Евгений Санин - Колесница Гелиоса

• Название: Колесница Гелиоса
• Автор: Евгений Санин
• Издательство: Поматур
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-86208-006-6

Действие исторического романа Евгения Санина «Колесница Гелиоса» разворачивается на территории древнего Рима, Греции, Пергама, Сицилии. В интересной, увлекательной манере автор повествует о судьбе грека Эвбулида, оказавшегося на чужбине и перенесшего все ужасы рабства.

Наряду с вымышленными героями в романе действуют реально существовавшие люди: Тиберий Гракх, Полибий, Сципион Эмилиан, Аристоник, Аттал.

---

«Конечно, Квинт — любящий и заботливый брат, — мысленно рассуждал Луций, вспоминая подарки, которые привозил ему Квинт то из Карфагена, то из Испании. — Но он никогда не воспринимал меня всерьез! Не было такой встречи, чтобы он не подшучивал надо мной, не обзывал купчишкой, и не держался свысока. А ведь я давно уже не мальчик, которого надо защищать от соседских драчунов! Подумаешь — центурион! Может, я еще стану целым легатом, а то и самым известным в Риме человеком. А что — даже Сципион Эмилиан в свое время был просто Эмилием. А я ведь еду не на прогулку и не для командования какой-то сотней легионеров, которая может завоевать лишь небольшой городок, а подчинить Риму целое царство!»

Луций неотрывно смотрел на прямую, как стрела дорогу. Она была вымощена среди топких болот из крепких, пригодных для мельничных жерновов, плит так тщательно, что не чувствовалось даже малейшего толчка.

Сколько проехало за полтора столетия ее существования здесь безвестных людей, ставших Сципионами, Фламиниями, Катонами, Аппиями Клавдиями, Гортензиями… Пройдут годы, века, тысячелетия, — сколько их еще пройдет по ней к своей славе? Почему бы не случиться тому, что одним из них будет он, Луций Пропорций?..

Впереди показался «карпентум» — элегантный двухколесный экипаж, запряженный четверкой мулов. Луций впился глазами в задернутый от моросящего дождя полог, завистливо вздохнул, натягивая плотнее матерчатую шапку.

В Риме такой повозкой имели право пользоваться только высшие должностные лица. За пределами города это ограничение снималось, но все равно в экипажах такого типа выезжали лишь знатные женщины.

Мимо Луция промелькнуло надменное женское лицо…

«Я был бы, наверное, самым счастливым человеком на свете, если бы на ее месте оказалась сейчас моя Луцилла…» — вдруг подумал Луций о своей жене с непривычной для него нежностью, понимая, впрочем, что ему дорога не эта постылая женщина, на которой он женился ради приданого, а его положение в обществе, зависть окружающих, богатство, слава…

«Ну зачем мне Квинт? — снова подумалось Луцию. — Что я сам не в состоянии убрать Аттала и состряпать завещание? С той же легацией или под видом купца, кто я, собственно, пока и есть, я доберусь до Сицилии вслед за консульской армией, разыщу дом Тита в Тавромении и вернусь в Рим сенатором, с пятьюдесятью миллионами! Я отлично справлюсь со всем этим сам, без всякой помощи и советов. И тогда я, я — а не родившийся десятью минутами раньше, и потому ставший старшим братом и наследником Квинт, стану сенатором и богатейшим человеком Рима! Я получу право оставить всем своим потомкам на вечные времена свое почетное восковое изображение!»

В своих мыслях Луций возносился все выше и выше. Видя прочную телегу с колесами, выточенными из одного бревна, без спиц, доверху нагруженную таким грузом, что ее едва тащили за собой четыре огромных вола, он представлял, как будут доставлять ему в Рим товары со всех концов света: статуи из Греции, слоновую кость из Нумидии, золотые поделки из далекой Скифии. И без того громадный его капитал будет множиться не по дням, а по часам.

«Первым делом куплю роскошный дом на Палатине, с фонтанами, мраморным атрием и мозаичными полами, как у городского претора. Потом, став сенатором, придумаю такой законопроект, который сделает меня знаменитым! Какой? Это надо подумать… Затем выставлю свою кандидатуру на должность консула, подкуплю избирателей, стану им и отправлюсь во главе армии на войну. Скажем, с Понтом или Парфией! Вернусь прославленным полководцем. Моей статуей украсят Форум! И я проеду по улицам Рима не в этой жалкой повозке, и даже не в „карпентуме“, — думал Луций, — а в запряженной четверкой белоснежных коней триумфальной квадриге! Народ будет встречать меня криками восторга. И Квинт, которому я хлопал во время триумфа Сципиона Эмилиана, сам будет восторженно рукоплескать мне и бросать цветы!»

Увлекшись, Луций поймал себя на том, что отвешивает легкий поклон придорожному миллиарию.[62] Он бросил быстрый взгляд на тихо напевающего возницу и снова откинулся на спинку сиденья.

«А хорошо было бы… — мечтательно вздохнул он. — Туника с широкой пурпурной полосой, двенадцать ликторов, расчищающих перед тобой дорогу и готовых по первому твоему слову бросить кого угодно в Мамертинскую тюрьму или даже убить!.. Но Квинт может обидеться! — снова вспомнил он о брате и помрачнел. — Если он узнает, что я мог заехать за ним и не заехал, то не простит меня, даже если я стану консулом. Это же Квинт! Что же делать?.. О боги, вразумите меня, подскажите выход!» — взмолился Луций. Но на ум ничего не шло, и он стал срывать свое зло на других.

— Опять ты ползешь, как беременная муха! — набросился он на возницу. Обернулся и погрозил кулаком рабам: — А вы почему плететесь сзади? Сколько можно приказывать быть всегда впереди, чтобы предостеречь господина от опасности! Или не видите, что впереди толпа?

Нахлестывая плетками коней, рабы рванулись вперед и вскоре остановились. Повозка едва не налетела на них.

— Кто такие? — нахмурился Луций, видя перед собой грязных, одетых в лохмотья людей, загородивших дорогу, и приказал рабам? — Разогнать!

Рабы обнажили оружие, но не успели воспользоваться им. Незнакомцы окружили их и ухватили коней за поводья.

— Разбойники? — побледнел Луций. — Беглые рабы?!

— Нет, господин! — покачал головой возница. Хорошо знакомый со здешними порядками, он пояснил перепуганному римлянину: — Это лишенные земли крестьяне. Они не желают жить в Риме и ютятся вон на том холме. Там они пьянствуют и целые дни предаются праздности!

— Как же их теперь отогнать?

— Подай им несколько ассов, и они сами отстанут от нас!

— Подай нам на жизнь! — нестройно подтвердили едва прикрытые рубищем нищие. — Слышишь, толстосумый римлянин, подай, а не то…

— Нате, подавитесь!

Луций швырнул на дорогу целую пригоршню медных монет.

Нищие, получив милостыню, лениво побрели к холму, посылая римлянину воздушные поцелуи.

— Несчастная Италия! — качая головой, проводил их взглядом Луций и подумал, что как только он станет консулом, то первым делом прекратит это безобразие на дорогах. Виданное ли дело — нищие крестьяне распустились до того, что останавливают знатных квиритов да еще и угрожают им!

— А вот и Капуя! — громко сообщил возница, кивая на показавшиеся вдали стены города и его храмы. — От нее до италийского порта Тарент — всего пять дней пути. Если, конечно, путешественники едут в Малую Азию через Грецию! А те чудаки, что решают добираться туда через Македонию, тратят целых восемь дней до другого нашего порта — Брундизия!

Задумавшись над словами возницы, Луций даже не заметил, как они въехали в Капую. Как и во всех крупных городах Италии, гостиницы здесь располагались вблизи городских ворот.

— Вон в той гостинице «Под мечом» можно найти отличных лошадей, — показал возница на вывеску с двумя перекрещенными мечами. — А в этой «У орла», — Луций увидел нарисованного над дверью двухэтажного здания орла с грозно поднятыми крыльями, — самый лучший ночлег в Капуе!

Привыкший к тому, что нанявший его римлянин постоянно спешит, заставляя гнать лошадей день и ночь, возница уже направил коней к вывеске с мечами, но Луций толчком в спину остановил его.

— Давай туда, где лучший ночлег! — к радости возницы приказал он. — Мне нужно как следует выспаться сегодняшней ночью.

«И — подумать…» — продолжая бороться с самим собой, добавил он про себя.

От обильной выпивки, предложенной хозяином гостиницы «У орла», Луций решительно отказался. Он ограничился двумя кружками напитка из виноградного сока, подслащенного медом. Горбоносый хозяин, сутулый и настороженный — сам похожий на горную птицу, услужливо провел его на второй этаж и распахнул дверь своей лучшей комнаты для постояльцев. Луций увидел перед собой небольшую клетушку с грубым ложем, столиком и свечой.

— Ах, да! — вдруг воскликнул хозяин гостиницы. Сбегал куда-то и принес ночной горшок. Поставил его на полку ложа. — Приятных сновидений! А может, еще вина? Или каких-нибудь развлечений?

— Оставь меня! — отмахнулся Луций, и хозяин, притворяя дверь, пробормотал:

— Как будет тебе угодно, Гней Лициний! Только бы никто не обвинил меня потом в том, что я плохо встретил римского посланника, имеющего легацию, которую подписал городской претор!

«Так что же теперь делать? — оставшись один, принялся ходить из угла в угол Луций. — Одна сенаторская туника, а больше нам, конечно, не дадут, будет узка для нас с Квинтом. Да и пятьдесят миллионов сестерциев — тоже не шутка!»

Он опустился на ложе и, чтобы хоть чем-то отвлечься, стал изучать надписи на стенах, сделанные прежними постояльцами.

«Гай Сентий, центурион I когорты III легиона ночевал в январские календы.»[63]

— Привет, тебе, Гай! — мрачно усмехнулся Луций. — Где ты теперь: в Испании или Сицилии? Цела ли твоя голова?