Дмитрий Смирнов - Геракл без галстука

• Название: Геракл без галстука
• Автор: Дмитрий Смирнов
• Издательство: АРМАДА: «Издательство Альфа-книга»
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-93556-650-8

Не надо прикасаться к кумирам, позолота остается на пальцах. А если аккуратно протереть их влажной тряпочкой; чтобы вместе с позолотой сошла и вековая пыль? Тогда выяснится, что давно намозолившие глаза боги и герои Древней Греции отнюдь не застывшие мраморные статуи, как рассказывали в школе. А наоборот, настолько полны жизни, что соседи по коммуналке рядом с ними будут казаться сделанными из гипса.

Зевс и Минотавр, Сизиф и Афродита, Одиссей и Гера, Аполлон и Ясон, ну и, разумеется, фронтмен этой страны героев Геракл зажигают так, что современная бульварная пресса искусала бы себе локти, узнав, какие события прошли за давностью лет мимо ее полос.

---

— Гвардеец! — сказал он. — Люблю таких! Военных, красивых, здоровенных!

Как все старые вояки, Феспий презирал штатских. Это чувство усугублялось еще и тем фактом, что у Феспия было ни много, ни мало пятьдесят дочерей (почему-то античные источники регулярно по отношению к плодовитым бонзам употребляют именно эту цифру — то ли летописцы умели считать лишь до полусотни, то ли законными у греков считались лишь первые полста отпрысков, а все остальное списывалось в брак и некондицию). И царь питал сильные опасения, что «эти курицы», как он ласково называл дочек, найдут себе в мужья каких-нибудь прощелыг поэтов или художников. Бездельников, не умеющих ни мечом рубить, ни копьем колоть, но зато сеющих повсюду разную крамолу и вольномыслие.

Глядя, как за ужином Геракл уплетает блюдо за блюдом, Феспий еще раз убедился, что гость — парень очень здоровый. И в голове правителя родился несколько авантюрный, но по-своему не лишенный изящности план.

За вечерней трапезой Феспий не только разрешил Гераклу отловить льва в его владениях и оказал охотнику все возможные знаки внимания, но и предложил, как говорили греки, «разделить ложе» со старшей дочерью Прокридой. Тогда был в ходу такой забавный обычай. Некоторые, кстати сказать, сожалеют, что ныне он канул в Лету и в наши дни законы гостеприимства соблюдаются не столь щепетильно.

Как только Геракл удалился в спальню, Феспий бросился к дочерям, провел срочную мобилизацию и выстроил их по старшинству перед дверью опочивальни героя. Привыкшие к солдафонским порядкам в доме, дочери не роптали. Едва из комнаты вышла Прокрида, Феспий тут же втолкнул за дверь следующую девицу. Геракл несколько удивился, что только то ушедшая совершенно обессиленной девушка вернулась назад, но ни возражать, ни зажигать светильник не стал.

Когда Феспий впихнул в спальню третью дочь, Геракл удивился еще больше. А потом, увидев, что девушка (а на самом деле — четвертая сестра) вернулась вновь, герой уже пошел на спортивный принцип. Не мог же будущий величайший мужчина страны героев уступить какой-то провинциальной мамзели.

Из пятидесяти дочерей царя комнату Геракла в эту ночь не посетила лишь одна, потерявшая от страха сознание. Пришедший от этого в ярость Феспий со словами: «Испортила человеку такую ночь!» — сослал ее в монастырь. С этого случая и повелась традиция, по которой жрицы в греческих храмах должны быть обязательно девственны.

Результаты научного опыта превзошли все ожидания Феспия. Сорок девять дочерей родили пятьдесят одного мальчика: Прокрида и самая младшая дочь принесли близнецов. Наутро Геракл выглядел немного вялым, однако бодрился и, позавтракав, тут же ушел на охоту. Но недостаток сил все же дал себя знать, поэтому сафари оказалось несколько смазанным. Геракл доплелся до ближайшего селения и спросил у селянина, пасшего стадо рядом с дорогой, не видал ли тот поблизости какого-нибудь льва. Тот не без эмоций ответил, что еще как видал: всего час назад наглый зверь украл у него двух коров, сожрал их несмотря на визг забравшегося на пинию пастуха, и сейчас спит в кустах неподалеку. Геракл побрел в кусты, где и обнаружил почивающего на коровьих останках хищника.

Сил на китайские церемонии у героя уже не оставалось, поэтому он просто вырвал с корнем росшую неподалеку дикую оливу и двинул ею зверю по хребту. Лев на полметра ушел в землю, не успев издать ни звука. Геракл бросил оливу и, решив откопать трофей попозже, улегся спать рядом с поверженным врагом.

Впоследствии историки сильно затруднялись в заполнении графы «оружие» при классификации этого подвига. После долгих споров была принята формулировка «неотесанная дубина из дикой оливы». Про случай с дочерьми Феспия завистники распускали слухи, что Геракл провел у царя не одну ночь, а целых пятьдесят — по количеству дочерей, но это был уже откровенный черный пиар. За два месяца герой успел бы перебить не только окрестных львов, но и всех прочих животных в округе, включая морских свинок и ручных белых крыс в домах местных жителей. Зато туристические компании были благодарны Гераклу просто безгранично. После того как все стороны его подвига получили обширную прессу, отдых на сафари обрел небывалую популярность и не утратил своих позиций и по сей день.

Выспавшись, Геракл снял со льва шкуру и нацепил ее на себя вместо накидки, завязав львиные лапы на шее калифорнийским узлом. В таком модном виде он, даже не зайдя к Феспию попрощаться, отбыл домой в Фивы доложить об успешном выполнении задания Родины. Но в пути его подстерегала неожиданность.

Уже на подходе к городу он встретил группу людей, напоминавших футбольных фанатов, возвращающихся с матча Оживленные, они что-то обсуждали, размахивая руками и поминутно трубя в рога. Познакомившись с ними поближе, Геракл понял, что за время своего многолетнего отсутствия в Фивах он пропустил массу интересного.

Из краткого брифинга с незнакомцами выяснилось, что вскоре после его отъезда из города на празднике Посейдона произошло весьма печальное событие. Возничий сына царя Фив Менекея зачем-то кинул камнем в царя соседнего города Орхомена по имени Климен. Произошло то, о чем через много лет будет сказано в детской азбуке для новых русских в разделе, посвященном букве «В». «У Вована «вольво», в «вольво» водила, у водилы волына». А, как хорошо было известно завзятым театралам древним грекам, если у водилы в первом акте волына, то в последнем она в кого-нибудь выстрелит. В тот раз она выстрелила крайне неудачно, угодив в Климена.

История не донесла до нас никаких версий, зачем возничему вздумалось кидаться камнями в царя, он все же царь, а не собака. Но, плохо начавшись, закончилась та история совсем худо.

Вот как про это пел хор в бессмертной трагедии Софокла «Бандитские Фивы», до нас пока не дошедшей:

Хор:

Принесли его домой, оказался он живой.

Царь Климен:

Ой-ой-ой-ой!

Хор:

Но сразу умер. Боже мой!

Софокл, как всякий литератор, несколько преувеличил. Климен умер не сразу, перед кончиной он успел взять клятву со своих сыновей, что они отомстят фиванцам за его столь непристалую царскому положению гибель. Что сыновья, возглавляемые старшим сыном Эргином, и сделали. Армия орхоменцев наголову разбила войско Фив. Эргин разоружил уцелевших врагов, объявил Фивы демилитаризованной зоной и обложил город данью, обязав их на протяжении двадцати лет ежегодно перечислять в Орхомен по сто быков. По тем временам колоссальная сумма, намного превышающая задолженность современной России Парижскому клубу кредиторов. И поделать с этим ничего было нельзя. Во-первых, старейшины Фив дали клятву выплатить контрибуцию, а во-вторых и главных, у города не было сил сопротивляться агрессору.

Все это Геракл узнал с опозданием в несколько лет от встреченных им глашатаев Эргина, направляющихся в Фивы за очередной данью.

— Скажи еще спасибо, что всем вашим уши не поотрезали, — говорил ему самый главный глашатай с большим рогом на шее.

— Спасибо! — отвечал Геракл, которому совсем не улыбалась перспектива жить в городе, где у всех отрезаны уши.

— А то могли еще им и носы поотрубать! — добавлял рогоносец.

— Могли, — соглашался Геракл.

— А если что не так, так вообще придем и руки всем поотрываем! — не унимался орхоменец.

Тут он, пожалуй, несколько перегнул палку. Запуганный герой не выдержал и заехал нахалу кулаком в глаз. Надо отдать Гераклу должное: начав какое-то дело, он никогда не останавливался на полдороге. Глашатаи после неоднократно пожалели о своем хвастовстве. Разъяренный герой проделал над неуемными агрессорами все те операции, которые они сами же ему и разрекламировали. В Орхомен они вернулись с висящими на шее в виде ожерелья собственными ушами, носами и руками, что, несомненно, являлось зверством, но такое уж тогда было время, и не нам его осуждать.

Эргин. как царь оскорбленного города, потребовал выдать наглеца, посмевшего покуситься на его посланников. Царь Фив Креонт противиться не рискнул и вызвал к себе Геракла. Он долго рассказывал герою о сложном междугородном положении, о том, что орхоменцы разорят город, если не выполнить их требование, о необходимости самопожертвования и многом другом.

— Благородный муж обязан душу положить за други своя, понимаешь ты это? — спрашивал Креонт с пафосом.

Геракл согласен был положить душу за друзей, и даже не одну, но не свою. Он собрал жителей Фив на центральной площади города, где обычно проходили советы горожан и которая, по традиции, носила название Советская, и выступил с речью. В немногих, но сильных выражениях Геракл призвал фиванцев бить топчущих их землю оккупантов. Он воздел над головой свою «неотесанную дубину из дикой оливы», назвав ее «дубиной народного гнева, которая поднимется и будет гвоздить по головам проклятых захватчиков».