Илья Стогов - Десять пальцев

• Название: Десять пальцев
• Автор: Илья Стогов
• Жанр: Классическая проза

---

Расстояние в десять с лишним тысяч километров поезд номер 1 преодолевает за семь дней, двадцать часов и двадцать пять минут.

Первые несколько часов езды в Транссибирском экспрессе я проспал. Вы даже не представляете, как это приятно: после двух недель болтания по самым грязным дырам Северо-Восточной Азии спать в Транссибирском экспрессе.

Теперь весь смысл заключался в том, чтобы ехать. Спать, просыпаться, есть, смотреть в окно и (как только захочется) опять засыпать. Ничего не решать. Все уже решено в тот момент, когда ты заплатил за билет.

Соседями по купе были монголоидный мужчина в тренировочных штанах и русская бабушка. Весь день соседи обсуждали разницу в ценах на продукты в различных регионах, Путина, размер пенсий, то, почему западные страны живут хорошо, а мы плохо, и ругали москвичей. Обычные вагонные разговорчики.

Один раз бабушка рассказала, что еще в 1953-м ровно на этом перегоне поезд, в котором она ехала, сошел с рельсов. Прежде чем пути починили, весь состав двое суток простоял прямо посреди сопок и снега.

Первую половину дня пассажиры спят. Вторую половину – тоже спят. В окна светит солнце. Чтобы никому не мешать, я сидел в коридоре на откидном стульчике и через окно смотрел на Дальний Восток.

Сопки. Крошечные поселки. Дети в огромных меховых шапках катаются на коньках по замерзшей луже. Снова сопки. Огромные заснеженные пространства. Вдалеке, на фоне сопок, кто-то едет на мотоцикле с коляской.

Принято считать, что символ Родины – березка. Но там, где я живу, березы почти не растут. В самом Петербурге растут в основном тополя, а в пригородах – сосны.

Березы же я встречаю как раз в местах, которые мне совсем не нравятся. Которые никак не являются моей родиной. Например, очень много берез растет вдоль русско-китайской границы.

Мимо откидного стульчика, на котором я сидел, прошлепала очень самостоятельная рыжая девочка. Годик… может быть, четырнадцать месяцев. Из одежды – только колготки и маечка. На шее – православный крестик.

Девочка дошлепала до меня, пальчиком потрогала мое лицо и двинулась дальше.

Родители девочки, очень приличная молодая пара, сидели в соседнем купе. Ехать им предстояло всего несколько часов. Пока что, втиснув между полками деревянный ящик (вместо стола), они с попутчиками-экологами пили водку.

До меня доносились обрывки их беседы:

– Мы – экологи. А вы? Отличная у вас девочка! Давайте выпьем?

– Давайте.

– Вот сейчас мы здесь едем. А в прошлом году по этим самым рельсам ехал спецпоезд Ким Чен Ира. Я, между прочим, его видел.

– Неужели? Самого Ким Чен Ира?

– Ага! Я на вокзале стоял. А этот чудак из вагона вышел рукой помахать. С ним два секьюрити. Один справа, второй слева, а по центру-то – я! Понимаешь? Был бы гранатомет, я мог бы его грохнуть, и хрен бы меня поймали!

4

В вагоне было тепло. Но стоило выйти в тамбур для курения, как я вспомнил, где нахожусь. По утрам стекло было покрыто трехсантиметровым слоем льда. Я пробовал растопить лед огоньком зажигалки, выглянуть наружу, рассмотреть – что там? Растопить этот лед было невозможно даже автогеном.

Холодно было так, что ноги замерзали даже сквозь толстые подошвы ботинок. В темпе проглотив никотин, я бежал назад, в теплое купе.

Накануне вечером я проспал всего час. Проснулся оттого, что едущие за стеной экологи громко включили магнитофон. Может быть, эта фаза их вечеринки подразумевала танцы.

Я полежал, не открывая глаз. Спать хотелось жутко. Музыка орала так, что вибрировала стена.

Чтобы отрубиться, я попробовал в уме посчитать, сколько именно денег я уже потратил и сколько осталось. Вместо того чтобы заснуть, расстроился и проснулся окончательно.

Я слез с верхней полки, натянул брюки и дошел до экологов.

– Ребята, а вы еще долго планируете веселиться?

Ребята ответили честно:

– До утра!

Я огляделся. Ребята были не просто пьяны. Они были полумертвыми от алкоголя. По моим прикидкам, сидеть им оставалось полчаса. После этого они свалятся на пол и уснут. Пределы возможного есть у любого организма.

Я решил, что полчаса это ничего. Можно подождать.

Блин! Я плохо знал сибиряков! Ребята веселились не просто до утра. Их вечеринка продолжалась до обеда следующего дня. На пол падать они не собирались даже после этого.

5

Утром мы постояли на станции Архара (населенной, надо думать, архаровцами) и с Дальневосточной выехали на Забайкальскую железную дорогу.

Местные жители подготовили к нашему приезду столики со своими товарами: пиво, китайская лапша, жаренные куриные ноги. Большие кедровые шишки издалека были неотличимы от ананасов.

К дверям вагона подбегают барышни. Толстые куртки на меху. Спортивные штаны с полосками. Из-под штанов торчит обувь на шпильке. Барышни торгуют пирожками и связками колбас.

Пассажиры бродили между столиками без верхней одежды. Одна женщина – в халате и с голыми ногами. Температура вне вагона была ниже –25 °С. Я выкурил сигарету и тоже совершил несколько покупок.

Цены были смешными. За $1,20 я запасся едой на два дня вперед. Когда продавец отсчитывал мне сдачу, я разглядел, что у него по самую ладонь ампутированы отмороженные пальцы.

За время стоянки особый железнодорожный сотрудник успевал кувалдой отбить намерзшие под туалетом воду и экскременты. Помимо людей, по платформе бегали грязные мохнатые псы. Они знали: если с поднятой лапой посидеть у дверей вагона или громко подать голос, пассажиры могут кинуть еды.

Брошенный объедок означал для псов продолжение жизни. Поэтому в горло конкурентам вцеплялись они моментально. Когда им кидали еду (или становилось ясно, что ничего не светит), псы быстро перебегали к соседнему вагону.

Потом пассажиры попрыгали обратно в тепло. Продавцы завернули пивные бутылки в теплые тряпочки и убрали их в сумки. На таком морозе пиво замерзает и в клочья рвет бутылку уже через десять минут.

Погрузив товары на санки, аборигены убрели в поселок. До следующего утра бизнеса больше не будет.

6

После стоянок на крупных станциях пассажиры брались за еду. Основным блюдом была китайская лапша быстрого приготовления. Такая лапша давно стала русским национальным блюдом.

В соседнем купе, помимо веселых экологов, ехал молодой китаец. Один раз я спросил у него, нравится ли ему эта лапша?

– В России китайская лапша плохая. Мяса совсем нет. В Китае вместе с такой лапшей продают два блинчика настоящего мяса. Жирного. Кушать приятно!

Китаец был совсем молодой. Белый свитер, черные брюки, белые носки, черные ботинки. Черная челка, круглое белое лицо. Сзади из-под брючного ремня у него торчали вязаные рейтузы, надетые под брюки для тепла.

Китаец был вежливым и покладистым. Когда его соседи-экологи окончательно расходились, он просто отворачивался к стене и накрывал лицо полотенцем.

С утра в купе с китайцем и экологами подсадили даму. Джентльмены обрели второе дыхание. Сидя в коридоре, я слушал, как они интересуются у попутчицы, чем та будет запивать водку? Минеральной водой?

Попутчица смущенно улыбалась и говорила, что если можно, то пивом.

Накануне наш состав полчаса простоял на станции Чернышевск-Забайкальский. За это время проводница успела привести с перрона наряд милиции, а милиционеры составили на экологов рапорт и оштрафовали их на $30.

Проводница инкриминировала экологам конкурс на самый громкий свист, который проводился у них в купе в полчетвертого утра, и то, что парни всю ночь ходят к ней в купе, чтобы сообщить, что следующий танец – белый. Экологи не отрицали своей вины.

Когда милиционеры выходили из вагона, я стоял снаружи и курил. Мне было видно, что полученный с дебоширов штраф они по-братски разделили с проводницей: $15 ей, $15 себе.

Сразу после Чернышевска начались степи. Не ровная поверхность, как в Европейской России, а все те же холмы, но без леса. Сотни голых склонов до самого горизонта. Словно смотришь поверх голов в кинотеатре, а все зрители – лысые.

7

Я надеялся обмануть свое тело. Устать, измотать его, сделать так, чтобы хоть одну ночь тело проспало до утра.

Тело не желало, чтобы его обманывали. К третьему дню езды организм окончательно запутался во временных поясах и перешел на двухразовый режим спанья. Я засыпал в семь вечера, просыпался в два часа ночи, а днем обязательно устраивал себе тихий час.

Наверное, это возраст. Когда мне было лет двадцать, помню, я летал на Филиппины. Там я акклиматизировался за сутки, а в обратную сторону – за двое. Привыкнуть же к сибирскому времени я не смог даже спустя две недели.

Недавно по телевизору смотрел ток-шоу с участием знаменитого и очень пожилого актера. Актер жаловался на возраст:

– В детстве я просыпался, умывался, выбегал на улицу, болтал с друзьями, запускал голубей, бегал на речку, дергал девчонок за косы… каждый день успевал переделать огромное количество важных и интересных вещей.