Джордж Сорос - Сорос о Соросе Опережая перемены

• Название: Сорос о Соросе Опережая перемены
• Автор: Джордж Сорос
• Жанр: Деловая литература

В последней книге Сорос рассказывает о себе то, о чем знают только немногие близкие – о детстве в оккупированной Венгрии, о родственниках и далеких людях -философах и бизнесменах, – оказавших на Джорджа глубокое эмоциональное влия­ние. В откровенных интервью своему старому другу Байрону Виену, занимавшему­ся разработкой инвестиционных стратегий, Сорос говорит о том, как всю жизнь из­живал свои комплексы и что подтолкнуло его стать финансистом. В этой части кни­ги Сорос выступает не только как рассказчик биографии успешного создателя и ру­ководителя многомиллиардных благотворительных фондов, но и как философ. В ней изложены взгляды на развитие мировой финансовой системы, на геополитические тенденции последних лет, на судьбу революций 80-90-х годов в странах Восточной Европы.

Если Алхимия финансов (М.: ИНФРА – М, 1996) представляет собой набросок теории рефлексивности, то в этой книге Сорос описывает испытания своей теории на реальных финансовых рынках – как в результате своих алхимических опытов он стал обладателем огромных средств. Специалисты по рынкам и биржам почерпнут тонкие наблюдения финансиста – прагматика и философа-сенситива – над сигналами рынка. Во второй части книги, в интервью Кристине Коэнен для газеты Франкфуртер Альгемайне, Сорос выступает как политик, пропагандист идей открытого обще­ства, щедро финансирующий тех, кто готов воплощать эту идею. Читатель найдет от­кровенный и горький рассказ о бедах и болях фондов Сороса во многих странах. Это будет рассказ и о нашей почти сегодняшней истории. В приложении читатель впер­вые познакомиться с прагматическими соображениями Сороса относительно хедже-вых фондов, перспектив общеевропейской валюты.

Откровенные и тонкие наблюдения – ключ новой работы. Сорос о Соросе (Опе­режая перемены) с интересом прочтут те, кто формирует государственную и финан­совую политику, биржевики и банкиры, политики и философы. Она будет профессионально полезна психологам, тем, кто руководит компаниями и людьми. Мы реко­мендуем ее и студентам, впрочем – всем, кто думает о жизни. Как и в Алхимии фи­нансов, многие страницы написаны как будто специально для России.

---

БВ – Значит ли это, что открытые общества обречены на провал?

ДС – Совсем нет. Пока открытое общество является общепринятой ценностью, демократы могут продолжать бороться между собой и тем не менее оказывать сопротивление врагам открытого общества. Проблема заключается в том, что открытое общество является своим собственным злейшим врагом, поскольку открытое общество не является общепринятой ценностью. Этого Карл Поппер не отметил. Как я уже упомянул ранее, люди могут с готовностью умирать за короля и свою страну – хотя это желание также встречается все реже, – но они определенно не готовы умирать за идею открытого общества.

БВ – Почему кто-то должен умирать за открытое общество в чужой стране?

ДС – Хороший вопрос. Ответ заключается в том, что открытое общество является универсальной концепцией. Возможность совершить ошибку является общечеловеческим свойством. Оно относится ко всем нам. Декларация независимости провозгласила, что все люди рождаются равными. В той форме, в которой это сказано, это далеко не самоочевидно, но как декларация состояния Человечества это заявление является оправданным. С позиции нашей возможности ошибаться (и быть смертным) мы, безусловно, равны. Это может служить основой для универсальных ценностей.

БВ – Мне все еще не ясно, каким образом ваша вера в собственную подверженность ошибкам приводит вас к идее открытого общества как основанию универсальных ценностей?

ДС – Это не столь очевидно. Но я рад, что могу это продемонстрировать. Я, однако, не ожидаю, что остальные разделят мою точку зрения. Я должен признать, что мое положение в некотором смысле исключительное. Дело не в интеллекте; просто у очень немногих есть столько денег, сколько им нужно. Это отличает меня от остальных. Это похоже на то, что я был бы исключением из закона тяготения. Я могу наслаждаться полетом фантазии, а моя фантазия заключается в пропаганде идей открытого общества, но здесь я сталкиваюсь с тем, что могу совершать ошибки. Этого ограничения я не могу избежать.

Для построения открытого общества недостаточно лишь моей веры в него; эти убеждения должно разделять общество в целом. И здесь, к сожалению, меня обманули. Я встречал людей, живущих при коммунистическом режиме, которые страстно верили в идею открытого общества, хотя, возможно, и не называли ее так. Она не нуждалась в названии: мы разделяли одни и те же убеждения. Я мог усилить их позиции с помощью своих фондов. Я также понимал, исходя из своей теоретической конструкции, что открытые общества страдают от недостатка ценностей. В частности, я чувствовал, что Европе необходима воодушевляющая идея, поскольку одних лишь соглашений для ее объединения недостаточно, и я полагал, что Восточная Европа, с ее горячей приверженностью идее открытого общества, сможет предоставить такую воодушевляющую идею. Не смейтесь, я действительно верил в это.

Но события приняли иной оборот. Запад не смог воспользоваться случаем, и пламя революции погасло. Уже сегодня едва ли можно говорить о горячей приверженности идее открытого общества в бывших коммунистических странах. У меня есть сеть фондов, и они поддерживают огонь. Но я должен спросить себя: не следую ли я за невоплотимой мечтой? Те, кто работает в фондах, действительно целиком и полностью привержены идее открытого общества. В этом смысле я не одинок. Но я освободил их от ограничений, которые налагаются на других, предоставляя им средства из своих фондов. В этом смысле мы лелеем одну и ту же мечту Для превращения нашей мечты в реальность общество в целом должно придерживаться ценностей открытого общества. Но здесь я предвижу непреодолимую проблему Это не насущная проблема, поскольку идея открытого общества сейчас отступает. Предположим, что эти страны успешно совершат переход к открытому обществу. Они могли бы уподобиться открытым обществам на Западе, преследующим собственные интересы и не рассматривающим открытое общество в качестве идеала. Я уже вижу, как это происходит в Чешской республике.

Это заставило меня взглянуть на открытые общества Запада. Их нужно убедить в необходимости относиться к открытому обществу как к общему благу, как к общепринятой ценности, но я не знаю, как этого добиться. Обычно следует исходить из собственных убеждений. Я читал где-то у Аристотеля, что люди создают богов по своему образу и подобию. Но в моем случае это было бы ошибкой. Я должен смотреть на себя как на исключение. И помнить о том, что зарабатывал деньги практически в одиночку, прежде чем с таким воодушевлением посвятил себя идее открытого общества. Я не могу использовать себя в качестве примера. В этом случае я должен найти иной способ действий. Сейчас я-в тупике. Я осознаю, что иду против основной тенденции. Как инвестор я склонен скорее отступить. Но на карту поставлено слишком многое. Я ясно вижу, что доминирующая тенденция угрожает выживанию нашей цивилизации. Даже проигрывая битву, стоит сражаться.

БВ – Разрешите мне немного помочь вам. Давайте рассмотрим эту ситуацию шаг за шагом. Прежде всего объясните, каким образом ваша вера в собственную подверженность ошибкам приводит вас к концепции открытого общества. Мне это все еще не ясно.

ДС – Хорошо. Я думал, что мне это удалось, но попробую все сначала. Если никто не владеет конечной истиной, то нам необходима такая форма социальной организации, которая давала бы людям право выбора.

БВ – Но если никто не владеет конечной истиной, что дает вам право предлагать другим вашу форму социальной организации?

ДС – Она освящена Конституцией США, а также лежит в основе неписаной конституции Великобритании.

БВ – Но мне по-прежнему необходим аргумент, который заставил бы меня бороться за установление открытого общества в чужой стране.

ДС – В этом-то и заключается проблема. Необходим мировой порядок, который бы пропагандировал и защищал принципы открытого общества, но потребность эта не осознается. У нас никогда не было мирового порядка; почему он нужен нам сейчас? Взаимоотношения между государствами всегда строились с позиции силы;

мир и стабильность всегда зависели от баланса сил. Исключительно стабильный баланс сил, который существовал в период холодной войны, теперь нарушен, а нового баланс пока не предвидится. Нам необходимо найти некоторую общую основу, некоторую универсальную концепцию, которая позволила бы нам сопротивляться попыткам создания националистических или фундаменталистских диктатур насильственным путем. Я верю, что концепция открытого общества может предоставить эту общую основу, но мои убеждения мало кто разделяет. При отсутствии некоторых общих убеждений и стабильных сотношений сил наша цивилизация движется к пропасти. Именно это я пытаюсь сказать. И это мне пока не удалось, ни как философу ни как общественному деятелю.

10. Власть и миф

БВ – Многое в вашей жизни произошло за те 25 лет, на протяжении которых мы с вами знакомы. Но, вероятно, наиболее значительным изменением стало обретение вами столь весомого личного влияния. Как это изменило вашу жизнь?

ДС – В лучшую сторону. Это имело некоторые негативные аспекты, но в целом похоже, что мои желания сбылись. Я всегда хотел получить аудиторию для выражения своих идей. Но большую часть жизни мне это не удавалось. Только после кризиса фунта стерлингов я стал общественной фигурой, и это реально изменило мое положение в мире. Сейчас я постоянно задаю себе вопрос – соответствуют л и мои идеи уровню моей аудитории.

БВ – Я помню, как в начале 1990 г. мы с вами говорили о том, что вам не удается убедить Министерство финансов США и МВФ прислушаться к некоторым вашим идеям, касающимся Восточной Европы. Я говорил вам, что Вашингтон смотрит на вас как еще на одного человека, заработавшего огромные деньги и желающего стать важной фигурой. Тогда мы говорили о том, что вам необходимо больше открытости, больше внимания прессы для того, чтобы вас услышали. Вы начали настоящую кампанию по расширению контактов с общественностью для того, чтобы добиться того влияния, которым вы сейчас пользуетесь. Вы никогда не делали этого раньше, но это очевидно пошло вам на пользу.

ДС – Это не совсем так. Я не проводил кампании по расширению контактов с общественностью. Я лишь перестал избегать прессы, как я делал это до 1989 г. Я точно помню, когда наступил поворотный момент. Это произошло в октябре или ноябре 1989 г., когда я хотел встретиться с президентом Бушем и обсудить с ним новый подход к еще существовавшему тогда Советскому Союзу и мне не удавалось связаться с ним. Я дошел до Ларри Иглбергера, который был заместителем госсекретаря, но я не смог продвинуться дальше. Именно тогда я решил написать книгу. Но еще раньше я попытался добиться встречи с британским премьер-министром Тэтчер, поскольку я хотел, чтобы она выступила в качестве спонсора плана Тэтчер для Советского Союза. Я чувствовал, что она была тогда единственным человеком, который мог вести мир в правильном направлении, поскольку она пользовалась доверием как в США так и в Европе. Но мне не удалось добраться до нее. Я смог передать ей несколько записок, но встретиться ней не удалось. Она позвонила мне, только когда вышла в отставку. Она хотела посоветоваться насчет организации фонда. Я также не смог встретиться с Горбачевым. Он избегал меня, поскольку боялся обсуждения экономических вопросов. Поэтому, несмотря на то что я был довольно активной и влиятельной фигурой, я не имел всех возможностей, которые хотел бы иметь. Парадоксально, что я получил признание не благодаря своей философской работе или филантропической деятельности, а благодаря своей способности делать деньги. Ведь именно игра против фунта стерлингов сделала меня широко известным. Я думаю, что это многое говорит о ценностях нашего общества.