Михаил Сельдемешев - Черный оазис

• Название: Черный оазис
• Автор: Михаил Сельдемешев
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-10580-8

Бывший участник военного конфликта в Египте Артем Горин возвращается в те места, где когда-то воевал, чтобы принять участие в секретной армейской спецоперации. Вскоре выясняется, что настоящее предназначение группы спецназа под его командованием — стать подопытными кроликами в жестоком эксперименте по испытанию агрессивного биологического объекта. Горину предстоит раскрыть тайну проекта «Черный оазис» и свирепого чудовища под кодовым обозначением «Кархашим», а также их связь с беспощадным маньяком Трофейщиком, терроризирующим один из российских городов.

---

— Это пока перестал, Костя, — Артем подмигнул ему. — Сколько карт меняешь?

Сизов мельком взглянул в карты на руках и выбросил пару из них.

— Две.

— Вскрываемся? — спросил его Артем.

— Новые правила? — осведомился Сизов. — Ты в свои карты смотреть не будешь?

Вместо ответа Горин одну за другой перевернул свои пять карт, лежащие на столе. У него оказался селешь-рояль, самая высокая комбинация в покере.

— Так вот, значит, как? — Сизов с размаху швырнул свои карты на стол. — Мне твои фокусы надоели, Горин, я ухожу…

— Не торопись, Костя, — Горин встал и схватил Сизова за руку. — Как честный человек, ты не имеешь права отказываться от только что образовавшегося за тобой карточного долга…

— Честный? — Сизов пытался вырвать руку из цепкой хватки Горина. — Это ты мне о честности говорить будешь, сексот?

— Если бы я проиграл, то выложил бы все, ради чего ты сюда заявился, — заметил Артем. — Но я выиграл. А ты думал, небось, что меня будет еще проще, чем твой допотопный компьютер обыграть?

— Ну хорошо, что тебе от меня нужно? — устал сопротивляться Сизов.

— Представь, что ты по ту сторону монитора, Костя, — произнес Горин. — Что тобой управляет программа, подобная той, что ты стер не так давно со своего компьютера, заметая следы…

— Какие следы? Что ты несешь? — выражение лица Артема показалось Сизову безумным, и он пожалел, что оказался здесь.

— Проиграв, ты должен лишиться чего-нибудь, — продолжал Горин. — Ты являешься частью игры и не можешь противоречить ее законам, чтобы программа не зависла, и ее тогда тоже не пришлось бы стереть…

— Ты больной! — Сизов сделал еще одну отчаянную попытку вырваться.

Неожиданно ему это удалось и он, потеряв равновесие, с размаху шлепнулся на стул. В этот же момент Константин увидел, что его рука осталась у Горина…

Сизов не понял, как это произошло, но его рука оказалась отсечена по самое плечо и из обрубка фонтанировала кровь. Во рту возник неприятный металлический привкус, а в месте, где еще недавно была рука, ощущалась невероятная тяжесть. Боли почему-то не было, но ужасно кружилась голова, а очертания Горина, маячившего неподалеку, стали расплываться.

— Ну вот, можно продолжать игру! — рассмеялся Артем.

— Да пошел ты… — выдавил Сизов.

— Это — чуть позже, Константин, — Горин бросил руку Сизова на тут же промокшую от крови газету и сдвинул все это на край стола. — Я придумал для тебя игру попроще, — он достал из колоды карту и бросил ее «рубашкой» вверх на стол. — Угадай: черненькая или красненькая?

— Трофейщик! — захрипел Сизов, пытаясь зажать оставшейся рукой кровоточащую рану, и глаза его округлились от внезапной догадки.

— Не угадал! — воскликнул Артем и перевернул карту. — Джокер!

В то же мгновение Константин Сизов лишился второй руки. Он снова не успел понять, как Горин это проделывает, да ему было и не до этого.

— Ну и прозвище же вы мне придумали, менты… — эти слова Артема, произнесенные совершенно беззлобным тоном, были последними, которые Костя Сизов смог разобрать.

* * *

Наташа сидела в кровати, подложив под спину подушку, и курила. Артем сидел на подоконнике открытого окна и вдыхал чистый ночной загородный воздух. Они находились на даче Наташиных родителей.

— А раньше ты относился к запаху табака гораздо терпимее, — усмехалась она. — Наверное, вернув эрекцию, ты получил в нагрузку аллергию.

Внезапно Артем спрыгнул с подоконника, подскочил к девушке и прижался ухом к ее животу.

— Ты с ума сошел, Горин! — от неожиданности она чуть не обожглась сигаретой.

— Ты беременна? — спросил он.

— Откуда ты знаешь? — вопрос Горина застал Наташу врасплох.

— УЗИ уже делали? — продолжал он.

— Еще рано. — Она встала и начала одеваться.

— Ребенок мой?

Глаз Артема не было видно в сумерках, но Наташе все равно не хотелось смотреть в его сторону.

— Ты с ума сошел? За все то время, что мы снова стали встречаться, ты даже ни разу не кончил…

— Ребенок мой? — настойчиво допытывался Горин.

— Ребенок не твой, и я тоже — не твоя жена, Артем. — Наташа присела на край кровати. — Послушай, я больше так не могу. Я слишком люблю Олега, и мне все труднее смотреть ему в глаза после каждой нашей с тобой встречи. Трахаемся украдкой без особого удовольствия, словно студенты. Не понимаю, почему я снова легла с тобой в постель, Горин? Наверное, из жалости…

— Жалость, девочка моя, это, конечно, хорошо, но они же и тебя завербовали, верно? Ты не понимаешь, во что ввязалась…

— У-у-у, — Наташа встала и собрала волосы в хвостик. — У тебя очередной приступ паранойи. Мне, похоже, пора…

— Твой муж вернется только послезавтра, — напомнил Горин.

— Спасибо, любовничек, — ухмыльнулась Наташа. — Но мне надо еще к его приезду приготовиться. Ты мою сумочку не видел?

— Без тебя мне будет совсем одиноко, — тихо произнес Артем.

— Ты снова вошел в свой любимый печальный образ? — Наташа подошла и обняла его.

— Если с абортом не тянуть, то все обойдется без последствий…

— Идиот! — Наташа отпихнула Горина от себя. — Это наш с Олегом ребенок и только попробуй еще раз вякнуть про него, козел!

— Они думают, что я окажусь слаб, но они ошибаются… — Артем наблюдал, как девушка, собравшись было покинуть комнату, вдруг качнулась и, не удержавшись на ногах, опустилась на край кровати.

Наташа не догадывалась, что в чашке недавно выпитого ею кофе был растворен весь оставшийся запас таблеток из флакончика «Заменитель сахара». Она была ни при чем, совершенно ни при чем. Все дело было в ребенке, ему нельзя было рождаться. Если бы только Наташка не была такой упрямой! Горин, не оборачиваясь, дождался, пока ее прерывистое дыхание прекратится, затем подошел проверить пульс, и взгляд его задержался на кольце с сапфиром…

* * *

После этого перед глазами Артема промелькнули и другие его жертвы. Два сознания, существовавшие до сего момента по раздельности, слились в одно целое. Это был мучительный процесс. Ужасные воспоминания отторгались тем Артемом Гориным, каким он себя всегда знал, но тут же поглощались и вживлялись в мышление, доставляя невероятные мучения.

Внезапно открывшаяся правда валила Артема с ног, швыряла на стены, заставляла биться головой об пол и расцарапывать в кровь лицо. Иногда он терял сознание, бредил, кричал что-то. Окончательно прийти в себя ему удалось только через сутки.

Пошатываясь, он поднялся на ноги. Мир вокруг изменился. Но Артем Горин все еще был в нем. Все вокруг словно кричало, чтобы он убирался из этого мира прочь. Человек, стоящий посреди комнаты, четко осознал все, что он натворил. Мало того, он понимал, что иначе и быть не могло. Но память об Артеме Горине была слишком отчетлива, и поэтому человек подошел к тумбочке, вытащил из нее пистолет и приставил к виску…

Он задержал палец на спусковом крючке. Мысли о страшных деяниях не давали покоя, они были слишком тяжелы, и их каждую долю секунды приходилось гнать от себя. Лучше думать о пуле, которая, проникнув в черепную коробку, вышибет из нее больные мозги. Еще предательски думалось о том, чтобы извлечь из глубин памяти истину, переосмыслить содеянное, докопаться до причины. Ведь он всегда знал себя нормальным! Все это сдерживало человека, приставившего дуло пистолета к виску, от выстрела.

Наконец, он решил, что мгновенная смерть — слишком нечестно по отношению к Наташе и всем остальным людям, отправленным им на тот свет. Отшвырнув пистолет, он разыскал в кладовке веревку и приступил к ее распутыванию, приготовлению петли и прикреплению к проходящей под самым потолком коридора трубе центрального отопления.

Всё это время он старался ни о чем не думать — только о веревке, о ее прочных капроновых волокнах, которые выдерживали в свое время даже буксировку его "девятки». Когда все было готово, он встал на стул, накинул петлю на шею и затянул ее.

В этот же момент ему пришлось зажмуриться от внезапно резанувшего уши шума. Так бывало, когда слух, угнетенный посадкой самолета, неожиданно возвращался. Но в этот раз ощущения были в десятки раз сильнее. Рев машин за окном, лай собак, плач ребенка в одной из соседских квартир, доносящаяся откуда-то музыка, чей-то смех — все это сплелось в единую какофонию и загремело у него в голове.

Следующему испытанию подверглось обоняние: тысячи запахов, среди которых преобладали резкие и неприятные, принялись осаждать его ноздри. Он подумал, что немаловажную роль в этой гамме запахов играет мусорное ведро, которое уже давно было пора опустошить. Ещё подумалось, какой здесь будет стоять запах, если его найдут не сразу. Но теперь уже все равно…

В комнате начало темнеть. Поначалу показалось, что палящее солнце зашло, наконец, за тучу. Но когда всё погрузилось в кромешную тьму, он понял, что ослеп. Потеряв во мраке равновесие, он закачался, и стул выскользнул из-под его ног.