Евгений Санин - Колесница Гелиоса

• Название: Колесница Гелиоса
• Автор: Евгений Санин
• Издательство: Поматур
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-86208-006-6

Действие исторического романа Евгения Санина «Колесница Гелиоса» разворачивается на территории древнего Рима, Греции, Пергама, Сицилии. В интересной, увлекательной манере автор повествует о судьбе грека Эвбулида, оказавшегося на чужбине и перенесшего все ужасы рабства.

Наряду с вымышленными героями в романе действуют реально существовавшие люди: Тиберий Гракх, Полибий, Сципион Эмилиан, Аристоник, Аттал.

---

— Какая разница! — продолжал злословить в адрес переминавшегося с ноги на ногу повара Квинт. — Все они рады отщипнуть кусок от чужого добра! Вот мы в Риме держим их в кулаке, и чуть что — наказываем розгами. А у вас один повар, говорят, так обогатился остатками со стола своего господина, что купил себе десять больших домов!

— Ты, наверное, слышал это в цирюльне? — улыбнулся Эвбулид.

— Это еще почему?

— А потому, что тот повар, кстати, звали его Мосхион и служил он Деметрию Фалерскому, построил себе не десять, а три дома. Хотя, он, действительно, был большим мошенником, и в Афинах даже высокопоставленным семьям приходилось страдать от его наглости.

— И этот из того же теста! — подвигаясь к столику, проворчал Квинт. — Все рабы и вольноотпущенники — воры и мошенники!

Он поводил над блюдами рукой, не зная, с какого ему начинать. Наконец, остановил свой выбор на дымящейся колбаске. Обмакнув ее в щедро сдобренную чесноком подливку, поднес к дрогнувшим от нетерпения губам.

— О-у-гмм! — промычал он, вонзая в нее крепкие зубы. — М-мм!

Эвбулид с недоумением покосился на зажмурившегося от наслаждения гостя. Квинт расправлялся с колбаской так, словно сидел у походного костра, а не в требующем уважения афинском доме. Видя, как тают в мисках колбаски и мясо, Эвбулид заторопил повара, чтобы тот вносил новый столик.

При виде перемены блюд глаза римлянина заблестели. В огромной чаше, обложенный яблоками и зеленью, истекал розовым соком поджаренный до румяной корочки заяц. В маленьких кастрюльках млечно белели сочные кальмары, алели вареные крабы, чернели особым способом приготовленные куски черноморского ската. Вид толстобокого угря, круто засыпанного крупинками соли, вызвал у Квинта восторг.

— Да таким угрем не побрезговал бы сам владыка морского царства — Нептун! — воскликнул он, вырывая обеими руками целый бок у свернутой в кольцо рыбины. — Но, Эвбулид! — в его голосе зазвучал упрек. — Ты хочешь, чтобы я умер от жажды? Где вино? Почему я до сих пор не вижу вина? Эвбулид заколебался[49], но все же дал повару знак принести ойнохойю и кратер[50].

Огорченный тем, что выпитое раньше времени вино приглушит вкусовые ощущения пирующих, повар принялся разбавлять вино водою. Квинт, наблюдавший за его действиями, не выдержал:

— Ты что, — вскричал он, — «питье для лягушек» решил подать старому воину?!

Повар поклонился, скрепя сердцем плеснул в кратер еще немного вина, но, увидев, что лицо римлянина наливается кровью, отставил кратер в сторону, и налил в кружку неразбавленное вино прямо из ойнохойи.

— Вот так оно лучше! — заметил Квинт и, осушив кружку, глазами приказал повару снова наполнить ее. Насмешливо покосился на Эвбулида: — А ты, старый воин, будешь цедить эту болотную жижу?

Эвбулид, не переносивший насмешек, тоже приказал вконец расстроенному повару налить себе неразбавленного вина. Перед тем, как выпить его, вполголоса произнес:

— Кто бы ты ни был, Зевс, но, если это имя тебе нравится, я и призываю тебя им. Даруй мне истинное благо, прошу ли я о нем или нет, и отврати от меня зло даже в том случае, если я его домогаюсь.

— Неплохая молитва! — одобрил Квинт. — Только я всегда прошу Юпитера посылать мне то, что он сам считает для меня благом. Боги лучше нас знают, что именно нам нужно!

— Так считал и наш великий Сократ!

— Возможно. Мы, римляне, немало взяли от вас, эллинов. Но, — Квинт поднял палец, украшенный золотым кольцом, — это большая честь для вас!

— А помнишь Карфаген? — поспешил перевести тему разговора Эвбулид. Только теперь он стал замечать, как изменился Пропорций за те десять лет, что они не виделись. — Как мы грелись с тобой у одного костра, как страдали от жадности торговцев? Как пили кислое вино из виноградных выжимок и восторгались им, хотя оно было пригодно только для рабов!

— Костер? — удивленно переспросил Квинт. — Вино из выжимок?! Насколько я помню, в нашем римском лагере всегда было прекрасное кампанское!

— А костер, Квинт? Ну, вспомни: ты еще укрылся моим плащом!

— Нет! — покачал головой Пропорций. — Торговцев помню, проституток помню… Но костер…

— А приезд Сципиона Эмилиана?

— Спрашиваешь!.. Его появления мне не забыть никогда, ведь он едва не приказал своим ликторам отрубить мою голову за вакханалию, как он выразился, в центурии!

— Да, он крутой человек!

— Еще бы! Но если бы не он, мы до сих пор торчали под Карфагеном.

— И погонял же он нас на учениях! Я едва волочил после них ноги! — пожаловался Эвбулид.

— Без тех учений пунов нам было не одолеть! — строго заметил Квинт. — И без порядка, что навел Сципион, тоже.

— А помнишь, как ночью, без единого шороха, мы полезли на высокую стену крепости?

— Как не помнить! Нас вел тогда за собой Тиберий Гракх. Но знаешь, меня давно интересует один вопрос: я вызвался на эту рискованную вылазку потому, что нужно было как-то заглаживать вину перед консулом. И потом, в случае успеха, меня ждал дубовый венок за храбрость и слава. А вот что ты, эллин, забыл на той стене?

— Не знаю!.. — пожал плечами Эвбулид. — Ваш Тиберий, вызывая добровольцев, так горячо говорил по-эллински перед нашим отрядом, что ноги сами вынесли меня к нему!

— Это могло плохо кончиться для тебя! — заметил Квинт. — Особенно после того, как часовые заметили нас и подняли шум…

— …и мы пошли небольшой горсткой на открытый штурм! — подхватил Эвбулид.

— Честно скажу тебе, такого я больше не видел ни в одном бою! Туловища без голов, головы без туловищ… ошпаренные горящей смолой рожи со сваренными глазами! А сверху — копья, пики, стрелы, раскаленный мелкий песок, который продирает до самых костей!.. Не хотел бы я, — передернул плечами римлянин, — чтобы такое приснилось мне, не то, что увиделось бы еще!

Он сам, не дожидаясь повара, наполнил до краев свою кружку и выпил ее единым залпом. Заново переживая ту страшную ночь, Эвбулид последовал его примеру.

— Мало кому из счастливчиков удалось увидеть вершину стены! — вздохнул он.

Квинт стукнул дном кружки по столику:

— Но мы-то с тобой увидели! И отвоевали у проклятых пунов башню! А все — Тиберий!

— Да, он первый, подавая пример, перешел по перекинутой доске над пропастью… Как было отставать от этого совсем еще юноши?

— Выпьем за него, дружище!

— За Тиберия! — охотно поднял кружку захмелевший Эвбулид.

— За Сципиона Эмилиана!

— За Сципиона!

— За…

— …тебя, Квинт! — воскликнул, перебивая гостя, Эвбулид.

— Спасибо, дружище.

— Судя по твоим дорогим одеждам — ты скоро выбьешься в сенаторы? Знал ли я, спасая на карфагенской стене простого центуриона, что дарю Риму его будущего сенатора?

— Увы! — вздохнул Квинт. — Я только всадник, хотя, поверь, это немалая и уважаемая должность по нынешним временам. После войны с Коринфом я накопил четыреста тысяч сестерциев, необходимых для того, чтобы попасть в это второе сословие Рима, и теперь вот, — приподнял он край тоги, показывая узкую пурпурную полоску на тунике. — Эта полоса, да еще право носить на пальце золотое кольцо. А в сенат мне не пробиться. Эта должность предназначена с пеленок только самым знатным — таким, как Сципион или Гракх. Отец старается провести на высшую должность сына, дядя — племянника, дед — внука, брат — брата. Что им какой-то Квинт Пропорций?

— Не какой-то, а самый благородный и храбрый квирит! — ревниво поправил Эвбулид. — И если ты мне возразишь, то я… убью тебя!

— Эх, дружище! Даже трижды благородному и храброму всаднику доступ в сенат закрыт уже потому, что мы, всадники, занимаемся ростовщичеством и ведем крупную торговлю. А это ка-те-го-ри-чес-ки запрещено отцам-сенаторам! Так что лишь какое-то чудо, величайшая заслуга перед отечеством может помочь мне пробиться в сенат и заслужить право оставить потомкам свое почетное восковое изображение…

— И это чудо произойдет! — воскликнул Эвбулид. — Я прошу об этом гору и землю!

— Да будут твои слова услышаны небесными и подземными богами!

— Я пью за твою новую тунику с широкой пурпурной полосой!

— А я за процветание твоей мельницы! Кстати, надеюсь, она уже работает?

— Еще как, Квинт! Армен говорит, что мука выходит из-под жерновов легче пуха! А все ты, Квинт. Все благодаря тебе!

— Какие могут быть счеты между старыми друзьями! — упрекнул Эвбулида гость. — Я же говорил, что эта мельница принесет тебе немалый доход. И девять оболов на мину[51] со всего, что ты получил от меня, покажутся тебе сущей безделицей!

— Как девять?! — не понял Эвбулид. — Ты шутишь Квинт?..

— Дружище!

Римлянин поднес ко рту остатки угря, шумно захрустел солью.

— Мы теперь с тобой деловые люди, — не переставая жевать, пояснил он. — К тому же старые друзья. У тебя сегодня радость — заработала мельница. А у меня — несчастье. Брат сообщил, что пираты захватили две триеры, которые везли из Александрии наш товар. Если бы не это, конечно, я назначил бы тебе шесть оболов на мину, как делают у вас в Афинах и, поверь, даже еще меньше. Но теперь не могу.