Владимир Солоухин - Смех за левым плечом

• Название: Смех за левым плечом
• Автор: Владимир Солоухин
• Жанр: Классика

---

– Но тогда нужно признать, что третья линия не только прозябает и не имеет никакого движения вперед, но, наоборот, регрессирует, ибо мы пришли к выводу, что на земле увеличивается количество зла, а не добра.

– В том-то и дело. Человечество оказалось в ловушке у дьявола и движется по дьявольскому пути. Надежда только на то, что, катясь по наклонной плоскости и докатившись до самой пропасти и уже заглянув в нее, человечество, возможно, сумеет отпрянуть в последний момент назад, судорожно отползти, цепляясь за траву, и тогда начнется реакция. То есть движение назад, а в сущности – вперед и вверх.

…А между тем лес, по которому мы шли, мир вокруг нас был прекрасен. Были красивы каждое дерево, стоящее в лесу, каждая ветка дерева, каждый ледяной кристалл на древесной ветке, отражающий в себе; на поверхностный взгляд, одно только солнце, а на самом деле, наверное (если бы сфотографировать при помощи утонченной техники), и синее небо, и белый снег, и вообще все вокруг. Правда, иное дерево или иная ветвь выглядели теперь корявыми, асимметричными, даже уродливыми, и нельзя было бы сказать про них, что они красивы. Но они ведь были задуманы и начали расти не такими, а стройными, симметричными, как и все деревья и ветки. Однако лесная теснота, жгучий мороз, древесные болезни, бури и тяжесть снега обкорнали, изуродовали их, заставили расти вкривь и вкось, обломаться, засохнуть, отмереть…

– Ну что же? Все, о чем мы говорили, забавно, хотя и может быть оспорено с тех или иных, преимущественно крайних позиций. Но мы говорили о человеке вообще, о человеке обобщенном, как бы с большой буквы, а если взять одного, отдельного, конкретного человека – какие там три пути!

Физзарядкой и спортом он, допустим, не занимается и, значит, мышечную систему не совершенствует, и, значит, на первом пути его нет. Это кто-то, это как бы человечество в целом, человек как таковой бегает все быстрее, прыгает все дальше, поднимает все больше… но, согласитесь, не мы же с вами. И не эти вон идущие подвыпившей гурьбой нам навстречу, наверное, строительные рабочие из соседнего городка.

Возьмем одного из них и рассмотрим его. Установили, что спортом не занимается, а если и занимается (катаясь, например, на лыжах), то в пределах установившихся норм, а вовсе не двигая вперед человеческие мышечные возможности. Технический прогресс он тоже не двигает. Он, конечно, невольно и бессознательно участвует в нем, так же, как, скажем, токарь, или электрик, или водопроводчик, но ничего нового не придумал, не изобрел и вперед технический прогресс не продвинул. Оставалась бы ему третья линия, но он и об этом совсем не думает. Играет в домино, выпивает, смотрит хоккей по телевизору. Зачем же он? Откуда он взялся и зачем? Какой замысел вложен в сам факт его существования?

Согласимся, что все-таки труднее всего такому отдельному, конкретному человеку увильнуть от второй линии. Мускулатуру свою можешь не тренировать, о нравственности не думать, но что-нибудь делать ты должен. Быть шофером, сварщиком, трактористом, продавцом, директором завода, конструктором… Конечно, как мы уже говорили, средний специалист непосредственно сам технического прогресса вперед не двигает, но он все же – та почва, из которой все растет, и то основание, на которое все опирается.

– Но неужели нет никакого другого смысла в появлении человека на свет, в его пребывании на земле и в самой его жизни? Зачем ему даны его личные переживания: горести, радости, обиды, поражения и победы? Зачем он еще и обособленная, самостоятельная личность? Нет, что ни говорите, если есть обособленная ото всех, совершенно самостоятельная, абсолютно не взаимозаменяемая личность, значит, должно быть у нее и свое назначение, своя функция, свой смысл кроме общественной функции – быть частицей современной цивилизации. Легче предположить, что личность лишь вынуждена быть составной частицей общества, потому что куда же денешься, если невольно оказался в сонме себе подобных? Но цель-то, возможно, была своя?

Вот мы все – ад да ад! А я слышал легенду, что земля наша и есть не что иное как ад, куда посылаются души…

– Откуда?

– Ну… из какого-то другого, верхнего, или, по более современному, параллельного, мира… Да… так вот, на землю будто бы посылаются души в наказание за проступки, на мучения и пытки. Вся наша жизнь будто бы и есть – ад. Это выдумка и легенда, бесспорно. Но ведь как похоже, если взглянуть на всю нашу жизнь под этим углом! Там-то они живут, купаясь в нирване, – вечный свет и вечный покой. Безмятежность. Безмерность. А здесь у нас?

Уже с детства – пытка тем, что тебе хочется, а не дают. Пытка тем, что другому дали больше и лучше, чем тебе. Пытка тем, что другого, оказывается, любят больше, чем тебя. Пытка болезнями. Пытка болью во время рожания детей. Пытка боязнью потерять детей. Пытка болезнью детей и их потерей. Пытка, когда дети на твоих глазах голодают. Пытка тем, что другие дети успевают больше и лучше, чем твои, а твои сбиваются с пути, а часто и гибнут. Пытка физическими лишениями, подневольным трудом, вообще тяжелым трудом. Пытка голодом и холодом, вечной озабоченностью о семье и о своей собственной материальной обеспеченности. Пытка неразделенной любовью, ревностью, бессилием, несоответствием желаемого действительному. Пытка уязвленным самолюбием, ожиданием чего-либо, скукой, тоской, печалью, скорбью, потерей ближних… Своих ближних, любимых – и закапывать в землю! Вы только вникните в это! Пытка ожиданием собственной смерти и постоянной боязнью ее… Я уж не говорю о пытках войнами, тюрьмами, казнями и буквальными пытками в тюрьмах…

– Ну, тут, мне кажется, есть просчет. Все-таки большинство посланных на пытки в конце концов благословляют земную жизнь и даже возносят благодарность за нее и не хотели бы променять нашу юдоль на вечное безмятежное блаженство. Нет, вы заставили меня вспомнить другую, похожую, но все-таки и другую легенду. Послушайте.

Оказывается, где-то там, наверху, или, как вы изволили выразиться, – в параллельном мире, тоже, как и у нас, идет борьба, война. Борются свет и тьма, добро и зло. Два начала, две стороны, две армии. Значит, каждый должен выбрать ту или эту сторону. Но, представьте себе, многие, как и у нас, не знают, куда примкнуть, под чьи знамена им встать. Ну, у нас этот вопрос, как вы знаете, решается очень просто: приходит повестка из военкомата… Не спрашивают, хочет ли человек воевать и хочет ли он воевать именно на этой стороне против той. Может быть, он вынужденно воюет, на этой стороне, а сочувствует другой. Или наоборот. Но речь идет даже не о сочувствии. Сочувствие уже активно, оно уже есть выбор. Речь идет о совершенно не выбравших, не примкнувших. Полное неведение симпатий и антипатий. А принуждения в виде мобилизации там нет. Трибуналов и расстрелов за дезертирство нет, штрафных батальонов нет. Нет даже пропаганды и агитации. Необходим вполне добровольный, самостоятельный и осознанный выбор.

– Не вижу пока никакой легенды.

– Легенда состоит в том, что никуда не примкнувшие, не разобравшиеся в добре и зле души посылают в наш мир, на землю, воплощают в земных людей, чтобы в течение жизненного пути, постоянно варясь в добре и зле, они могли взять ту или другую сторону.

– Но почему же мы об этом не знаем?

– Главная мудрость. Если бы мы знали, то к нашему выбору примешивались бы дополнительные мотивы, рациональные рассуждения. Мы взвешивали бы «за» и «против», искали бы выгоду и корысть. Нет. Выбор должен быть чистым, полным и окончательным. Чтобы ничто не влияло на выбор колеблющейся и непримкнувшей души. Прежде чем ее вселить в бренное и временное тело, дается ей полное забвение того, что было, и полное незнание того, что будет. Ее отключают от центральной воли и на время предоставляют ей полную самостоятельность. Выбирай.

– В таком случае легионы «темных» там, в параллельном мире, беспрерывно и бурно пополняются. Мало кто сейчас выбирает добро и свет.

– Ничего не известно. Разве мы знаем, как итожит свою жизнь каждый человек за пять минут, за минуту, за мгновенье до смерти, наконец, в самое мгновенье смерти? Выбор может состояться в последний миг. Но выбора не состоялось бы, если бы этому мигу не предшествовали бурные и страстные десятилетия жизни.

– Послушайте! Теорию вашу, условную и метафизическую, мы отбросим. Но если просто взять ее как мерку, как аршин, и подойти с этим аршином к человеческой жизни. К какой-нибудь одной. Легче всего к своей. Вы же литератор. Вы не пробовали взглянуть на свою жизнь с этой точки зрения? Она ведь вся, согласно вашей, пусть и условной, теории, проходит между добром и злом, между Богом и дьяволом. Вот и взглянуть бы и разобраться – что в жизни было движением к свету, а что движением к тьме.

– Я думаю, это невозможно. На доске жизни мы очень плохие, можно сказать, даже бездарные шахматисты. Мы не только не видим игры вперед, но не понимаем смысла и последствий ходов, уже сделанных нами. В сущности, мы играем вслепую, связь явлений, связь причин и следствий нам практически недоступна. Как же я буду оценивать свою жизнь и свои поступки? Почему я знаю, к добру или ко злу приведет движение моей руки?