Жорж Сименон - Пассажир “Полярной лилии”

• Название: Пассажир “Полярной лилии”
• Автор: Жорж Сименон
• Жанр: Классический детектив

---

— Кто?

— Пассажиры… Эвйен, Шутрингер.

— Наверху, в салоне.

— А дама?

— Тоже отправилась к ним.

Тяжело ступая, Петерсен поднялся по трапу, распахнул дверь салона и с каменным лицом остановился на пороге. Пассажиры расселись так же, как утром: Белл Эвйен с Катей вдвоем за бутылкой минеральной воды; Шутрингер в противоположном углу играл сам с собой в шахматы.

Зажегся свет. Три головы повернулись к капитану.

Эвйен, который был с ним более короток, чем остальные, раскрыл рот, собираясь заговорить.

Тут Петерсен резко захлопнул дверь и направился вверх по трапу на мостик. Он различил в полумгле узкоплечую фигуру Вринса, только что сдавшего вахту второму помощнику. Почему Петерсен бесшумно подошел к голландцу сзади и неожиданно положил руку ему на плечо? Молодой человек весь задрожал, лицо его выразило полную растерянность.

— К-капитан… — выдавил он, заикаясь и силясь овладеть собой.

— Что с вами? Вы же весь дрожите!

— Ничего… Я.., я не ожидал…

— Идите!

— Правда, что на судне т-труп, капитан?

— Да, правда. Ну и что из того? Идите!

Голос его звучал так сухо, что второй помощник, знавший Петерсена много лет, не на шутку удивился.

Парню этому было под тридцать, дипломом он не обзавелся, но терпеливо тянул лямку, уверенный, что к сорока пяти станет капитаном. Жил второй помощник с матерью в Тронхейме.

— Скверная история! — сказал он, когда Вринс удалился. — А человека, который скрывается у нас на борту, все-таки надо взять.

— Где мы сейчас?

Оба моряка склонились над картой. Петерсен проворчал:

— При таком тумане придем в Ставангер не раньше часа ночи, а в половине третьего уже отваливать. Эх, будь у нас рация, которую нам третий год обещают…

Петерсен не находил себе места. Такое в плаванье случилось с ним впервые. Чтобы вернуться в свою каюту, ему пришлось пересечь прогулочную палубу, вдоль которой тянулись иллюминаторы салона. Он заглянул туда и заметил, что Кати Шторм там нет.

За обедом Петерсен ни разу не открыл рта: он был явно обеспокоен тем, что место пассажирки пустует.

— Она ест у себя в каюте? — спросил он стюарда.

— Ее там нет.

Лоб капитана перечеркнула глубокая складка. Он резко встал и пошел на нос, где помещались его офицеры.

Когда он подходил к каюте Вринса, дверь ее распахнулась, оттуда выскочила Катя и, увидев в двух шагах от себя капитана, остановилась как вкопанная. На секунду у нее перехватило дыхание, но она тут же взяла себя в руки и осведомилась:

— За стол, надеюсь, еще не сели? А вы не за мной?

— Нет. Вас ждут в ресторане.

Петерсен сделал вид, что ему что-то нужно в каюте второго помощника, которая была сейчас пуста. Но не успела Катя скрыться, как он распахнул дверь Вринса.

Голландец лежал на койке, сжав голову руками.

Молодой человек торопливо и неловко вскочил, не сумев украдкой смахнуть со щек блестящие влажные полосы.

— Капитан?..

— Ничего. Лежите.

И Петерсен проследовал дальше еще более хмурый и сам не понимая, что ему взбрело в голову. Молодую немку он застал уже за столом. Она часто поворачивалась к капитану, и ее звонкий голосок не умолкал ни на минуту.

Однако Петерсен делал вид, что ее болтовня адресуется не к ему. Шутрингера тоже не было, и Катя поневоле вынуждена была обращаться к Эвйену.

Ее беспокоила стоянка в Ставангере.

— Как вы думаете, полиция нас не очень долго задержит? Мне почему-то кажется, что, если судно хорошенько обыскать, этот человек будет в конце концов пойман. Напомните, пожалуйста, его фамилию.

Эриксен? Наверное, она не настоящая.

Капитан чувствовал, что Эвйену несколько неловко, особенно в присутствии его, Петерсена, постоянного гостя четы Эвйенов в Киркинесе. Управляющий рудниками предпочел бы, чтобы разговор стал общим.

В пяти милях от порта «Полярная лилия» приняла на борт лоцмана, подвалившего к пароходу на маленьком катере. Море здесь усеяно подводными камнями, к тому же туман сильно сгустился, и чуть ли не весь экипаж пришлось ставить впередсмотрящими.

Матросы столпились на баке, возбужденными голосами передавая на мостик свои наблюдения.

В темноте «Полярная лилия» казалась светящимся облаком, но, увы, с мостика не просматривалась даже корма!

Не переставая, ревел гудок, и моряки пытались на слух определить направление, откуда периодически доносился похожий на отдаленный стон ответный вопль другого гудка.

Пассажиры в салоне прильнули к иллюминаторам.

Увидели, как судно взяли в кольцо какие-то белесые круги. Потом совсем рядом отчетливо, как при галлюцинации, зазвучали голоса.

Пассажирам казалось, что до берега еще много миль — они ведь не разглядели даже маячного огня. А пароход был в десяти метрах от причала, и матросы уже бросали швартовы.

Моросило. В ложбинах до сих пор лежал рыхлый снег.

Когда опустили трап, человек двадцать докеров устремились к заранее открытым трюмам и с места в карьер приступили к разгрузке. Полицейский чиновник в мундире откозырял Петерсену и справился:

— Пассажиров много?

Города, расположенного на горном склоне, было не видно, если не считать одной, круто спускающейся к морю улицы, где фонари освещали редкие деревянные домики с зелеными или цвета темной охры фасадами.

— Немедленно вызовите вашего начальника, — потребовал капитан. — На борту совершено преступление.

Шел второй час ночи. В Норвегии порядки строгие: все кафе были закрыты, нигде ни одного прохожего.

Мелькали только тени грузчиков, застрапливавших или вытаскивавших ящики из обоих трюмов.

Несколько секунд ошарашенный полицейский пребывал в растерянности. Наконец сообразил, что делать, и застучал в ставни ближайшей гостиницы: там был телефон.

Со стороны причала туман был как бы разодран двигавшимися взад-вперед фигурами, и в разрывах его можно было различить людей и предметы.

Зато рейд был затянут непроницаемым белым облаком, ледяное дыхание которого то и дело достигало палубы. Воды под черным бортом судна — и той было не видно.

Вот у этого борта вдруг что-то и произошло.

Несмотря на скрип лебедок и стук ящиков о плиты причала, все расслышали всплеск, словно в воду упало что-то тяжелое.

Петерсен, направлявшийся к полицейскому, перемахнул через бочонки и бросился к правому коридору.

У входа в него он столкнулся с Вринсом. Голландец, задыхаясь, пролепетал:

— Там!.. Скорей!.. Я видел, как он прыгнул…

— Кто?

— Человек в сером… Эриксен…

Полицейский ничего не понимал. Капитан перегнулся через поручни, но ничего не увидел и не услышал.

— Вы не ошиблись?

— Что-то в самом деле плюхнулось в эту жижу, — подтвердил один из грузчиков, работающий метрах в шести от капитана. — Но что?

— Я разглядел только, что он в сером, — повторял третий помощник.

— Лодку! Живо!

Спускать шлюпку было некогда. Петерсен сбежал по трапу и отвязал баркас, причаленный у каменных ступеней спуска к воде.

Полицейский мчался за ним. Грузчики у трюмов прервали работу; стюард в белой куртке, заметной даже в темноте, перегнулся через фальшборт.

Заплескали весла. Капитан крикнул:

— Фонарь!

Кто-то спустил с палубы фонарь на тросике, но и с фонарем разглядеть в разрывах тумана удалось одно — черную поверхность лениво колыхавшейся воды.

Неужели беглец успел добраться вплавь до одного из спусков с причала?

Капитан яростно орудовал веслами, хотя гребки делал мелкие. Полицейский в меховой шапке с кокардой, наклонясь вперед, старательно обшаривал мрак глазами.

Контуры «Полярной лилии» вырисовывались во тьме с феерической театральностью: яркие пятна, большие затененные промежутки между ними. В одном из световых кругов Петерсен различил наклоненную голову Вринса и за его спиной светлый силуэт Кати Шторм, рука которой лежала на плече молодого человека.

— Пошли назад! — проворчал он.

— Ничего не слыхать, правда? Наверняка он разом пошел ко дну.

— Вот именно — наверняка.

Полицейский не без растерянности посмотрел на капитана; он не понимал ни его раздраженного тона, ни слишком поспешных и противоречивых решений, ни порывистых жестов.

Начальник полиции примчался на машине, еле успев натянуть поверх пижамы черные брюки и шубу.

Это был худой мужчина с аристократической внешностью, двигавшийся и говоривший так, словно он не на палубе, а в гостиной.

— Мне сообщили, что совершено преступление…

Петерсен увел его к себе в каюту, предупредив полицейского в мундире:

— Мне думается, вам лучше никого не выпускать с судна.

Тон у него был безапелляционный, прямо-таки приказной.

— Присаживайтесь, господин начальник. Попробую как можно короче ввести вас в курс дела. По расписанию мы отваливаем в два тридцать. Сейчас уже больше двух, а в двадцати пяти норвежских портах население ждет нас к определенному сроку. У меня на борту почта, продовольствие, машины, газеты… И еще, к несчастью, убитый.