Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Книга VIII. 1703 — начало 20-х годов XVIII века

• Название: История России с древнейших времен. Книга VIII. 1703 — начало 20-х годов XVIII века
• Автор: Сергей Соловьев
• Жанр: История

Восьмая книга С.М.Соловьева включает пятнадцатый и шестнадцатый тома «Истории России с древнейших времен». Оба тома посвящены царствованию Петра I.

---

Паны надумались и взяли 20.000 рублей; кроме того, Украинцев дал 5000 бискупу куявскому и маршалку конфедерации. Оглушая Украинцева жалобами на грабежи от русского войска, поляки ничего не говорили о своем шляхтиче Выжицком, который зазвал к себе в гости ехавших чрез местечко Дуб семеновских гвардейцев и перерезал ночью сонных: двоих офицеров, сержанта от пушкарей и девять человек солдат. Петр был сильно раздражен и велел объявить польскому правительству: «Сие мне зело печально о таких добрых офицерах и солдатах, которых я с молодых лет с собою растил, а ежели их так здесь станут трактовать, то мы наперед контровизит сделаем». На требования Украинцева, чтоб высланы были немедленно в Брест комиссары и судьи на общие суды, гетманы и бискуп отвечали: «Мы знаем, что вы добиваетесь комиссаров и судей не для других каких дел, а только для вершения дела шляхтича Выжицкого с товарищами; и мы, радея царскому величеству, объявляем, чтоб в нынешнее время Выжицкого с товарищами в Бресте не казнить, потому что он в Польше знатный шляхтич и имеет свойство с домами высокоблагородными, чтоб от того в вольном нашем народе не поднялся ропот и не вкоренилась противность, и без того от разорения и грабежей, которые причиняют главные офицеры-иноземцы, и козаки, и калмыки, в войске, между всеми сенаторами и шляхтою и всяких чинов обывателями, духовными и мирскими великий вопль, вздохи и слезы, а на нас, гетманов, нарекание и злоба, будто мы за них не стоим, тогда как и у нас в имениях то же делается; так мы советуем, чтоб Выжицкий с товарищами за вину свою не был тут казнен, в Бресте, и свезти бы его подальше в Литву, на Белую Русь или в иное место, как Синицкого, который и больше ратных русских людей побил, и казну пограбил, однако не казнен».

В конце года Украинцев писал Головкину: «Не верят поляки нам и опасаются, чтоб мы, оставя их, не заключили с шведом мир с уступкою всего завоеванного. В нынешнее время помощи от них нам не ожидаю; больше всего смотрят и берегут своих интересов; говорил мне бискуп, что и то нам от них помощь, что в нынешнее время лежат они неутралами, к неприятелю не склоняются и на его предложения отвечают, что они в союзе с царским величеством и от него не отступят. Козаков наших хорошо бы с ними не соединять; сам я слышал от гетмана: если они с ним соединятся, то он знает, как с ними поступать: либо целы будут, либо пропадут. Хочет он, гетман, просить у гетмана Мазепы именно полковников Михайлу белоцерковского и Танского: оба они здешней стороны, и козаки у них в полках почти все палеевцы: опасно, чтоб вовсе при них не остались и там начало пристанищу польскому в Украйне не положили, потому что поляки сделают их полковниками здешних же, заднепровских городов. Проговариваются, что если мы Украйны им не уступим, то будут ее заезжать. Теперь здешние все стали веселы и между собою банкетуют и пригарживаются, слыша, что неприятель со всею силою идет на нас в Литву, думают, что и Станислав Лещинский не отстанет от него. Гетман Синявский о взятии жены своей неприятелем попечалился с неделю, а приехав во Львов, стал опять весел и едва не каждый день банкетует».

Нейтральным желанием этих банкетующих господ Петр не мог быть доволен. Чтоб сосредоточить в Польше силы, противные Карлу и Лещинскому, и дать им сколько-нибудь правильное движение, нужен был король, и в мае 1707 г. Петр отправил ксендза Шембека к королевичу Якубу Собескому с предложением польской короны. Шембек получил инструкцию: поспешив как можно скорее к королевичу, изобразить ему правдивое и прилежное желание царского величества и станов Речи Посполитой к персоне его милости, чтоб он немедленно принял корону польскую. Предложить все способы, которыми королевич свободно на престоле удержаться может, а именно что царское величество ему как всеми войсками, так и деньгами помогать будет и, не утвердя на престоле, не оставит. Прилежно стараться, чтоб королевич сам немедленно поспешил сюда на раду или чтоб немедленно секретного министра своего с полною мочью и желанием о короне к царскому величеству и к Речи Посполитой прислал, с обнадеживанием приезда своего, как скоро будет выбран королем. Если бы королевич Якуб сам не захотел принять короны и согласился бы на ее счет с братом своим Александром, то трактовать точно так же и с последним. Если оба королевича подлинного решения не дадут и станут проволакивать время, то объявить им, что это уже последнее от царского величества предложение и государь немедленно станет заботиться о избрании нового короля мимо их. Если королевич согласится принять корону и потом будет лишен ее шведами, то царь обязывался дать ему и жене его в пожизненное владение одну из пограничных западных русских провинций.

Собеский не решился вступить в борьбу с непобедимым королем и отказался от царского предложения. Смелее был поднявшийся против императора седмиградский князь Рагоци, уполномоченные которого заключили 4 сентября договор с Головкиным, кн. Григорием Долгоруким и Шафировым. Рагоци обещал Петру принять польскую корону, если будет выбран вольными голосами; Петр давал ему те же обещания, какие и Собескому. Между прочим, было условлено: если швед в нынешнюю кампанию в Польшу не пойдет, то королевские выборы отложить, а между тем при посредничестве Франции и Баварии попытаться заключить мир с шведами, но переговоры по этому поводу не должны продолжаться более четырех месяцев начиная с первого сентября старого стиля; если по истечении этого времени переговоры не поведут ни к чему, то Рагоци без дальнейшего отлагательства должен принять польскую корону; если швед со всеми силами возвратится в Польшу, то Рагоци не должен считать этого препятствием к принятию короны. Царь обещает приводить добрыми способами императора к возвращению вольности венгерской и седмиградской. Рагоци принимал корону только при условии выбора вольными голосами: но избиратели удерживались постоянными внушениями из Саксонии, что король Август не думает отказываться от польской короны и непременно явится в Польшу с войском. То же самое давали знать царские агенты при германских дворах Урбих и Лит, пересылая обещания и требования старого союзника. Головкин писал по этому случаю Петру из Минска 21 ноября: «Изволишь нам на Августово дело и требование последнее свое изволение прислать, а мы подаем вашему величеству по должности своей в рассуждение, что, како мы чаем, едва ли он без дачи денежной пред выездом еще из Саксонии тот договор с вашим величеством совершить склонится ль? А давать ему деньги, не видав подлинной надежды к выходу его и к начинанию против шведа паки войны, не может никто советовать. И мы писали к Литу, дабы он в приезд Флеминга (Августова министра) в Берлин всяким образом старался их от того запросу ясными доводами, что того чинить без самого действа и начинания Августова невозможно, а то действо ничем иным, кроме вступления его в Польшу, утвердиться не может. И тако той дачи ему от вашего величества давать наперед не мочно».

Наконец к Головкину явился посланный от Августа Шпигель с просьбою, чтоб его непременно отпустили к царю для личных объяснений. «Рассудили мы за благо, — писал Головкин царю 24 декабря, — Шпигеля отпустить к вашему величеству, у которого, государь, изволишь доношение Августово в удобное время выслушать и отправить его с милостию, дабы тем Августа о склонности вашего величества к нему весьма уверить и к скорому выходу в Польшу охоты ему додать».

Но без решительного военного успеха с русской стороны нельзя было додать Августу охоты к скорому выходу в Польшу. Также напрасны были старания заключить сколько-нибудь выгодный мир со Швециею при посредстве западных держав. В январе 1706 года, перед отъездом своим в Белоруссию навстречу Карлу XII, царь, будучи у голландского резидента фон дер Гульста, сказал ему: «Эта война мне тяжка не потому, чтоб я боялся шведов, но по причине такого сильного пролития крови христианской; если благодаря посредничеству Штатов и высоких союзников король шведский склонится к миру, то я отдам в распоряжение союзников против общего врага (Франции) тридцать тысяч моего лучшего войска». Голландия отмолчалась; попробовали затронуть Англию.

Еще в 1705 году приехал в Москву чрезвычайный английский посланник Витворт для исходатайствования торговых выгод и в разговоре с Головиным распространился о доброжелательстве своей королевы к его царскому величеству, утверждал, что английскому посланнику в Швеции наказано предлагать посредничество королевы к примирению между Швециею, Россиею и Польшею, и если у царского величества и у короля польского придет к генеральному миру с шведом, то королева готова быть посредницею и будет искать пользы России. Головин спросил, не имеет ли посланник от королевы какого указа о предложении посредничества к примирению России и Польши с Швециею? Витворт отвечал, что ему наказано предложить королевино посредничество, смотря по поступкам шведского короля, по его намерению и склонности к миру, но теперь, едучи дорогою, был он нарочно в Силезии и Данциге и проведал подлинно, что у шведского короля нет никакой склонности к миру, поэтому он не может ничего предложить царскому величеству. В конце 1706 года Петр велел ехать в Англию Андрею Артамоновичу Матвееву: «Понеже сие место ныне принципальное в мочи у всего алиирта». Матвеев должен был напомнить королеве Анне обещание посредничества, данное через Витворта, просить немедленно приступить к делу и представить, что в благодарность за это царь вступит в их «великую алианцыю ». Если, сказано в инструкции Матвееву, английские министры станут отговариваться, что теперь им это посредничество нельзя предложить шведу за французскою войною, швед его не примет, то отвечать, что они должны приступить к делу для собственной пользы: нельзя им позволять шведу так усиливаться, потому что он явно держит сторону Франции, вопреки своим обещаниям вступил в области Германской империи и самовластно распоряжается в Саксонии, разоряет ее до основания, чтоб дать отдых французу и поддержать венгерский бунт. Если английские министры спросят, какая польза им будет от союза с царским величеством, то объявить, что царь пошлет войска свои, куда им будет нужно, доставит материал на их флот, может послать войска свои в Венгрию для укрощения тамошнего бунта, который так вреден союзникам, оттягивая силы Австрии и давая отдых Франции. Союзникам легко принудить Швецию к миру: стоит только послать эскадру в Балтийское море и возбудить короля датского и других князей империи; что же касается условий мира между Россиею и Швециею, то царь отдает это дело на волю королевы, выговаривая одно, чтоб возвращенное в нынешнюю войну его оружием отеческое достояние осталось за Россиею; царь отказывается от всяких великих запросов и даже обещает некоторую уступку и относительно основного требования. Посол должен был объяснить, как выгодно будет для англичан, когда Россия получит удобные пристани на Балтийском море: русские товары будут безопасно, скоро несколько раз в год перевозиться в Англию не так, как теперь из Архангельска; русские товары станут дешевле, потому что балтийские пристани близко от Москвы и от других значительнейших городов и водяной путь к ним удобный. Матвеев мог предложить немедленно же написать торговый трактат. В черновой инструкции было тут приписано: «Буде потребно, мочно во обнадеживание их написать, что не изволите великих воинских флотов на том море иметь». На это Петр собственноручно написал: «Зело потребно, только о числе (т.е. кораблей) еще прежде времени не давать знать».