Мэри Стюарт - Последнее волшебство

• Название: Последнее волшебство
• Автор: Мэри Стюарт
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-007811-0

Роман английской писательницы Мэри Стюарт «Последнее волшебство» является продолжением романов «Хрустальный грот» и «Полые холмы» из цикла «Жизнь Мерлина». Коварные замыслы Моргузы, соблазнившей молодого Артура и изгнанной из дворца Утера стараниями Мерлина, ее месть Мерлину, сражения, битвы, победы и поражения гармонично сплетаются в одно блистательное полотно знаменитой эпопеи о Мерлине и короле Артуре.

---

Но Артур задумал пойти еще дальше. «Подвижная рать», как он представлял ее себе, стала бы в десять раз подвижнее, если всех ратников посадить на коней. В наши дни, когда конные войска видишь на дорогах и на площадях каждый день, кажется, что в этом нет ничего особенного, но, когда он это впервые замыслил и изложил мне, его замысел произвел впечатление внезапной атаки, о которой он как раз и мечтал. Разумеется, понадобится какое-то время, и поначалу все будет выглядеть достаточно скромно. Пока воины большим числом не обучатся вести бой в седле, в его распоряжении будет всего лишь малый отборный отряд из числа боевых командиров, а также его близких друзей. Однако для осуществления этого плана нужны были подходящие кони, а их у вас не хватало. Коренастые местные лошадки, хотя и выносливые, не умели быстро скакать и не в состоянии были во своей малорослости нести на себе в битву тяжело вооруженного воина.

Несколько дней и ночей напролет, входя во все подробности, обсуждали мы с Артуром его новый план, прежде чем он счел возможным вынести его на совет своих военачальников. Есть люди – и среди них часто даже превосходные, – которые с недоверием встречают любое новшество, и, если не опровергнуть все их возражения, колеблющиеся непременно присоединятся к противникам. Так что Артур и Кадор вместе с Гвилимом Дифедским и Иниром из Каэр Гуэнта расписали и продумали все до последних мелочей. От меня на военных советах не было особого проку, но зато я подсказал им, как выйти из затруднения с конями.

Есть порода лошадей, которая почитается лучшей в мире. А что она красивейшая в мире, и говорить нечего. Я видел таких лошадей на Востоке, жители пустынь ценят их дороже золота и дороже своих жен. Но я знал, что за ними не обязательно ездить так далеко. Римляне завезли их из Африки в Иберию и там скрестили с более широкогрудой европейской породой. Получилась великолепная новая лошадь: резвая и горячая и при этом сильная и послушная, что и требуется от боевого коня. Если Артур отправит посольство теперь же, дабы на месте узнать возможности и условия покупки, то лишь только погода позволит транспортировку по морю, как кони для «подвижной рати» будут в его распоряжении.

Вот каким образом получилось, что, вернувшись весной в Каэрлеон, я занялся строительством военных конюшен, а Бедуир отправился за море торговать лошадей.

Каэрлеон к этому времени совсем преобразился. Работы по восстановлению старой крепости продвигались успешно и быстро, и по соседству уже росли новые дома, достаточно богатые и удобные, чтобы украсить временную столицу королевства. Хотя в качестве ставки на случай боев Артур предполагал использовать дом, заранее названный в народе «дворцом». Здание это строилось большим, с несколькими дворами и флигелями для гостей и слуг. Стены возводились из дикого камня и кирпича и покрывались цветной штукатуркой, дверные проемы украшались резными колоннами. А кровля задумана была золотой, как у новой христианской церкви, которая теперь стояла на месте храма Митры. Между крепостью, дворцом и расположенной с западной стороны площадью для парадов, как грибы, множились дома, домишки, лавки – целый шумный город, где еще недавно стояла лишь сонная деревушка. Жители, гордые тем, что Верховный король выбрал для своего местопребывания их родной Каэрлеон, закрывая глаза на причины, обусловившие этот выбор, изо всех сил старались работать так, чтобы их город стал достоин новых времен и нового короля, который должен был принести мир.

Худо ли бедно, но к празднику Пятидесятницы он и вправду принес им на какое-то время мир. Колгрим, собрав новое войско, двинул его из восточных пределов. Артур дал ему два сражения, одно – южнее Хумбера, другое – ближе к саксонской границе, в камышовых лугах при Линнуисе. И во втором сражении сам Колгрим был убит. После этого, усмирив до поры Саксонский берег, Артур возвратился к нам, как раз когда приплывший из-за моря Бедуир высаживался с первой партией закупленных лошадей.

Валерий, помогавший при разгрузке, чуть не захлебывался от восторга:

– Высокие – тебе по грудь, и могучие. И притом нежные, будто юные девы. Бывают ведь нежные девы, верно? А скачут, я слыхал, быстрее гончих псов. Правда, сейчас, после плаванья, они застоялись и не вдруг обретут прежнюю резвость. А хороши до чего! Немало найдется дев, и нежных, и наоборот, которые с радостью принесут жертвы Гекате за такие вот огромные черные очи и за такую шелковистую кожу.

– Сколько голов он привез? И кобылы тоже есть? Когда я был на Востоке, там продавали одних жеребцов.

– И кобылы есть. Сто жеребцов в первой партии и тридцать кобыл. Армию в походе не сопровождает столько женщин, сколько при этих жеребцах кобыл, но все равно соперничество острое, верно?

– Ты слишком давно на войне, – ответил я ему на это.

Он ухмыльнулся и убрался прочь, а я кликнул моих помощников, и мы прошлись с ними вдоль ряда новых конюшен, еще раз проверяя, все ли готово к приему лошадей и довольно ли изготовили шорники облегченной походной сбруи.

А когда я шел обратно, на позлащенных башнях ударили в колокола, возвещая прибытие Верховного короля. Теперь можно было начинать приготовления к коронации.

* * *

С тех пор как я был свидетелем коронации Утера, мне пришлось, путешествуя по заморским странам, повидать немало роскошных зрелищ – в Риме, Антиохии, Константинополе, – в сравнении с которыми самые красочные торжества в Британии покажутся жалким балаганом. Но от церемонии в Каэрлеоне исходило такое сияние славы, юности, весны, какого не затмить всем богатствам Востока. Слепили глаза алые, лиловые и белые облачения епископов и священников рядом с черными и коричневыми рясами святых мужей и жен, им услужающих. Короли, каждый со своей свитой военачальников и придворных, сверкали драгоценными каменьями и золотом доспехов. Стены крепости, увешанные цветными полотенцами, чернели головами зевак и звенели от приветственных возгласов. Придворные дамы щеголяли яркими нарядами, даже королева Игрейна в пылу гордости и счастья отложила вдовий траур и блистала не меньше прочих. Рядом с нею – Моргана, нисколько не похожая на отвергнутую невесту, в наряде, почти не уступающем роскошью материнскому, и с такой же гордой, царственной усмешкой на устах. Трудно было поверить, что она еще так молода. Королева и принцесса держались среди женщин, не приближаясь к Артуру. Я слышал, как матроны обменивались замечаниями, поглядывая на пустую половину трона, но, на мой взгляд, так тому и следовало быть – не настало еще время ему разделить с кем-то свою славу. Один стоял он посреди церкви, и свет из высоких церковных окон падал на него, и вспыхивали пунцовым пламенем рубины, и золотые и лазоревые полосы ложились на белые одежды и меховую оторочку алой мантии, ниспадающей с его плеч.

Мне интересно было, приедет ли Лот. Никто ничего об этом не знал, и самые недобрые предположения копились в народе, готовые прорваться, как болезненный нарыв. Но в конце концов Лот все-таки прибыл. Видно, рассчитал, что больше проиграет, если не приедет, убоявшись встречи с королем, королевой и своей бывшей суженой, принцессой Морганой. Так или иначе, но за день или два до церемонии небо на северо-востоке заслонили пики с флажками Лота, а также Уриена Горского, и Агвизеля Бремениумского, и Тидваля, который сидел от него в Дунпелдире. Северные властители стали лагерем за городской чертой и преспокойно, словно и не было предательства в Лугуваллиуме и Йорке, поспешили в город, принять участие в празднествах. Лот явился среди всех самоуверенный до прямой наглостии, как видно полагаясь на свое новоприобретенное свойство с королем. Сам Артур именно так объяснил мне его поведение в разговоре с глазу на глаз, на людях же он принимал Лотовы напыщенные поклоны, будто так и надо, как ни в чем не бывало. А ведь Лот еще, верно, не подозревает, думал я, что скоро в его власти окажется дитя короля.

Хорошо еще, что не приехала Моргауза. Зная эту даму, я готов был к тому, что она явится, не побоится взглянуть мне в глаза, ради того только, чтобы покрасоваться перед Игрейной своей короной и своим большим животом перед Артуром и мной. Но то ли она все же убоялась встречи со мной, то ли у Лота не хватило наглости и он ей запретил, только она осталась дома, сказавшись недомогающей из-за беременности. Я находился при Артуре, когда Лот передал ему извинения своей королевы, и по его голосу и лицу мне было ясно, что ничего сверх сказанного он не знает, а быстрый взгляд Артура, брошенный мне, и внезапную бледность щек он если и заметил, то не показал вида. А через, минуту король уже совладал со своим волнением, и все было позади.

Проходили красочные, утомительные часы великого дня. Епископы священнодействовали, язычники, которые тоже немалым числом принимали участие в торжествах, повсюду видели благоприятные знамения. Праздничную процессию, двигавшуюся по городу, люди благословляли не одним только знаком креста, на уличных перекрестках бросали кости и вглядывались в прозрачные шарики, ища добрых предсказаний на будущее, и шла бойкая торговля всевозможными талисманами, амулетами и ладанками, приносящими счастье. Было зарезано в рассветный час немало черных петухов, и повсюду на дорогах, у бродов и перепутий, где старый Герм издревле привык получать щедрые дары от путников, лежали свежие приношения. А вдали от города, на холмах, в долинах и под сводами леса, обитающий на возвышенности малорослый смуглый народ тоже по-своему гадал об удаче и возносил молитвы своим богам. Но в городе, венчая церковь, крепость и дворец, золотились на солнце кресты. Артур с трудом шевелился в своих несгибаемых, шитых золотом и драгоценностями одеяниях и, бледный, торжественный, безропотно отдавал себя в руки священников, которые крутили и вертели его, как хотели. Если так надо, чтобы утвердить его авторитет в глазах его народа, что ж, он готов подчиниться. Но я, так хорошо его знавший и весь тот день проведший подле него, не уловил в этой самоотрешенности ничего молитвенного. Вполне могло быть, подумалось мне, что он тем временем потихоньку обдумывает новый поход на восток. Для него самого – как и для всех, кто были тому свидетелями, – его правление Британией началось в ту ночь, когда он вырвал из долгого забвения могучий меч Максена и дал клятву перед чуткой стеною леса. Теперь в Каэрлеоне корона служила лишь печатью, принародно скрепившей тот завет, по которому он принял и будет до смертного часа держать в руке своей благо этой страны.