Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Книга VI. 1657-1676

• Название: История России с древнейших времен. Книга VI. 1657-1676
• Автор: Сергей Соловьев
• Жанр: История

В шестую книгу сочинений С.М. Соловьева включены одиннадцатый и двенадцатый тома «Истории России с древнейших времен». В них излагаются события в царствование Алексея Михайловича, т.е. освещается отечественная история примерно с конца 50-х до середины 70-х годов XVII в.

---

Гетман и старшина уступили, приняли все статьи и подписали 19 ноября, обещая бить челом о тех статьях, которых по настоящему времени содержать нельзя. Башмаков объявил, что государь жалует Войску имение Самка и его советников; гетман и старшина били челом до лица земли, но приговорили с Войском, чтоб все это имение, по стародавнему обычаю, отдать вдовам и сиротам казненных, потому что за одну вину дважды не карают. Башмаков потребовал, чтоб во все малороссийские города послать универсалы под войсковым жестоким караньем, велеть всех прежних и нынешних перебежчиков сыскать и отправить на прежние места жительства и учинить впредь заказ крепкий под смертною казнью — Московского государства служилых и всяких чинов людей, боярских холеней и крестьян в малороссийские города не принимать, чтоб от этого государевой службе и податям порухи, а помещикам и вотчинникам напрасного разоренья и убытков не было. Гетман отвечал, что теперь этого сделать нельзя, ибо жители здешней стороны Днепра, услыша о таком договоре, могут передаться королю; а как война минует, тогда царское требование исполнить будет можно. Башмаков говорил: козельские и остренские жители, скупая хлеб в Глухове и других местах, отпускают за Днепр без ведома гетмана и старшин, этим поднимают цены на хлеб здесь и помогают заднепровским изменникам и татарам; так надобно запретить продавать хлеб за Днепр, кроме Киева. Если же запретить этого нельзя для удабривания заднепровских жителей, чтоб они склонялись под царскую руку, то позволять им покупать хлеба указное число с гетманского и старшин ведома, и они станут считать это себе за великое благодеяние и друг другу начнут выставлять вашу доброту и переселяться на здешнюю сторону от тамошнего разоренья. Гетман с старшинами отвечали, что по этому предмету уже давно выданы крепкие универсалы и еще будут выданы.

Потом Башмаков указал гетману на беспорядки, господствующие в Малороссии: «Не только козаки не переписаны, но и мещане и поселяне, их земли, мельницы и угодья, не переписаны ранды и коморы для поборов, оброков ни на что не положено; ты, гетман, и вы, старшина, не знаете, сколько теперь в Войске козаков и что им доведется дать жалованья в год, сколько с мещан и с угодий их каких поборов в год собрать можно? Козаки без переписи на службе бывают не все, ездят по своей воле и из полков отъезжают без вашего отпуска». Гетман и старшина отвечали, что теперь, когда неприятель над головами, реестра писать и казны собирать нельзя, а как военная пора минется, тогда будет можно. Наконец Башмаков потребовал, чтобы малороссиянам запрещено было ездить в Великороссию с заповедными товарами, с вином и табаком; гетман обещал разослать универсалы с угрозою, что, если кто из малороссиян будет пойман в великороссийских городах с вином и табаком, у тех вино и табак будут отбираться на царское величество безденежно. Наконец, гетман обещал давать на прокормление московским ратным людям, которые будут в Малороссии для ее защиты: воеводам — по мельнице с двумя колесами мучными, головам и полковникам — по 50 осмачек, подполковникам и майорам — по 25, ротмистрам и капитанам — по 20, поручикам, прапорщикам и сотникам — по 10, рейтарам, драгунам, солдатам и стрельцам — по 4 осмачки ржаной муки на год.

Толкуя с царским дьяком, гетман постоянно напоминал, что неприятель над головами, и наконец гроза разразилась: король перешел на восточную сторону. Чтоб привлечь к себе малороссиян, он выкупал у татар русских пленников и отпускал их по домам; ратным людям запрещено было брать что-либо силою у жителей, и три шляхтича были повешены за нарушение этого предписания. Надобно было употреблять нравственные средства, ибо материальных было у короля очень недостаточно: для завоевания страны при самом Яне-Казимире находилось только три полка конных, в них 25 хоругвей, под хоругвию человек по 50 и по 60; пехоты при короле было только 300 человек; у гетмана Потоцкого — три полка конных козацких, пехоты 4000 человек да две роты гусар; у Чарнецкого — три хоругви гусар, три полка козацких, в которых 36 хоругвей, под хоругвию человек по 60 и по 80, да 400 драгун; у Песочинского — 9 рот немцев, 150 солдат (жалдаков), три полка поляков, в которых 800 человек. Союзных татар было 5000; 14000 литовского войска, под начальством Сапеги, Паца и Полубенского, стояло в Досугове. Король надеялся, что одного появления его достаточно, чтоб вырвать восточную сторону из рук царя, и сначала действительно успех порадовал его: тринадцать городов отворили ворота полякам; но потом дела приняли другой оборот: надобно было останавливаться под городами, тратить время и людей. Лохвица не сдавалась и была взята только жестоким приступом, на котором осаждающие потеряли много народу. Не сдался и Гадяч: к нему подошел Тетеря с ляхами и козаками, изготовил уже приступные вымыслы , но отошел прочь, услыхав о движении калмыков и князя Григория Ромодановского. Сам король потерпел неудачу под Глуховом и должен был вывести за Десну свое голодное войско: только оплошность царского воеводы князя Якова Куденетовича Черкасского спасла поляков от совершенного истребления.

Прошла и третья туча. Неуспех Яна-Казимира поддержал спокойствие в Запорожье. Серко и Касогов остались целы и невредимы и не сидели праздно в Сечи: 6 декабря вместе с калмыками отправились они опять под Перекопь, чтоб мешать хану идти на помощь к королю и взять языков. Они спокойно жгли татарские села в кутах над Черным морем, отгромили русского и черкасского полона больше ста человек, как 11 декабря напали на них Татарские толпы из Перекопи; русские и калмыки, отбиваясь, отступали две мили к реке Колончаку, здесь устроили кош, учинили бой, перекопскую орду побили и рубили татар до самой Перекопи, живых брать в плен калмыки не дали, в руках кололи. Эти подвиги по-прежнему совершались с самыми незначительными силами: с Серком было 90 человек черкас, с Касоговым 30 человек донских козаков да 60 калмыков, а татар, если верить Касогову, было человек с тысячу. В январе 1664 года Серко отправился за две реки — за Буг и за Днепр, где, напавши на турецкие села повыше Тягина, многих бусурман побил и добычу великую взял; из-под Тягина пошел на черкасские города, лежащие по Бугу; жители этих городов, как только заслышали о приходе Серка, так тотчас же начали ляхов и жидов сечь и рубить; Браславский полк и Калницкий, Могилев (на Днестре), Рашков, Уманский повет поддались московскому царю. Вследствие этих успехов Москвы на западной стороне Днепра составился план — вытеснить поляков отовсюду и провозгласить господство царя; начальниками движения были митрополит Иосиф Тукальский, преемник Дионисия Балабана в королевской стороне, и киевский воевода, бывший гетман, которого в Москве не иначе называли как изменником, Иван Астафьевич Выговский. Еще в 1662 году освободившийся из польского плена князь Козловский объявил: «В Вильне наместник Духова монастыря Дорофеевич говорил мне: приехал в Духов монастырь архимандрит Бутович, духовный отец Выговскому; великому государю надобно бы его пожаловать соболями, а он говорит, что надеется Выговского и заднепровских козаков уговорить поддаться по-прежнему государю». Неизвестно, воспользовались ли в Москве этим объявлением и завязали ли сношения с Выговским посредством Бутовича, только в начале 1664 года Выговский вошел в сношения с полковником Сулимою, который должен был поднимать восстание во имя царя и Выговского, истреблять польских старост, отнимать имения у шляхты. Но польский полковник Маховский предупредил замысел, захватил Выговского и после военного суда расстрелял его как уличенного изменника, а Брюховецкий в универсале своем от 23 марта провозгласил, что Выговский погиб за веру христианскую. Иосиф Тукальский был заточен в Мариенбург вместе с монахом Гедеоном Хмельницким. Несмотря на неудачу этого предприятия, поляки должны были теперь уже защищать западную сторону Днепра от царских войск: 4 апреля в Крылове сошлись с Серком Касогов с своею маленькою дружиною и остальные запорожцы с наказным кошевым Сацком Туровцом. Касогов доносил, что заднепровские полки, чернь вся с радостью поддались под государеву руку, ляхов и Тетериных единомышленников побили. Но не поддавался Чигирин и призвал к себе Чарнецкого, который с 2000 конницы 7 апреля напал на Серка и Касогова под Бужином; после жестокого боя русские, по словам Касогова, пришли к Бужину в целости, а поляков побили много. Чарнецкий осадил их в Бужине; они отбивались от него день и ночь с 7 по 13 апреля и отбились. Чарнецкий отступил; Серко и Касогов воспользовались этим и перешли в Смелую, но здесь были снова осаждены Чарнецким и Тетерею и снова отсиделись без урона для себя. Освободившись в другой раз от осады, Серко и Касогов отправились на восточную сторону Днепра, где соединились с новым отрядом московских ратных людей и с калмыками. Тетеря писал к канцлеру Пражмовскому, что только мир с Москвою может успокоить Украйну; он предлагал также, опираясь на мнение Чарнецкого и всей старшины козацкой, что самым лучшим средством для предупреждения бунтов козацких будет отделение нескольких староств, где бы козаки жили под управлением своих гетманов, не зная старост и подстарост; этим уничтожатся все неприязненные столкновения козаков с республикою. Тетеря опять указывал на страшную опасность со стороны татар, явно стремящихся оторвать Украйну от Польши; и на этом основании Тетеря считал мир с Москвою необходимым, в противном случае просил короля уволить его от гетманской должности.