С. Сомтоу - Вампирский Узел

• Название: Вампирский Узел
• Автор: С. Сомтоу
• Издательство: АСТ
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-007807-2

Это — самая стильная, самая культовая, самая талантливая книга в жанре «ужасов» за последние двадцать лет. Это — «Вампирский Узел». Нервная, горестная, черная рок-легенда о мальчишке-вампире, что, принужденный каждонощно высасывать из людей силу жизни, каждовечерне платит людям, отдавая им себя в бешеном драйве концертных «сейшнов»… Это — «Вампирский Узел». Это — путь горя. Путь крови. Путь славы. Боль убийства и умирания, которая, начавшись много веков назад, длится и длится. Тянется и вибрирует,как «струна на пределе». Но струну можно порвать. Вену — тоже. Что же возможно сделать с жизнью, не имеющей конца? С жизнью, не подлежащей освобождению смертью?..

---

Стивен достал сложенный пополам листок. Почерк был заостренным, колючим и нервным, как будто писали рукой, сведенной артритом.

Письмо оказалось предельно кратким. Мьюриел Хайкс-Бейли. Придешь на чай? Сегодня? Дальше шел адрес в Мэйфэре.

Хватит ли ему духу пойти? Он говорил с Локком и Пратной, а теперь… теперь oн вспомнил ее, Мьюриел. Рыжая из Гертона [15], одна из немногих девушек-студенток в Кембридже и единственная женщина в братстве Богов Хаоса. Уже тогда она называла себя ведьмой. И она тоже была там, со всеми — в ту ночь, в часовне Святой Сесилии.

Я сожгу это письмо, решил он, как все остальные. Я сожгу его и забуду, что оно вообще было. И я не поеду в Таиланд. Я поеду в Байрёт и заменю там нескольких дирижеров, еще более древних, чем я, и может быть, кто-то из критиков даже заметит…

Через час он уже был одет к выходу. Достал из портфеля пачку старых программок из таубергской оперы — тех спектаклей, где играл давно уже мертвый мальчик, Конрад Штольц — и свежие вырезки из «ТВ-Гид» с фотографиями Тимми Валентайна. Потом он спустился вниз, вышел на улицу и поймал такси.

потерянная девчонка

У кованых железных ворот сегодня вечером настоящее столпотворение. Звоны, бряцание, лязг петель. А ведь солнце еще только-только зашло.

Лайза крадется вдоль кирпичной стены. Ей нужно как-то пробраться туда, внутрь. Там ее ждут богатство и слава. Она думает про себя: сейчас у меня ясная голова. Я колес не глотаю уже неделю. Ни единой таблеточки. И я хочу есть.

От голода кружится голова. У нее нет денег купить поесть. Один раз какой-то мужик накормил ее обедом, и ей пришлось сделать с ним «что-то, что нравится папочке». Все мужики одинаковые, размышляет она. Мне нужно попасть туда, внутрь. И я стану богатой и знаменитой.

Подъезжает очередная машина. Лайза смотрит через решетку. На подъездной дорожке к дому уже нет места — все забито машинами. Высокий мужик в форменной куртке, совершенно отвратительный с виду, показал жестами, чтобы шофер ставил машину снаружи. Машина новенькая, сияющая. Лайза видит свое отражение на отполированной дверце. Красивая машина. Как в телевизоре — для богатых и знаменитых. Она скучает без телевизора. Больше всего она любит фильмы про акул. Однажды их крутили по кабельному целую неделю — по фильму в день. Она любит смотреть, когда акула кого-то жрет.

Вот было бы здорово, если бы акула пришла к ним домой, размышляет она. Акула в Аризоне! Но если бы она меня сожрала, мне бы не пришлось делать «что-то, что нравится папочке».

Из машины вышли двое. Мужчина в смокинге, как на вручении «Оскара», и женщина, вся в мехах, таких легких и мягких… таких легких и мягких… ей так хочется их потрогать… и духи… как в телевизоре… духи были как в телевизоре… прием у них очень плохой, картинка постоянно срывается… и ее все равно накажут за то, что ей не хочется делать то самое с папочкой… но это так больно, знаешь… может быть, с кем-то богатым и знаменитым… с кем-то, как Тимми Валентайн, это будет не больно… ничто в телевизоре не бывает по-настоящему больно… акула пожирает людей, но потом они снова — живые, правильно?.. по кабельному постоянно показывают одни и те же фильмы, где они снова живые…

Она выхватывает обрывки разговоров этих роскошных людей, словно вышедших из фантазий. Они идут к дому, они беспечно болтают.

— Интересно, а что он сейчас будет делать, когда он закончил писать альбом?.. Я слышал, он собирается делать концертный тур по стране… пригласили на телеток-шоу и… такой популярный, девочки от него просто плачут, моя дочь исходит секрециями всякий раз, когда он…

Так говорят только богатые и знаменитые.

Дядя Брайен. Он уже ни во что не верит; он не верит в жизнь из телевизора, и он не верит в то самое «что-то, что нравится папочке», но он все равно ее любит даже без «что-то, что»… сейчас, может быть, он ее ищет, потому что отец не станет ее искать, потому что ему будет стыдно… что скажут соседи… да и с работы его не отпустят… и он скажет так: Брайен — никчемный писатель и атеист, вот пусть он и ищет ее… пусть он ищет…

Она долго смотрела на свое отражение в дверце машины. Потом подъехал еще один автомобиль, и оттуда высыпала целая куча народу. У них были какие-то ящики на тележке. Они подкатили ее к воротам, и ворота открылись, и она была рядом, и просто вошла, и подумала: они меня не видят, и весь дом сияет огнями, как рождественская елка, и мне нужно только найти Тимми Валентайна, и я тоже буду богатой и знаменитой… а когда она перебегала через темную лужайку, она думала про отца, который вечно молился и рассуждал о грехе, и прощении, и искуплении грехов.

Она думала про то самое «что-то, что нравится палочке», и вспоминала его слова, которые он никогда не произнес бы на людях: отдеру тебя шлюха сучка засажу тебе чтобы впредь неповадно было искушать папочку своей дыркой я богобоязненный человек это все ты виновата сучка ты меня искушаешь маленькая проблядушка… но теперь это все позади, потому что я стану богатой и знаменитой, и я не дам тебе делать со мной вот это, ни тебе, ни вообще никому, только Тимми, вот так-то, и я напущу на тебе акулу, большую хищную акулу, она выйдет прямо из телевизора, так что лучше тебе его не включать…

ведьма

Он входит в прихожую и снова чувствует этот запах — легкий сухой аромат горьких трав. Он вешает плащ на вешалку, ставит зонтик и ждет, что кто-нибудь выйдет к нему и проводит в комнату. Но никто не выходит. Только откуда-то из глубины квартиры слышится голос:

— Майлс, Майлс.

Он раздвигает синие бархатные портьеры и входит в комнату. Китайский ковер на полу со стилизованным изображением дракона, который глотает свой собственный хвост. В дальнем углу — ширма из слоновой кости с рельефными резными картинками: пагоды, реки, горы и бамбуковые рощи, оттененные мягкой пастелью, давно облупившейся и поблекшей. По стенам развешаны маски: маски африканских племен, сакральные маски балийской Рангды [16] с выпученными глазами и длинными волосами, маски тайской оперы с их рядами голов в коронах, карнавальные маски из Испании и Южной Америки… все в плохом состоянии, пыльные, исцарапанные, потрескавшиеся.

За ширмой — сухой женский смех, надтреснутый, старческий.

— Мьюриел?

— Сколько лет, сколько зим, Стивен Майлс! — проскрипел голос за ширмой. — Ты, наверное, не понимаешь, чего я прячусь. Может быть, думаешь, я боюсь показаться тебе на глаза такой, какой я теперь стала? Мои когда-то роскошные рыжие волосы все повылезли, а лицо стало как старая мятая тряпка.

— Не знаю на самом деле. Я вообще ни о чем не думаю. Зачем ты меня позвала на чай? Как ты вообще узнала, что я в Лондоне?

— Я практикующая ведьма, Стивен, если ты вдруг забыл. Тебе, кстати, ничего не нужно в плане бытовой прикладной магии? Может быть, приворотное зелье? Или навести порчу на кого-нибудь из врагов… например, на Терезу Бензино?

Стивен Майлс стоял, нервно переминаясь с ноги да ногу. Он себя чувствовал маленьким мальчиком. Но почему? Сейчас она просто старуха, и похоже, что выжившая из ума. И он уже не десятилетний малыш, который всего боится и которого она шпыняла только так. Я давно уже исчерпал всю свою вину. Мьюриел, и сэр Фрэнсис Локк, и принц Пратна… теперь они надо мной не властны.

— Ладно, — сказала она. — Приподнимем мистическую вуаль и узрим верховную жрицу.

Стивен шагнул к ширме и сложил ее одним движением руки. Крошечная ссохшаяся старушка глянула на него снизу вверх из инвалидной коляски. В руках у нее была маленькая жаровня, в которой стоял медный горшок с каким-то бурлящим варевом — источник горького запаха, пропитавшего всю квартиру; запаха непонятных трав, в котором было что-то тревожное. Мьюриел колдовала над ним, засыпая в кипящую жидкость какой-то черный порошок. Рядом с коляской стояла высокая деревянная этажерка, забитая пожелтевшими свитками. На верхней полке выстроились в ряд пожелтевшие же черепа и глядели на Стивена пустыми глазницами. Но самая любопытная вещица стояла на полке на уровне глаз: половина статуэтки какого-то восточного божка. Именно половина, потому что фигурка была расколота по вертикали — от головы до ног — четким зигзагом, как бы символизирующим удар молнии. Статуэтка была в высоту дюймов шесть; единственная рука протянута в жесте благословения, а половина лица являла собой образчик ангельской красоты, ясной и безмятежной.

— Что это? — спросил он.

Мьюриел Хайкс-Бейли опять рассмеялась.

— Скоро мы это узнаем. Я собираюсь найти недостающую половину. Она из Юго-Восточной Азии. И это действительно древняя вещь. И подлинная.

— Юго-Восточная Азия? — переспросил Стивен с сомнением. — Что-то не очень похоже на Юго-Восточную Азию.

— Ее обнаружили в Юго-Восточной Азии, но не факт, что она происходит именно оттуда, — сказала Мьюриел. — Человек, который мне ее продал, говорил, что она происходит из Древней Персии и как-то связана с дуалистическим огненным культом Ахурамазды. Это верховное божество зороастрийцев. Что-нибудь слышал про эту секту?