Джеймс Стоддард - Обманный Дом

• Название: Обманный Дом
• Автор: Джеймс Стоддард
• Издательство: ООО «Издательство ACT»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-007089-6

Далеко вдали стоит, вздымая островерхие крыши к небу, Высокий Дом Эвенмер. Прекрасный и страшный дом. Дом, куда приходят лишь те, что приходят не случайно… Но стоит где-то и Дом иной – Черный Дом боли, страха и горя. Дом, коим владеет Человек в Черном, не знающий ни жалости, ни добра. Дом, где живет девочка, у которой похитили сердце. Девочка, день за днем выращивающая в саду Черного Дома черные тернии и читающая самую печальную книгу на свете. Девочка, умеющая только одно – БЫТЬ ОДИНОКОЙ И НЕСЧАСТНОЙ. И с каждым часом, с каждой минутой ее одиночество и несчастье в Доме Черном изменяют реальность Дома Высокого. Ибо Горе и Боль есть Зло – и сила этого Зла, точно темный, ледяной туман, смыкается над Эвенмером. Еще чуть-чуть – и Высокий Дом безвозвратно обратится в ОБМАННЫЙ ДОМ…

Рекоммендуемые обзоры: «OCR (ex) Mitridat Lib» и «BiblioГид | ДОМ, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ ДЖЕЙМС».

Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь.

---

– А я думала, что глупее нас глупцов не сыщешь. Лорд Андерсон рассмеялся.

– Нет. Вы просто были обмануты. Мы все делали ошибки, и я больше других.

– Но вы великий человек, – сказала Сара. Он снова рассмеялся.

– По положению – да. Я не стану выказывать ложную скромность, ведь Дом выбрал меня. Но Эвенмер смиряет своих Хозяев.

– Сам Дом?

Картер пожал плечами.

– Может быть, жизнь. Она укротила моего отца. И меня укрощала, когда я был младше. Как бы то ни было, нагрузка колоссальная, она больше, чем мне хотелось бы. В том, что ты – Хозяин, присутствует некая сила. Она и смиряет, и согревает. Порой заставляет быть дерзким. Надеюсь, я не был таким в Иннмэн-Пике.

– В каком смысле? – непонимающе спросила Сара. – Я ничего не заметила.

Голос Андерсона смягчился.

– Это потому, что вы не видели всего. Мне бы не хотелось, чтобы вы ощущали, что чем-то обязаны мне из-за моего положения.

– Но мы вам очень благодарны за все, что вы сделали. Вы видели нашу нищету и были снисходительны к нашим нуждам.

– Я говорю не о положении вашего народа. Все вместе мы исправим его. Моя дерзость состоит в том, что я просил у вашего отца вашей руки.

Лизбет, играющая с Руном, подняла голову. Ей было очень интересно. На миг лицо Сары озарилось радостью, но она успела сделаться серьезной еще до того, как лорд Андерсон посмотрел на нее.

– Конечно, – поспешно продолжал Хозяин, – решение зависит от вас. Быть может, у вас есть другие женихи, хотя ваш отец о них не упомянул. Скажите только слово, и я не стану вам докучать.

– Мне невозможно докучать, – легко отвечала Сара, но в голосе ее появилась странная хрипотца. – Вы странный человек, лорд Андерсон. Вы носите свою власть, словно плащ, и думаете, что этого никто не видит. Вы все время говорите о своем служении Дому, как будто он живой и одновременно является вашим повелителем и подданным. Вас сопровождает безумный иудей, который считает себя древним, как время, и чья единственная обязанность состоит в том, чтобы заводить часы, и дворецкий, рассуждающий о феномене прецедента в юриспруденции и природе Вселенной. Их обоих вы называете своими слугами, но обращаетесь с ними, как с отцом и братом. Но ни ваше положение, ни ваша власть – не причина для меня дать согласие снова увидеться с вами, ибо у моего отца есть и то, и другое, и в крошечном Иннмэн-Пике его положение равно вашему. Но меня интригует то, как вы сами относитесь к своей власти.

– А вы, несмотря на всю свою прямолинейность, представляетесь мне натурой поэтичной, – ответил Хозяин. – И это сочетание меня тоже интригует.

И тут они оба улыбнулись, а Лизбет наклонила головку к самому уху Руна и шепотом сообщила щенку, что эти двое непременно поженятся и что лорд Андерсон со своими слугами переедут в Малый Дворец, а с ними и Даскин, и они вдвоем будут всю жизнь кружиться в танце по липовому паркету.

Каково же было разочарование Лизбет, когда в следующий раз Даскин с Хозяином не приехал, и потом тоже. Лизбет каждый раз спрашивала о нем, и все время получала ответ: он занят, и, как правило, занят он был охотой в далекой стране под названием Наллевуат. Лорд Андерсон, которого Лизбет уже называла Картером, рассказывал девочке удивительные истории об этой стране, где умели разговаривать тигры и предметы мебели и где огромные кошки были добрые и мирные, а мебель – совсем наоборот, и потому люди вместе с тиграми охотились на злобные шкафы и стулья в крошечных комнатках со множеством дверей. Истории эти казались Лизбет просто замечательными, но она никак не могла взять в толк, зачем Даскин проводит там так много времени и не может навестить ее. Видя, как она огорчена, Картер пообещал пригласить Лизбет, Сару и графа Эгиса к себе во Внутренние Покои, как только в Иннмэн-Пике дела пойдут на лад, чтобы девочка могла повидаться с Даскином.

Лизбет думала о том, как это романтично, что лорд Андерсон ухаживает за Сарой, ведь он был высокий и очень важный господин. Его сдержанный юмор очаровывал девочку, и в конце концов она позабыла о том, что когда-то он казался ей похожим на директора школы. Печаль во взгляде лорда Андерсона таяла всякий раз, стоило ему увидеть Сару. Они смеялись и гуляли по переулкам Иннмэн-Пика, играли в дротики на лужайках, которые постепенно исцелялись от напущенной анархистами болезни, а то и просто сидели дома, и Картер слушал сложенные Сарой стихи. Лизбет он называл «маленькой компаньонкой», поскольку она сопровождала их повсюду – и когда они отправлялись в поездку в карете, и на пикники, и на поиски лилий в частях дома, примыкавших к Иннмэн-Пику.

Из стран, составлявших Белый Круг, в городок постоянно привозили еду и прочие припасы, и к концу лета здесь уже было в достатке хлеба и картофеля, древесины и гвоздей, краски для домов и даже имбирного пива. Горожане говорили о том, как славно, что Хозяин ухаживает за дочкой графа, и свое везение приписывали именно этому обстоятельству даже тогда, когда снова зацвели плодовые деревья и из выздоровевшей земли появились на свет свежие всходы пшеницы – ведь всякому было известно, что Хозяин обладает великой властью.

Из-за того, что в годы правления анархистов и дома, и одежда здешних жителей были скучного коричневого цвета, теперь обитатели Иннмэн-Пика все красили в яркие краски, и одежду предпочитали кроить из самых ярких тканей. И еще долгие годы Иннмэн-Пик выглядел так, словно там не прекращается карнавал. Пусть городок смотрелся кричаще – Сара говорила, что горожан можно простить за это, ведь они могли запросто стать дальтониками из-за стольких лет жизни на фоне одного-единственного цвета.

Настал день, когда с северо-запада задули ветра – еще не холодные, но наполненные первыми шелестами осени. Листья начали желтеть, земля увлажнилась и потемнела, в воздухе сладко запахло окончанием лета – так всегда пахнет ближе к осени, и потому смертные не слишком горюют о том, что лето миновало. Картер, Сара и Лизбет поехали на карете к небольшой рощице, расположенной ближе к той части Высокого Дома, что окружала Иннмэн-Пик. Там посреди высоких вязов и корсиканских сосен находился небольшой фонтан, в центре которого стояла фигурка ангела, а из рук ангела текла вода. Это было очень уютное место. Здесь стояла гранитная скамья, а по ветвям деревьев сновали белки. Картер, Лизбет и Сара перекусили макаронами с сыром и фаршем, жареными цыплятами и хлебным пудингом, который Лизбет пришелся по вкусу больше всего остального.

Здесь было тихо. Троицу околдовала красота уходящего лета.

По небу тучными стадами плыли облака и рассеивали свет солнца, отчего все вокруг было объято золотистой дымкой. Лизбет хохотала, радуясь жизни. Она подошла к узкому бортику фонтана, забралась и пошла по нему, осторожно переставляя ноги.

– Поглядите на меня! – закричала она, но когда обошла полкруга, обернулась и увидела, что они вовсе не смотрят на нее. Картер опустился перед Сарой, сидевшей на гранитной скамье, на одно колено.

Лизбет снова окликнула их и потребовала, чтобы они посмотрели на нее, но, подойдя по бортику ближе, услышала, как Картер говорит:

– Сара, вы прекраснейшая и умнейшая из женщин, вы немыслимо хороши собой и невероятно образованны, мудры и бесхитростны и небесно красивы. Для меня не было бы чести выше, чем честь назвать вас моей супругой, если бы только вы на это согласились. И хотя я недостоин этого, я осмелюсь спросить вас, ибо мое сердце не желает больше ничего: вы выйдете за меня замуж?

Тут Сара выпрямилась, сложила вместе ладони, развела их, коснулась пальцами щек, а потом обхватила руками талию и громко рассмеялась, а Картер зарделся.

– Миледи, я не понимаю, чем так насмешил вас. А Сара протянула к нему руки и обняла его голову.

– Простите – меня, милорд, но у вас такой немыслимо серьезный вид… Вы стоите на коленях передо мной, и вас озаряют лучи солнца… Разве вы не могли сесть рядом со мной и сказать то, что сказали? Вы назвали меня поэтичной натурой, но в вас проявляется поэзия тогда, когда я меньше всего этого ожидаю. – В уголках ее глаз блеснули слезы. Сдавленным голосом она произнесла: – Когда я впервые увидела вас тогда, несколько месяцев назад на вокзале, я злилась на вас. Я думала, что вы гордый и заносчивый, а потом сама себе удивлялась, но я вас тоже полюбила. Я и злилась, и радовалась одновременно. Так забавно! Я согласна выйти за вас замуж, сэр, если вы сумеете сохранить во мне это состояние на всю жизнь.

– И если вы будете радоваться чаще, чем злиться, все будет хорошо? – спросил лорд Андерсон.

– Ах, разве сейчас время играть словами?

Лизбет, весело смеясь, закружилась в танце около фонтана.

Граф был рад, Лизбет была в восторге, а Арни говорил, что лучше и быть не может. На следующей неделе в честь помолвки граф устроил скромный званый обед, на который были приглашены тетки и дядья Сары и ее бабушка, Маньюи, а также многочисленные племянники и племянницы. Гостей было не так уж много, но Малый Дворец переполнился, и дети выбежали на лужайку поиграть в крокет и бадминтон. Лизбет была счастлива, ведь среди гостей были два мальчика ее возраста. Один ее дразнил, другой попытался ее поцеловать, и обоих она назвала безобразниками, но радовалась при этом безмерно.