Брайан Стэблфорд - Лондонские оборотни

• Название: Лондонские оборотни
• Автор: Брайан Стэблфорд
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

* * *

В истинном Золотом Веке не было загадок и тайн, не было задаваемых вопросов, а значит, и не надо было искать ответов, но, когда Золотой Век стал подходить к концу, мир сделался полон загадок, тайн и дилемм. Почему происходят перемены? Какие возможности они предлагают, и что за опасности создают? Является ли неудача великих Творцов взять на себя заботу о судьбе необходимостью или слабостью? Должен ли Создатель использовать ту мощь, которой располагает, ради простой радости ею распоряжаться или вместо того он должен накапливать энергию?

Те из Иных, которые считали человеческое состояние бытия болезненным и ужасным, стали испытывать горечь страха, что мир будет медленно и неуклонно меняться, пока он не окажется наполнен человеческими существами, механически воспроизводящими свой низкий вид, в то время как те превосходящие людей и совершенные формы жизни начнут медленно исчезать.

Эти индивидуалисты-Создатели, некоторые из них великие, а другие малые — сделались любознательными. Они добывали знания своими собственными способами: с помощью интуиции, откровений зрения своего внутреннего ока. Но увиденное все еще требовало истолкования, чтобы стать понятным, и нужно было еще связать все явления между собой, а работа внутреннего глаза не менее подчинялась искажениям ложной веры, чем работа внешних органов зрения.

Для того, чтобы видеть ясно и заглядывать дальше, внутреннему зрению требовалась собственная выучка и дисциплина, и эта дисциплина причиняла немало страданий. Только через мучения и самоотрицание колдуны и мудрецы того мира достигали просвещенного состояния. Было обнаружено, что именно страдание является средством, благодаря которому способность внутреннего ока видеть прочищается и увеличивает свою мощь.

Для Иных, таких как люди, страдание и боль обычно были неприятны и в больших количествах приводили к агонии, и все же эти неприятные ощущения уравновешивались странным опьянением, которое являлось чистым приступом просветления. Нечеловеческие существа более раннего мира совершенно не походили на людей с их незащищенностью против телесных страданий и болезней. Способность легко заживлять раны и увечья была первым результатом способности менять форму — или vice versa [18], Любое существо, разрубленное надвое или даже на десяток частей, могло снова вырасти из каждого из этих кусков, восстанавливая себя без особых трудностей. Или же, наоборот, могло развиться в такое же количество новых и отличающихся друг от друга особей, сколько было отдельных частей. Такие существа не нуждались в ощущении боли, как сигнале предостережения, чтобы она служила индикатором опасности или какого-то телесного повреждения, а потому для них боль могла быть совершенно иным явлением и иметь абсолютно другую цель.

Но когда в мире появились человеческие существа, их природа усилила феномен боли и превратила его в совершенно иное приспособление, это лишило ее положительного значения и превратило в такое явление, которого следует сознательно избегать, в шпору, чтобы управлять новым ощущением трусостью.

Трусость была неизвестна тем, кто отличался от человека, но только с тех пор, как люди тоже стали жителями мира, они смогли считать отсутствие трусости признаком достоинства, и вот почему в книге, носящей заглавие «Истинная история мира», после Золотого описывается Век Героев. Пока не появилась трусость, не могло быть героев, пока боль и страдания, бывшие зрением, не превратились в боль, которая стала только страданием, не было ни благородных страдальцев, ни жестоких мучителей.

С точки зрения человеческих существ испорченный Золотой Век мог показаться полным зла, то есть, страдания, но Иным он таким казаться не мог, ведь у них был совершенно другой опыт боли, а отсюда совершенно иное толкование зла. Но Век Героев стал временем зла для всех, для людей точно так же, как и для нелюдей.

В мире были немногие существа, еще до прихода человека, которые искали знания не путем навязывания себе самим страдания и лишений, но при помощи того, что они изучали эти явления на других, они захватывали прорицателей, чьи свидетельства жадно собирали, составляя себе новые представления; но это не рассматривалось как трусость или жестокость теми, кто в этом участвовал, пока трусость и жестокость не начали существовать. Эти качества и не рассматривались под такими названиями, пока люди, видя, что другие способы просвещения для них практически недоступны, не начали подражать опыту этих Иных.

В более поздние времена человеческие существа додумались до того, чтобы открыть внутреннее зрение и отыскали трудный и предательский путь к просвещению, по которому можно было идти с помощью дисциплины и самоотрицания, но для громадного большинства предпринятая попытка совершенно не вознаграждалась достигнутым результатом. Весьма немногие достигали истинно правдивого зрения, и даже те, кому это удавалось, склонялись к тому, чтобы тщательно разрабатывать громадное количество фантастических выдумок, появившихся вокруг скудных семян урожая истинного видения, иллюзии и ложные верования занимали первостепенное место. Увы, человеческие существа были устроены так, что они для достижения интуитивного знания предпочитали мучить Иных, заставляя их раскрывать тайны, чем предпринимать собственные усилия.

По этой причине последние из Иных сделались врагами человека и других живых существ, с которыми они делили этот мир. Они начали сторониться своих врагов, возможно, не столько из-за того, что боялись страданий, сколько из ненависти перед тем, кем стали человеческие существа, когда приложили руки к такой работе. Что же касается их более обширного рода, которому вовсе не было нужды опасаться могущества человеческих рук и инструментов, они тоже начали прятаться.. Они начали скупиться употреблять свою силу или сделались хищниками, и меньшие по размерам Иные, если они хотели быть личностями и индивидуальностями, вынуждены были прятаться от них так же тщательно, как прятались от человека.

И со временем мир стал спокойным и холодным местом. Беглецы Иные постепенно пропали из виду, а сами Создатели, которые считали себя богами, но все же создали жадность, страх, неуверенность и неразбериху, спрятались в отдалении, чтобы ждать и ждать… И дождаться того, чего никто не знал, а меньше всего — они сами…

А мир менялся, менялся и менялся.

И никто не знал, был ли этим переменам предназначен один конец или множество возможных концов. И никому не было известно, каков мог стать этот конец. И никто не ведал, во что превратились те Создатели, которые спрятались в субстанции земли, или на какие дела они способны, или какие еще превращения им могут предстоять.

Но нашлись и такие, кто жаждал конца или преобразований. Такие, кто жаждали еще одного Акта Творения, который снова приведет мир в порядок. Такие были и есть, но они не знали, какие действия еще возможны, и сейчас они не знают в глубине души, каких результатов следует желать.

И в своем смятении, в своем невежестве, в своем страхе они опасны — людям и, вероятно, самому миру.

11

Когда Пелорус умолк, целый ливень мыслей и образов, который наводнял мозг Лидиарда, стал убывать, и наконец, там не осталось ничего, кроме нескольких мимолетных отзвуков. Только тогда Лидиард снова обрел зрение — и только тогда он начал замечать эти сверкающие глаза, синие, точно египетское небо.

Он понял, что все это время не просто слушал, он объединил свое сознание с восприятием вервольфа, не совсем так, как его дремлющий мозг проникал в мысли Элинор Фишер, но тут было нечто подобное.

— Не хотите ли вы мне сказать, что все это в правда буквальном смысле? — слабым голосом спросил Лидиард. — Это и есть то, что вы помните о своем собственном происхождении и о ранней истории мира?

— Это то, что я знаю , — отвечал Пелорус. — И хотя большая часть того, о чем я рассказал, совершилась еще до того, как я явился в мир, показал вам, как это отпечаталось в моем мозгу, куда эти сведения попали тем же путем, каким и передал их вам. Если вы намерены разъяснить мне, что это сказка или же переплетение иллюзий, а именно это сказал Адаму Глинну Джеймс Остен, я не буду с уверенностью отрицать ваше предположение, поскольку многое похоже на странный сон, а я знаю не хуже любого другого, насколько несовершенна память. Возможно, все это абсолютная неправда или, может быть, содержит правду в каком-то зашифрованном виде, но это то, что мне известно, и это же известно Адаму Глинну. Это самая истинная история, какую можно рассказать, до сих пор более истинная, чем та, какой владеете вы. Поверьте, мы достаточно повидали мир, чтобы быть уверенными, история, записанная на его скалах и оставшаяся в каких-то реликтовых предметах, просто видимость.

— И чему же вы стремитесь меня обучить? — спросил Лидиард. — Зачем вы взяли на себя труд рассказать об этом мне?