, Марта? Ты знаешь, что случилось бы, если бы полиция узнала все подробности про Джорди? Дополнительные пункты обвинения, суд, тюрьма.

— Мне было все равно. Мэдди владела тобой и отцом, у нас с мамой ничего не было. Я просто хотела, чтобы этот корабль пошел ко дну. У мамы туберкулез кожи, ей осталось всего несколько лет. Она умрет, и это так несправедливо.

— Рисунки и царапины на них. Что ты этим хотела сказать?

Марта сцепила руки и сжала их с такой силой, что побелели костяшки пальцев.