Брайан Стэблфорд - Ангел боли

• Название: Ангел боли
• Автор: Брайан Стэблфорд
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Она лишь рассмеялась в ответ, но затем повернулась и коснулась лба Адама Глинна. Он замер, как статуя, лишенная жизни и времени. Женщина подошла к Таллентайру, протягивая руку к его лбу.

— Вам бы следовало превратиться в ангела с пылающим мечом, — сухо сказал он. — Имеете ли вы вообще представление о театре?

Дэвид не почувствовал постепенного пробуждения, он очнулся резко и грубо. Его глаза уже были открыты и привыкли к сумеркам вокруг его постели. Нелл сидела в кресле, неся свою вахту. Она была в своей ночной сорочке.

Он посмотрел на неё и почувствовал, как любящая улыбка изменяет его лицо.

Боль осталась, но приуменьшилась. Резь в спине и жгущее ощущение в суставах стали значительно легче. Это вернуло ему чувство необходимого комфорта, и он почувствовал, что вздрагивает от радости.

— Мне снился сон, — осторожно сказала Нелл.

— Он напугал тебя? — спросил Дэвид, наслаждаясь свободой от боли.

— Нет. Сон был не страшный, но я решила рассказать тебе о нем как можно скорее, а то я его забуду.

— Думаю, я знаю, что тебе снилось, — легко сказал Дэвид. — Я думаю, тебе снилось, что ты была волком, и что Тедди и Саймон тоже были волками, и что ты жила в волчьем логове в огромном лесу со стаей волков.

Он наблюдал за её удивлением и радовался тому, что был его причиной.

— Откуда ты знаешь? — спросила она. — Ты тоже его видел?

— Да. Я думаю, наши с тобой сны перемешались. Так иногда случается.

— Я знала, что ты смотришь сны, — сказала она. — Поэтому я ждала, когда ты проснешься. Ты издавал странные звуки, словно тебя обижали. Но теперь тебе лучше, верно?

Дэвид принял сидячее положение без обычной боли, но так же неуклюже, как раньше.

— Да, сказал он, понимая, что она права. — Теперь мне лучше.

— Какой сегодня день, Нелл?

— Понедельник, — сказала она, но затем помедлила. — Ну, — поправилась она, — то есть был понедельник. А теперь, когда мы проснулись, должен быть уже вторник.

Дэвид посмотрел на свою руку, на ней было ни шрамов, ни бинтов. «Как просто! — подумал он. Все болезни мира прекратились бы, если бы ангелам было до них дело. Увы, им все равно».

— Папочка, — спросила Нелл, — а почему мы видим сны?

— Потому что мы не машины, — мягко сказал он. — Потому что мы должны думать, чтобы жить, и чувствовать, чтобы думать. Сон — это способ исследовать нереальное. Сон напоминает нам, что наши чувства рассказывают не все о нашем мире, и то, что мы можем увидеть нашими глазами, есть только начало понимания.

— Я думаю, здорово быть волком, — сказала Нелл. — Но я не уверена. Когда я проснулась, я не могла понять, на что это похоже, но во сне казалось… будто ничто не может нам навредить.

— Я знаю, что ты имеешь в виду.

— Но тебе было плохо в твоем сне. Я видела. Почему тебе было больно, а мне нет?

— Иногда сложно избавиться от боли, — ответил Дэвид. — Даже когда ты спишь. Вот почему я иногда принимаю лекарства. Дело в болезни, понимаешь?

Он показал ей свою руку, чтобы она увидела его вздутые суставы. Но вздутие было теперь гораздо меньше, а суставы почти не болели.

— Почему нам больно? — спросила Нелл, нахмурившись. — Тедди говорит, что ты работаешь над тем, чтобы это выяснить.

— Боль — это цена, которую мы платим за способность мыслить. Для того чтобы говорить и думать, мы должны осознавать, но мы не можем просто решить, что мы осознаем, а что нет, иначе мы окружим себя ложью. Боль — это способ познания мира. Некоторые боли говорят нам о некоторых болезнях, но, кроме того, боль напоминает нам, что мир сделан не ради нашего удобства, что сама жизнь — это борьба с враждебными обстоятельствами. Боль — это шпоры, заставляющие нас видеть ясно и понимать более полно.

Но однажды, Нелл, люди станут хозяевами своей боли, а не её слугами. Однажды люди сумеют договориться с болью, не забивая её опием, но приручив её и сделав безвредной. Однажды мы сумеем освободиться ото всех проклятий, мучающих нас. Тогда мы станем по-настоящему свободны. В этом часть моей работы. Это лишь малая часть, но на свете миллионы людей, и, работая все вместе, мы сможем добиться великих побед. Я мало что могу, но несчетное количество других поддержат мое дело, когда я перестану работать. Вместе мы можем все. Однажды люди научатся жить с болью и поймут свои сны.

Нелл не поняла его — она была слишком маленькой. Но однажды она поймет. И поймут все.

Позже, тем же вторником, Нелл встретила дедушку, бросилась ему в объятия и сообщила по секрету, что видела себя во сне волком.

— Ты видел мой сон? — спросила она.

— Нет. Люди редко видят сны друг друга. Но я провел очень тяжелую ночь в поезде из Дувра, и мне самому снились какие-то странные сны.

— Папа может тебе их рассказать, — сказала она ему по секрету. — Папа знал, что мне приснилось, до того, как я рассказала ему.

Таллентайр вопросительно посмотрел на своего зятя. Тот наслаждался солнечным светом, проникавшим через окна гостиной.

— Вам снился Эдем, — сказал Дэвид с уверенной улыбкой хитрого фокусника.

— И правда, — признал Таллентайр с несколько более жёстким выражением лица, чем позволяла ситуация. — Возможно, вы можете рассказать мне больше о том, что произошло. Боюсь, что события вытекают из моей памяти, как вода из решета.

— Я не уверен, что знаю все подробности, — сказал Дэвид, — но многое могу рассказать. Возможно, ваша память прояснится, если мы выйдем на улицу. Нам нужно съездить в Ричмонд к человеку по имени Джейсон Стерлинг. Это он похитил тело Глиняного Человека с кладбища Остена. Я думаю, ему удалось его разбудить; в любом случае, он проводит кое-какие эксперименты, которые могут вам показаться интересными. Я не совсем уверен, что он вспомнит, когда и как мы встречались, но знаю, что он не откажется поговорить с нами.

— Я знаю это имя, — нахмурился Таллентайр. — Уверен, что встречал этого человека, но когда и где… Это ужасно, Дэвид — состариться и обнаружить, что твоя память выкидывает фокусы.

Он опустил Нелл на пол и взъерошил волосы подошедшему Саймону, прежде чем обнять свою дочь. Дэвид терпеливо ждал, пока баронет, наконец, подойдет к нему и пожмет ему руку.

— Вы выглядите получше, — сказал Таллентайр, посмотрел сначала на лицо Дэвида, а затем на руку, которую пожимал. — Боль унялась?

— Мне гораздо лучше, — признался Дэвид. — Не знаю, как долго продлится ремиссия, но должен сказать, что просто потрясающе хоть сколько-то чувствовать себя здоровым. Моя память тоже играет со мной в странные игры, но сейчас все уладилось, и я вспомнил все, что мне нужно. Я рад снова вас видеть.

— А что» — спросил Таллентайр, — снилось вам прошлой ночью?

Дэвид знал, что его друг понимает смысл этого вопроса, но он позволил себе загадочно улыбнуться.

— Мне снилось, что я был снежинкой в бурю, — легкомысленно заявил он. — Сначала было невообразимо холодно, но потом холод отошел на второй план, и я смог изучить шторм, частью которого был. Это был ужасный шторм: страшный, дикий и прекрасный. Но он понравился мне больше, чем Эдем… И несмотря на дикость шторма, я убежден, как только может быть убеждена снежинка, что кружиться в нем не так уж и плохо.

Эпилог ПРОЩАНИЕ С НЕВИННОСТЬЮ

Мерси Муррелл стояла на мосту Ватерлоо и смотрела в темную воду. Мутное солнце, давно перевалившее через зенит, рассыпало по воде рыжие блестки. Маленький ялик шел по реке, и ниже по течению возникали невысокие волны.

Она не спала прошлой ночью, но недостаток сна не сказался на её лице; она по природе была «совой» и ещё больше привыкла к бессоннице, когда стала старше. Даже сейчас её каменные черты образовывали злую, мрачную маску. Она не решалась вернуться в дом, где бы её точно арестовали. Она могла найти убежище в полудюжине других мест, но её беспокоило не отсутствие укрытия. Спастись от полиции ещё не означало спасти все, ради чего она работала, все, что ей принадлежало. У неё, разумеется, были деньги, и достаточные, чтобы прожить на них, но без дома, без жилища она чувствовала себя страшно одинокой.

Все кончилось, и пути назад не было.

Она слышала крики разносчиков газет на южном берегу, около вокзала. Они уже выкрикивали о странном убийстве, стараясь переорать друг друга своими хищными голосами. Для её бизнеса случай был плачевным, а для их временной прибыли — наоборот. Безголовый труп в борделе звенел горстью пенсов в их карманах.

Пенсы! Чем были пенсы по сравнению с потоком соверенов, который бы тек в её заведение следующие двенадцать месяцев или двенадцать лет, если бы часы можно было повернуть назад и отменить убийство?!

Не случись убийства, и история шла бы дальше, но теперь предприятие Мерси разрушалось, превращаясь в кратковременную сенсацию. В газетах все превращалось в сенсацию. Новости — значит новые события, и продавцы газет старались торопить историю, молясь своим богам о бесценном даре нового убийства, новой катастрофы, новой войны. Они бы и конец света встретили криками восторга, радуясь тому, что смогут опубликовать новости о его прибытии и набить пенсами карманы.