С. Сомтоу - Валентайн

• Название: Валентайн
• Автор: С. Сомтоу
• Издательство: АСТ, Транзиткнига
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-025447-4, 5-9578-1105-X

Десять лет спустя после смерти — или загадочного исчезновения?! — рок-кумира «черных готов», нестареющего Тимми Валентайна, крупная кинокомпания решает снять о нем фильм.

«Конкурс двойников» выигрывает странный мальчик по имени Эйнджел Тодд, что значит — Ангел Смерти.

И смерть, снова призванная, снова вырвавшаяся на волю, возвращается в излюбленные «охотничьи угодья» Валентайна...

Секс, наркотики, рок-н-ролл?!

Нет.

Смерть, кровь, рок-н-ролл!!!

---

— Ты приехала из-за дедушки?

— Да.

— Принц Пратна. Старик, состоявший в секретном обществе Боги Хаоса, основанном в Кембридже во времена Первой мировой войны. Сластолюбец, устроивший у себя во дворце в Бангкоке сад наслаждений, где его гости могли получить всякое мыслимое и немыслимое плотское удовольствие. Человек, исчезнувший при таинственных обстоятельствах пять лет назад, в маленьком городке под названием Узел, штат Айдахо... куда он приехал в поисках Тимми Валентайна.

— Похоже, вы знаете больше меня, мадам Арлета. Я плохо знала дедушку; я живу и учусь здесь, в Америке, с тринадцати лет. Это мама меня попросила приехать к вам. Наш семейный шаман сказал, что дедушкин дух не обрел покой. Он не сможет bai phut bai koet — возродиться в кармическом цикле, — пока его не очистят. Но сам наш шаман не может ничего сделать, поскольку дедушкин дух остался где-то на американской земле. Вот почему мама меня попросила, чтобы я приехала к вам; нам вас рекомендовали как самого лучшего из духовных докторов, которого только можно найти за деньги.

— Я польщена, — сказала Симона, и это прозвучало просто и буднично, несмотря на странное окружение и антураж.

— Ну... она однажды вас видела на ток-шоу Леттермана.

Они обе рассмеялись. А потом, когда смех отзвучал и леди Хит уселась на одну из лоскутных подушек, ей вдруг стало страшно. В комнате ощущался какой-то нездешний холод. Она невольно поежилась. Ее руки заметно дрожали. Она наблюдала за тем, как Симона медленно раскачивается взад-вперед, прикрыв глаза и бормоча себе под нос какие-то нечленораздельные фразы, периодически запевает бессвязную монотонную песню и что-то воркует, обращаясь к свертку у нее в руках.

— Мой дух-проводник, — бормотала она. — Покажи мне, покажи... за рекой забвения... за гранью смерти.

И тут раздался еще один голос — высокий и чистый, как голос юного мальчика.

— Премкхитра, — сказал этот голос. Она уже слышала его раньше. Но где? Может быть, в снах? Старуха раскачивалась взад-вперед, и ее песня была похожа на колыбельную. — Премкхитра, — повторил голос.

— Я тебя знаю?

Голос рассыпался смехом, а потом снова сделался серьезным:

— Возьми меня за руку.

Она протянула руку и прикоснулась к сморщенной руке Симоны Арлета, но ощущение было такое, словно она прикоснулась к руке молодого мальчика — холодной и гладкой, пьющей тепло из ее руки. И хотя она оставалась сидеть на месте, ей вдруг показалось, что ее тянут наружу — из тела.

Холодный ветер обжег лицо. Снежинки щипали щеки. Она увидела горящие здания... автозаправку, колонки которой были наполовину засыпаны снегом... вокзальный перрон без крыши, искореженные рельсы, скрученные ломаными углами... она парила над сугробами вместе с ветром, что выл в пустотах выгоревших домов этого города-призрака и стряхивал лед с голых замерзших ветвей... он выдыхал ее имя, ветер... Хитхитхитхит... на одной монотонной тягучей ноте... дверь без стены хлопала на ветру, и ржавые петли скрипели: Хитхитхитхит... и луна была полной и алой, как кровь...

— Где я? — прошептала она.

— Это Узел, был такой маленький городок, — сказал голос мальчика. — Он весь сгорел, несколько лет назад.

— Где мой дедушка?

И тут она его увидела. Он полз по засыпанной снегом улице... отрезанная голова с тянущимся за ней хвостом внутренностей отталкивалась от земли языком...

— Дедушка! — закричала она...

...и он услышал ее, и направился к ней... глаза как холодные сгустки слизи, склизкие слезы стекают в снег... из ноздрей лезут черви... волосы слиплись от гноя... он направился к ней, содрогаясь от ярости. Принц Пратна превратился в самого злобного и кошмарного из духов... фи красу... низших в иерархии сверхъестественных тварей, деградировавших настолько, что они питаются человеческими экскрементами. Должно быть, он умер в подлости и бесчестии, иначе он не был бы обречен на такую судьбу. Но ведь считается, что фи красу могут стать только женщины, разве нет? Или это такая жестокая шутка кармы над двусмысленными сексуальными пристрастиями бывшего принца?

— Дедушка! — закричала она. — Ты меня не узнаешь?! Это я, Хит. Твоя младшая внучка...

Она побежала к нему, холодный снег обжигал ноги. Он посмотрел на нее. Он ее не узнавал! Не узнавал! Он продолжал ползти к ней, извиваясь хвостом из внутренностей, которые исходили паром, его пищевод безобразно пульсировал, движимый лишь первозданным голодом. С его губ сорвалось влажное чавканье. Он собирался напасть на нее! Она уже чувствовала, как его горячий язык облизывает ей лодыжку, мокрый и липкий... и...

— Нет! — Она резко вырвала руку из руки духа-проводника. Видение сразу же стало меркнуть. Она вернулась в комнату без стен. Она рыдала, ее всю трясло.

Симона Арлета отложила свой сверток в сторону и открыла глаза.

— Ты получила ответ, за которым пришла? — спросила она. — Не плачь, милая. — Она достала бумажный платок откуда-то из многочисленных складок плаща и вытерла слезы со щек леди Хит.

— Это было как будто на самом деле! — сказала леди Хит. — Но сейчас же двадцатый век, и я не верю в фи красу, шаманов и изгнание бесов... Это все мама, это она захотела... понимаете...

Симона раскрыла объятия. Леди Хит упала ей на грудь, испуганная и беспомощная, как ребенок. Ей по-прежнему было холодно — она так замерзла в том заснеженном призрачном городе. Обветренные щеки горели. Ей казалось, что у нее на щеках так и остались снежинки, и снежинки не тают. В объятиях Симоны ей было тепло и спокойно, но было и что-то еще... что-то холодное и чужое, что как будто вбирало в себя ее внутренние переживания, питаясь ее смущением и страхом. Ей это не нравилось, ей хотелось освободиться от этих голодных объятий, но она не могла... ей что-то мешало. Она вдруг поняла, что эта женщина — как наркотик. Именно так она и получила власть над своими многочисленными приверженцами.

* * *

• наплыв: музыка ночи •

Петра сказала:

— Послушайте, если вы не хотите, то и не нужно. Я знаю, обычно вы требуете... солидное вознаграждение за подобные вещи, и... в общем, «Мир развлечений» не планировал дополнительные расходы...

— Это нормально, что ты так нервничаешь. Это вполне естественно. Расслабься, Петра. Расслабься. Ты просто боишься того, что может сказать тебе сын. Боишься, что он... будет винить тебя.

Конечно, она права. Элементарная «диванная» психология. Нужно забыть о себе. Стать как мебель и просто наблюдать. За тем, как Симона говорит, как она излагает мысли. За языком ее жестов.

Петра огляделась по сторонам и стала настраиваться на свой «журналистский режим». Симона сидела по-турецки на высокой шелковой подушке. Все в комнате было черным. Стены, свечи, тысячи свечей, все черные; низкий столик или алтарь за спиной у Симоны, отполированный оникс, на столике — какой-то многорукий черный идол. Алый рубин на лбу статуэтки — единственное пятно света посреди черноты. Ни одного окна. Полное отсутствие ощущения пространства, пропорций и размеров. Как будто комната находилась вне пределов вселенной. Все казалось таким нереальным — и в то же время реальным.

Петра оценила тщательно продуманную обстановку. Сразу же выбивает клиента из колеи — полностью дезориентирует. Сидеть приходится на полу, в положении униженного просителя, и смотреть на Симону снизу вверх. Поневоле проникаешься ощущением ее силы. Петре даже пришло в голову, что, может быть, между сеансами в комнате делают перестановку — чтобы для каждого члена ее избранной клиентуры был свой эксклюзивный антураж.

— Расслабься, — сказала Симона. — Расслабься, расслабься...

А это, случаем, не гипноз? Кажется, все сеансы гипноза как раз и начинаются с этого «расслабься, расслабься»? Петра вся напряглась. Если это гипноз, она будет сопротивляться. Она боялась того, что может произойти, если она попадет под власть этой женщины... этой женщины, которая как будто вдруг стала выше ростом, которая как будто закуталась в алый кровавый туман, которая как будто призвала ветер и вдохнула в комнату зимний холод... что происходит?

— Отпустите меня! — прошептала Петра.

— Я тебя не держу. Ты вольна уйти. Но ты же сама не хочешь. Пойдем со мной. Назад, в прошлое. В то «когда», где твой сын еще жив.

Пели птицы... лимонные деревья сочились солнечным светом... блики света искрились на воде в бассейне... мелодичной тихое трррр... словно стрекот кузнечиков... трррр... трррр... трррр... музыка в наушниках мертвого мальчика.

Она почувствовала, как ее взяли за руку. Холодная гладкая рука, рука ребенка. Симона не сдвинулась с места, ее руки были сложены на коленях.

— Кто ты? — спросила она. — Это ты... Джейсон?

— Нет. Это дух-проводник. Говорящий через Симону Арлета. — Это был голос ребенка. Высокий, чистый и мелодичный. Но в нем было странное сладострастие. Очень знакомый голос... но Петра никак не могла вспомнить, где она его слышала. — Пойдем со мной. Пойдем, Петра Шилох. — Симона улыбалась. Теперь ее лицо казалось моложе, на нем стыло меньше морщин... наверное, из-за неверного света свечей, решила Петра, или, может быть, это такой-то фокус из арсенала хорошего медиума. Однажды она брала интервью у человека с множественной шизофренией. Такие люди тоже обладают зловещей, почти сверхъестественной способностью менять черты своего лица до полной неузнаваемости. — Пойдем, пойдем. — Она чувствовала, как маленькая рука гладит ее по руке. Она чувствовала, как кровь приливает к пальцам, — чувствовала, как кровь бежит по сосудам. Но руки Симоны были по-прежнему сложены на коленях. Рука духа-проводника была призрачной и невидимой. Как холодное мраморное надгробие, она выпивала тепло из ее руки. Холод вливался ей в вены, словно наркотик.