Альфред Шклярский - Томек в Гран-Чако

• Название: Томек в Гран-Чако
• Автор: Альфред Шклярский
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1995
• ISBN: ISBN 5-86402-030-3

Альфред Шклярский принадлежит к числу популярнейших польских писателей, пишущих для молодежи. Польскому читателю особенно полюбился цикл приключенческих романов Шклярского. Цикл объединен образами главных героев, путешествующих по разным экзотическим странам земного шара. Несмотря на общность героев, каждый роман представляет из себя отдельную книгу, содержание которой определено путешествиями и приключениями Томека Вильмовского, юного героя романов, и его взрослых товарищей. Кроме достоинств, присущих вообще книгам приключенческого характера, романы Шклярского отличаются большими ценностями воспитательного и познавательного порядка. Фабула романов построена с учетом новейших научных достижений педагогики. Романы учат молодых читателей самостоятельности, воспитывают у них твердость характера и благородство. Первое и второе издания серии приключений Томека Вильмовского разошлись очень быстро и пользуются большим успехом у молодых читателей, доказательством чему служат письма, полученные издательством со всех концов нашей страны. Мы надеемся, что и это издание будет встречено с такой же симпатией, и поэтому с удовольствием отдаем эту серию в руки молодых друзей.

---

– Ян, я знаю эти места! Мы были здесь с Томеком. Вот на этой полянке мы останавливались, когда нас бросили носильщики из племени пира. Это мы убрали все кусты, чтобы отогнать змей, теперь здесь молодая поросль.

– Ты уверен? – спросил Смуга, взволнованный не меньше друга.

– Уверен? – обиделся Новицкий. – Даю моряцкое слово! Как только мы появились в этой долине, у меня что-то такое мелькнуло. Сначала я обратил внимание на одинокое громадное дерево на берегу, а рядом с ним тропинка на водопой и еще капибары. А потом большие кусты терновника, и вот сейчас эта поляна! Одновременно и то, и что-то не то. И вдруг я понял, что именно не то. Река! Мы с Томеком были здесь в сухое время года. Тогда это был просто широкий ручей, но сейчас, в конце сезона дождей, ручей превратился в большую, стремительную реку. Это-то меня и сбило.

– Слушай, Тадек, Томек мне говорил, что вскоре после ухода пиров вы обнаружили шалаш, а в нем моего умирающего проводника. Значит, если память тебя не подводит, шалаш где-то здесь.

– Разумеется! Шалаш или остатки от него. Верь мне, Янек. Я хорошо запомнил вон то развилистое дерево, на нем как раз Томека подстерегала анаконда, парень уцелел только благодаря Динго! И потом этот дьявольский терновник, Томек в него упал, я еле его вытащил. И тут же на нас напали осы. Как можно такое забыть?

– Приставай к берегу, капитан! – решил Смуга. – Попробуем поискать шалаш. Если это нам удастся, найдем по карте, где мы находимся, тогда дальше будет легче.

Вскоре они оказались на берегу, укрыли лодку в зарослях, старательно уничтожили все следы своего пребывания.

– Забирай вещи! – велел Смуга. – И теперь попробуй найти дорогу к шалашу.

– Я пойду первый, но ты, Янек, будь начеку! Здесь полно ядовитых змей. Сурукуку[32] чуть не укусила Мару, к счастью, она успела заслониться щитом Габоку. Встречаются и жарараки[33].

Они шли уже около часа, когда, наконец, Новицкий остановился.

– Посмотри, Ян, вон на то высокое, раскидистое дерево на самом берегу реки. Разве его забудешь?

– Действительно, главный ствол расщепился как-то необычно, просто бросается в глаза, – согласился Смуга. – Вот здесь анаконда и напала на Томека?

– Совершенно верно, никакой ошибки! Теперь повернем в лес.

Новицкий внимательно оглядел окрестности, сделал еще несколько шагов и решительно нырнул в джунгли. С немалым трудом они продрались через заросли невысоких пальм. Вскоре чаща поредела, и просиявший Новицкий остановился:

– Янек, смотри! – прошептал он.

На лесной полянке стояло дерево с зонтичной кроной и перистыми листьями. Кора и плоды были покрыты большими колючками. В тени дерева притаился низкий шалаш, он был сделан из согнутых и скрепленных лианами верхушек невысоких гибких пальм.

– А ведь память тебя не подвела, капитан! – негромко прошептал Смуга. – Подойдем поближе.

Покрытие шалаша во многих местах уже порвалось, но низкий вход все еще закрывали толстые ветви терновника.

– А, теперь понимаю, почему мы так долго ждали тогда Габоку, когда он оставался один и разговаривал с умирающим проводником, – сказал Новицкий. – Это он заслонил вход терновником, чтобы в шалаш не проникли хищники.

– Все равно, небось, от бедняги мало что осталось, – заметил Смуга.

– Надо будет его похоронить.

– Похоронить человека – долг христианина, – согласился Новицкий. – Толковый был индеец, настрадался, жаль мне его, хоть он и сознательно завел нас в ловушку.

– Нет, нет, все было не так! – запротестовал Смуга. – Этот кампа знал о засаде и не предупредил нас, зато он честно выполнил то, чего я от него хотел. Это он вывел меня на убийцу Джона Никсона. И сам заплатил за это жизнью, зная, что мне не грозит смерть. Он считал, что служит своему народу. И, кроме того, благодаря ему вы сумели добраться до меня целыми и невредимыми.

– Ладно, не буду спорить. И если мы должны его похоронить, так шалаш уже не нужен, – говоря это, Новицкий начал срывать потрепанное временем покрытие.

Вскоре они в молчании смотрели на обнаженный человеческий скелет, лежащий на полуистлевшем лежбище из веток. Между ребер с левой стороны грудной клетки торчала рукоять ножа.

Новицкий первым прервал молчание:

– Мы тогда уже догадались, что Габоку прекратил страдания несчастного. Салли и Натка даже избегали Габоку, он, видимо, вызывал у них отвращение, а, может, и страх. Даже Томек хмурился, но я ему объяснил, что не стоит вмешиваться в дела воинов, воспитанных совсем иначе, чем мы.

– Ты был, наверно, прав, Тадек! – сказал Смуга. – Здесь не редкость, когда приканчивают одиноких и больных стариков, о которых некому заботиться. В таких случаях индейцы плачут, жалеют, но… убивают.

– Умирающий кампа, наверно, сам просил Габоку, чтобы тот оказал ему эту последнюю услугу, – добавил Новицкий. – В этом не было ни злости, ни ненависти. И хоть Габоку прикрыл терновником вход в шалаш, все равно одни кости остались. Видно, муравьи похозяйничали.

– Так оно и было, – согласился Смуга, – иначе не оставил бы он при мертвом его ружья и моего карабина, да еще с патронами.

– Тот кампа был мужественным человеком и воином, гак что положим оружие, за исключением ножа, вместе с ним в могилу. Пусть служит ему в индейской стране вечной охоты, – заключил Новицкий.

IX НА РАСПУТЬЕ

Смуга с Новицким присели на бревне у свежей могилы, измученные срезанием веток терновника, те были им нужны, чтобы получше прикрыть могилу. Где-то поблизости послышался трепет крыльев, раздался треск, свист. Новицкий сразу насторожился, вопросительно посмотрел на друга.

– Это туканы прилетели на место жировки, очевидно, здесь недалеко растут дикие плодовые деревья, – объяснил Смуга. – Туканы оживляются как раз перед заходом солнца.

– Янек, скоро уже ночь, никуда мы сегодня не поплывем, – отозвался Новицкий. – Никто с реки нас здесь не найдет. Переночуем, а ты возьми духовое ружье, подстрели какую-нибудь птичку. На голодный желудок нам далеко не уйти. Мы сегодня плыли гораздо медленнее.

– Я тоже это заметил, ладно, останемся. Ты возьми котелок и сбегай на реку за водой, а я пойду на охоту. Подкрасться надо в одиночку, туканы очень пугливы.

– Иду, иду, заодно посмотрю, как там на реке, – с охотой отозвался Новицкий, обрадованный перспективой сытного ужина. Он достал из мешка котелок, взял штуцер и исчез в зарослях.

Смуга тоже не тратил времени даром. Штуцер и мешки он спрятал рядом с могилой. Вооружившись покуной, колчаном с отравленными стрелами и выдолбленной тыквой с хлопком, он направился в лесную чащу. Он крался под прикрытием зарослей, поглядывая на верхушки деревьев, поскольку туканы, любители диких плодов, в основном проживали в верхних этажах леса. Этих птиц можно было встретить в первобытных джунглях от Центральной Америки до Парагвая. Жили они малыми стаями, гнездились в дуплах деревьев, но созревание некоторых плодов в разное время года заставляло их часто передвигаться, и тогда они сбивались в большие стаи.

Смуга, идя на их характерные голоса, вскоре заметил чтиц на раскидистом дереве, усыпанном сочными плодами, и притаился в зарослях…

Туканы пока не заметили грозящей им опасности, они отдыхали на кронах деревьев, время от времени перекрикивались. Когда они кричали, у них был весьма потешный вид. Они отклоняли головку назад, поднимая громадный клюв перпендикулярно, одновременно крутясь в разные стороны, и пушили свои перья, как при токованьи. После треска и свистов следовал клекот, похожий на аистиный. Некоторые туканы уже приступили к трапезе, большими скачками передвигаясь вдоль ветки, изредка помогая себе крыльями.

Смуга открыл колчан. В лежащую на дне подушечку острым концом, пропитанным кураре[34], были воткнуты миниатюрные стрелы, не больше спички, сделанные из твердой древесины. Смуга осторожно всунул стрелу в тот конец покуны, что был предназначен для приложения к губам, заделал щель кусочками хлопка и огляделся вокруг.

На ближайшем дереве, сидя высоко на ветке, жировал крупный тукан. Длинным кривым клювом он бил по плоду.

Смуга прижал покуну к тубам, нацелил ее прямо в грудь птицы, глубоко вдохнул и сильно дунул. Отравленная стрела попала в тукана и он коротко взмахнул крыльями, как-то сжался и стал падать, беспорядочно ударяясь о нижние ветки. Только когда уже третий тукан упал на землю, остальные птицы с криком поднялись в воздух.

Смуга легко отыскал добычу и вернулся к могиле. Там он набрал веток потолще для костра, начал свежевать птиц. Когда Новицкий вернулся с котелком воды, Смуга как раз закончил их потрошить.

– Эге, я вижу, удачная была охота, – обрадовался Новицкий. – Ну, теперь немного отдохни, Ян, а я займусь готовкой.

– Что слыхать у реки? – поинтересовался Смуга.

– Наших преследователей ни слуху, ни духу, – ответил Новицкий. – Какие красивые перья у этих птичек! Ничего удивительного что индейцы в них наряжаются.