Станислав Синицын - Жажда всевластия

• Название: Жажда всевластия
• Автор: Станислав Синицын
• Издательство: ACT: ACT МОСКВА: Транзиткнига
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-033856-2

2024 год. Мир Гонки компьютерных технологий. Мир Сетевого прогресса и безостановочных попыток создать ИИ — идеальный искусственный интеллект.

Одна из таких попыток, похоже, увенчалась успехом... на беду создателям. «Бог из машины», нелегально созданный в подпольной лаборатории, совершает нелепое убийство — и ставит под угрозу системы информационной безопасности обеих сверхдержав нашей планеты.

В ответ запускаются еще не опробованные до конца «легальные» ИИ. «Сетевая война» приближается с бешеной скоростью...

---

— Яков Семенович, по большому счету от нас уже ничего не зависит! Органам говорить надо, да они, наверное, уже и знают. События идут по своей логике, мы должны ей следовать — результат вполне предсказуем. — Аристарх на правах самого маститого и красноречивого пытался успокоить его оптимистической полуправдой. — В любом случае мы ничего не теряем.

Министр, смотревшийся вульгарным пятном на безукоризненно изысканном фоне своего кабинета, тоже не стал возражать. Во всяком случае, так расшифровали все присутствовавшие его бесконечную путаную речь и вынесенную резолюцию, в которых отрицательные заключения находились в арифметическом равновесии с положительными. Селекторное совещание призраков было закончено.

Это уже был результат, который можно предъявить подчинённым. Этой невнятно одобренной интригой можно подарить им маленькую надежду на ближайшее будущее. Им надо всего лишь получить еще один секрет, такое институт проделывал много раз. Паники уже не будет. Директор облегчённо вздохнул и распластался по своему креслу. Еще через минуту он объявил большую оперативку.

Когда Аристарх Осипович толкал очередную пламенную речь, он почти не обращал внимания на худощавого, слегка сутулого человека с карими глазами, сидевшего за крайним столиком. А у меня в то время голова была забита фаршем из самых разнообразных мыслей. И главной из них была идея о помощи гуманистам. Нет, я не перековался в единой вспышке просветления и раскаяния. О каком раскаянии может идти речь, когда по-прежнему хочется жить, работать, творить. А что могут дать в этом вопросе гуманисты? Несколько десятков лет относительно комфортной жизни? Это смешно. К тому же я не хотел быть изменником; предавать дело, которому посвятил столько лет, просто глупо. Но что-то делать все-таки надо, так нельзя!

И когда Аристарх Осипович уселся в кресло, предоставив рапортовать, оправдываться и растерянно отнекиваться подчиненным, я попытался разобраться с внезапно нахлынувшими идеями. До сих пор понятие «другая сторона баррикады» было вполне определенным: ты либо толкаешь вперед колесницу прогресса, либо пытаешься ее остановить. Третьего практически не было дано: новая техника слишком гибка, слишком дешева и доступна; политическая власть на планете слишком размыта и неоднородна. Из-за прозрачности границ изобретение хоть чего-то полезного — устройства, программы или технологии — и сохранение этого как привилегию узкой группы лиц почти невозможно. В самом крайнем случае изобретение будет дополнительно усовершенствовано и запущено в оборот под другой маркой. Будь переработка урана чуть более доступной и дешевой, неужели в прошлом веке каждый диктатор не обзавелся бы хоть маленькой ядерной бомбочкой? Потому ты или даешь свое изобретение всей Земле, или ты его сам уничтожаешь и записываешься к гуманистам уничтожать изобретения других.

Но сейчас ситуация меняется: общая опасность может хоть немного размыть эту границу. Как ни пугали бы до этого разными нехорошими людьми, это были люди. У них были свои ценности, интересы и причуды, но может быть, за исключением самых отъявленных фанатиков, они не хотели всеобщей смерти, конца света и других вариантов апокалиптического финала. Инопланетяне, которыми пугали всех и вся, так и не объявились. Сегодняшней проблемой тоже постращали немало робких душ, но вот беда: мы, всё сословие компьютерщиков, попали в положение доктора Франкенштейна, у которого только что из лаборатории сбежал оживленный кадавр и который теперь не знает, как пожаловаться на это стражникам.

А потому, когда основной заряд взаимных перебранок выпущен, я беру слово и тихим голосом (так меня лучше слушают, чем когда я надрываю голосовые связки) начинаю излагать свои мысли.

Разумеется, я не претендую на знакомство с мировой аналитикой, но ситуация изменилась настолько, что неплохо иметь союзников в борьбе с этим беглецом. Чем бесконечно пинать гуманистов, не лучше ли натравливать их на возможные укрытия нашей новой проблемы? На меня поглядывают, как на сумасшедшего, и я пытаюсь развить мысль.

Я не говорю о чем-то конкретном, здесь много лучше справятся бригады. Психологический климат, вот о чем речь: если эти ряженые отморозки будут подталкивать оперативников ниже спины, чтоб те не засиживались, да еще помогать пиарщикам, из этого выйдет польза.

Любитель, вторгнувшийся на поляну профессионала, всегда вызывает у него эдакий зубовный скрежет, какой издает ручная лебедка, пытающаяся перемолоть в своих шестеренках камешек или кусок дерева: механизм еще работает, но если сей момент препятствие не устранить — будет авария. Почти постороннему человеку придется объяснять элементарные вещи, и хуже всего, если этот упрямец не захочет принять их как должное и потребует доказательств. А эти доказательства необходимо тяжело и с натугой вспоминать.

Поэтому мало-мальски опытный в таких коллизиях профессионал старается прищемить нахалу нос тем, чего тот совершенно не понимает: терминология чаще всего работает такими клещами или плоскогубцами. Иногда применяют трехэтажные формулы или наизусть цитируют инструкции. Вал непонятной наглецу информации должен заставить его смутиться. И в тот момент, как посторонний дрогнет, растерянно прислушается или переспросит, — он проиграл. Профессионал с пренебрежением отбросит его доводы одним движением бровей.

Шпион, однако, не стал прибегать к таким приемам. Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом и сквозь зубы процедил пожелание спокойной работы для себя без вмешательства разных дровосеков.

Я повторяю, что с конкретными предложениями в чужой огород не лезу. Но, коллеги, нам обрисовали возможность действия на оперативную перспективу, стратегическую перспективу мы тоже себе хорошо представляем. Посередине — полная пустота, если не считать некоторых шизофренических прожектов.

— Жестянщик, поосторожней! — Шпион источал такие миазмы добродушного пожелания моего молчания, что я увял. Собственно, я сказал, что хотел, большего от меня ждать глупо.

— Круглый, ну ты бы помолчал, и без тебя тошно! Высказал идею — хвалю, считай, что ее услышали, но мораль тут читать не надо. — Раздраженный голос директора заставил меня сделаться малозаметной серой тенью. При случае я это хорошо умею.

Оперативка закончилась еще минуты через две. Свиридова подлавливает меня на выходе.

— Ну что, набрался смелости, тоже мозгами скрипеть начал! — Половинчатый хвостик на ее затылке подергивается от резких поворотов головы.

— Наташа, ты думаешь, что мысли приходят мне в голову только от страха? Как тебе? — Холодная вежливая улыбка оттеняет мои слова.

— Круглый! — Она будто задыхается от возмущения и явно хочет сказать мне пару не слишком парламентских выражений. Но зачем мне с ней ссориться? Улыбаюсь и прикладываю указательный палец к губам в призыве молчать. Когда удивление останавливает готовые сорваться с ее языка слова, отвечаю.

— Могу заранее признать твою правоту по множеству вопросов, Наташа. Да, сегодня вдруг очень захотелось пошевелиться, что-то сделать, как-то развернуть ситуацию. У тебя есть что мне сказать, кроме выражений неприязни? — Вижу оттенок согласия в ее глазах. — Прекрасно. Но угол в прихожей Аристарха — неподходящее для этого место, да и времени нет. Обеденного перерыва на это хватит?

— С головой! — Пыл оперативки еще не улетучился из ее головы.

— Прекрасно. Ты не поверишь, но я никогда не был в столовой вашего отдела. Сегодня меня туда пропустят?

Она притопывает ногой, резко кивает, бросается в закрывающиеся створки лифта и оставляет меня в одиночестве.

Что можно ожидать от столовой математиков? Здесь правит нумерология, мистика чисел, не зал — мечта Пифагора. Сферический потолок переходит в семь стен. Его зачем-то ещё поддерживают семь колонн, хаотично разбросанные по полу. Все это украшено мозаикой, изображающей многоугольники, круги, цифры, полный состав (насколько я мог судить) алгебраической символики и кучу неизвестных мне знаков. Четыре десятка столиков густо усеяны народом, голоса и стук ложек сплетаются в легкий гул.

Свиридова машет рукой из-за желтоватой колонны, кажущейся дырчатой от множества черных треугольников.

— Тут не садись. — Она неопределенно указывает на ближний от колонны столик.

— ?..

— Комбинация знаков. Тут что-то вроде Стоунхенджа местного розлива. — Она вздергивает бровь и улыбается. Шутка это или нет — понять затруднительно.

— Итак, я слушаю, Наташа.

— Прежде всего ты как относишься к заговорам, интригам и вообще разнообразной крамоле? — Она принялась уплетать суп с видом полной невозмутимости.

— Хоть это и покажется странным, но мы в этом отношении все здесь святые.

— Это как? — Ее брови удивленно выгнулись над зелено-карими глазами.