Джерри Эхерн - Выживших не было

• Название: Выживших не было
• Автор: Джерри Эхерн
• Издательство: Проф-Пресс
• Жанр: Боевик
• Год: 1996
• ISBN: ISBN 5-88475-073-0

Борьба продолжается. Роман Маковски, преступным путем ставший президентом Соединенных Штатов, всеми средствами пытается укрепить свою власть.

В стране почти полностью упразднены демократические свободы, царит произвол и насилие вояк из президентских «Ударных отрядов».

Боясь всех и вся, Маковски отдает секретный приказ: тайно арестовать и заключить под стражу армейских и флотских офицеров, в чьей лояльности он сомневается. Заключенных ожидает страшная участь.

И вновь «Патриоты», на помощь которым приходят местные индейцы, выступают на защиту справедливости. На сей раз им предстоит вести бой с регулярными частями «Ударных отрядов».

---

Дважды выстрелив в потолок, он шагнул к другой стороне дверей, распахнул их и стал, прижимаясь спиной к стене.

Ничего.

Держа в обеих руках по заряженному пистолету, Эшбрук переступил порог.

На полу лежал человек в истрепанных брюках и грязной футболке, местами покрытой пятнами запекшейся крови. Все его тело было в свежей крови и штукатурке.

Прижимаясь к стене, Эшбрук вернулся в спальню и устало выдохнул воздух.

Трое убитых и скорый приезд полиции. Остается лишь одно: сидеть тихо, ждать и просить тех, кто появится, связаться с его людьми из «Моссад».

Но стрельба окончилась. Он остался жив.

ФОСА и финансируемому мерзавцами из КГБ наркокартелю на этот раз не повезло.

«Само собой, на этом они не успокоятся, но все зависит от территории», — сказал себе Эшбрук.

Он разрядил оба «Зига» и принялся ждать полицию.

Глава третья

Шагая подземными коридорами базы «Дельта» с винтовкой Г-3 наперевес, Роуз Шеперд не могла отделаться от какого-то дурацкого чувства.

Коридоры были абсолютно пусты, но она не позволяла себе расслабиться и подвести товарищей.

Но все же глупо выглядит женщина в юбке и на высоких каблуках, сжимающая приклад штурмовой винтовки.

Том Лефлер и Рэнди Блюменталь с полдюжиной «патриотов» выбежали из уходившего вбок коридора. Роуз Шеперд перевела мушку на них и вздохнула. Она хотела заставить Тома и Рэнди вскрикнуть, но, видя, что они чуть не пришли в замешательство, спросила:

— Есть что-нибудь?

— Хоть шаром покати, — воскликнул в ответ Лефлер.

— Кажется, здесь давным-давно никого не было, Рози, — сказал чуть запыхавшийся Блюменталь. Он был почти ребенком, но она порой забывала это. — Мы здесь одни.

— Прикройте этот коридор, я скоро вернусь, — Рози устремилась к оружейной комнате; Кларк Петровски с группкой «патриотов» был уже здесь. Едва перешагнув порог, она изумилась своему везению. Арсенальная была такой, какой она запомнила ее — еще меньшей, чем похожее на эстраду помещение, где находился подземный командный пункт базы, но вдоль каждой стены стояли ряды оружейных пирамид. На западной и восточной стенах хранилось само оружие, на северной и южной — запасные магазины, обоймы и прочая амуниция. На каждом шкафу и отсеке четкие, трафаретные надписи. М-16, «Хеклер и Кох» Р-3 и Р-41 калибра 7,62-мм, ручные пулеметы К-13, пулеметы «Франчи» и «Си-Эй-Си», автоматы с глушителями, армейские пистолеты «Беретта», пистолеты «Зиг-Зауэр» Р-26, «Глок» и еще несколько марок пистолетов, газовые, осветительные, дымовые и осколочные гранаты, противотанковые гранатометы и изобилие другого, самого разнообразного снаряжения.

— Чувствуешь себя ребенком, запертым на ночь в кондитерской, — восторженно выпалила Роуз.

— Надо пригнать грузовики?

— Да, — она взглянула на Кларка и согласно кивнула, — но прикажи, чтобы все оставались начеку. Я ожидала перестрелки. Хорошо, что мы ее избежали, но все еще возможно. — Роуз повесила М-16 на плечо и взяла из уже открытого шкафа пистолет «Беретта». Убедившись, что он не заряжен, она разобрала его и осмотрела все детали. Да, оружие настоящее. Надо только почистить, зарядить и стрелять.

— Нужны запасные магазины, снаряжение для чистки, запасные детали и, конечно, все оружие, — бросила она через плечо Кларку. — Пусть кто-то скорей возьмет ракеты.

— Пригодится, когда мы передадим это добро другим ячейкам «Патриотов», — заметил Кларк.

— Аминь, дружище, — кивнув, произнесла Роуз.

Она закурила сигарету и, выпустив дым, улыбнулась, оглядывая ряды оружейных шкафов. Для женщины нет ничего приятнее удачного похода в магазин.

Глава четвертая

Смит обнял Лилли Тубирс.

— Мэтью…

— Все нормально, Лилли, Уиздом, конечно, молод, но многим зрелым мужчинам до него далеко. Не взять его с собой будет еще хуже.

— Знаю. Но мне не страшно потерять вас обоих сразу.

— Так сказать, благородный эгоизм.

— Да, — она усмехнулась.

Смит крепко поцеловал ее в губы. Лилли правой рукой нежно коснулась его шеи, а правую прижала к плечу.

— Я люблю тебя, — прошептала она, когда он отошел.

— Знаю, — сказал Смит и бросил через плечо: — Уиздом, по коням.

Он двинулся в угол хижины, где в ожидании стояли обе лошади. Сжав правой рукой луку седла, Смит вскочил на спину Араби. Круп, готового к скачке коня, задрожал под всадником. Уиздом быстро обнял Лилли, поцеловал ее в щеку и пошел к своей лошади.

— Все в порядке, детка, — Смит мягко коснулся боков Араби каблуками ботинок и слегка натянул поводья. Кобылица чуть подалась назад, свернула направо и выскочила на заснеженное пространство. Смит оглянулся через плечо. Уиздом на большой серой кобыле с черными ногами, гривой и хвостом быстро следовал за ним. Мэтью натянул поводья Араби, давая пареньку поравняться с ним.

«Ударники» рыскали в горах повсюду. Поэтому Смит вынул из подседельного чехла автоматическую винтовку «Хеклер и Кох» и передал ее Уиздому. Парень был прирожденным стрелком, обладал превосходной координацией рук и глаз, спокойствием и крепкой фактурой. Теперь автомат висел на спине Уиздома.

Да, это совершенное оружие для Уиздома. Ведь он — дитя свободы, существо, которое некогда станет достойно собственного имени, которое, не задумываясь, сможет определить, что хорошо и что плохо, чем можно обладать и чем нельзя. «Хеклер и Кох», конечно, давно входил в число предметов, запрещенных правительством к ввозу в Америку еще за несколько лет до начала беспорядков. Какая глупость.

Смит погонял Араби по заснеженной тропинке, идущей вдоль края долины Траппер Спрингс. Долину с трех сторон окружали невысокие горы. В седельных сумках у всадников был приготовленный Лилли ленч. Рассвет только наступал. А Лилли провозилась на кухне целую ночь лишь потому, что ее сын любил шоколадный торт.

Смиту тоже весьма нравился шоколадный торт.

Они достигли вершины кряжа. Пять миль прямиком по снегу, и оба будут на месте встречи — у Пещеры Голландца. Остальные «патриоты» отправились туда на лошадях прошлым вечером вместе с Бобом, братом Лилли.

Смиту нравился Холден, бывший университетский профессор. Нравились манеры этого человека: думает много, а говорит мало. И вдобавок, храбрость. Легко понять, почему ФОСА хотел убить его или хотя бы взять в плен. Дэвид Холден представлял серьезнейшую угрозу для их кампании террора и дезинформации: этому честному и мужественному человеку не требовалось ничего, кроме свободы.

Все продажные политики, разносчики насилия, жадности и лжи, в глубинах своих душонок больше всего боялись честности и храбрости.

Смит дернул поводья Араби. Уиздом остановился рядом и поправил ремень винтовки.

— Тяжело?

— Разве ты не говорил мне, Мэтью, что самая тяжелая ноша порой бывает самой ценной?

— Наверно, да, Уиздом, — и Смит погнал Араби вдоль кряжа. Паренек скакал рядом…

* * *

— Мой отчим некогда говорил мне, что самая тяжелая ноша порой оказывается самой ценной, — говорил он. Толпа молчала. Вновь его глаза на миг остановились на статуе. Ветер подул сильнее, плотно прижимая ткань к граниту. Затем его порыв стих и смутно возникшие фигуры исчезли. — У меня как у вашего президента одна цель, хотя и многоплановая — вновь превратить державу в сияющее всему миру солнце свободы. А свободой могут обладать только личности. Права принадлежат личностям, а не коллективу и ответственность тоже. Обладая ответственностью, мужчины и женщины имеют право и обязанность определять собственную судьбу. Именно дух коллективизма едва ли не уничтожил эту страну. Ответственность за действия личности несет сама личность, а не коллектив. Это относится и к пьяному водителю, приписывающему фатальный исход несчастного случая алкоголю, который он добровольно выпил, и к неосторожному человеку, который употребляет какое-либо изделие не по назначению, а за печальные последствия винит изготовителей изделия. Если человек заблуждается, то это его личная ошибка и ее нельзя списывать ни на обстоятельства, даже самые печальные, ни на других людей, которые благодаря собственному разуму и трудолюбию могут ответственно относиться к тем вещам, к которым другие относятся безответственно. В этой стране было время, когда личности доставляло радость чувствовать себя личностью, когда она сама была себе оплотом. Затем те, кто хотели подогнать эту страну под собственные низменные стандарты, чтобы удовлетворить свою личную алчность и дать выход своему бессильному гневу, начали проповедовать доктрину, согласно которой индивидуализм — это эгоизм, а эгоизм — не выражение собственного истинного «я», не добродетель, а порок, неким образом предназначенный для уничтожения других людей. Следовательно, подобный эгоизм надо ограничивать, контролировать, регулировать, сдерживать, ставить вне закона. И при такой тенденции свобода оказалась едва ли не задушенной: ведь она принадлежит личности, а не коллективу. Крайним выражением этой философии негативизма стала попытка лишить личность ее основного человеческого права, права продолжать жить согласно собственному миропониманию. А для того, чтобы отстаивать это право, когда оно не вступает в конфликт с правами других, каждый человек имеет моральный, философский и персональный мандат прибегать к любым необходимым мерам. Вооружение всякого рода стало объектом ненависти, поскольку благодаря этому продукту человеческого разума личность способна сопротивляться государству и отстаивать собственную свободу тогда, когда то, что объявлено законом, является нарушением основополагающих принципов, на которых строится государство. Связь индивидуальности и свободы признали опасной и принялись искоренять. Правительство забыло или вообще так никогда и не узнало главный принцип, определяющий отношения между разумными людьми: неприменение силы первым.