Николай Бораненков - Тринадцатая рота (Часть 2)

• Название: Тринадцатая рота (Часть 2)
• Автор: Николай Бораненков
• Жанр: Прочий юмор

---

"В приказе по немецкой армии Гитлер хвастливо объявил о начавшемся решающем наступлении против советских войск. Гитлер немцам в тылу и войскам наобещал, что это наступление нанесет советским войскам смертельный удар и война закончится еще до наступления зимы. Но, как говорит русская пословица, "страшен черт, да милостив бог", обещанное Гитлером наступление началось... и с треском провалилось. Зима наступила, советские армии не только не уничтожены, а в огне войны еще более окрепли, а гитлеровская грабьармия, вшивая, раздетая и голодная, щелкает зубами от холода и голода. Гитлер теперь опять вынужден извиваться ужом перед населением Германии и опять врать и хвастать, хвастать и врать. Он врет, что его войска далеко продвинулись к Москве, что могут рассматривать ее в бинокль. Но нет. Не видать шулеру Гитлеру Москвы, как свинье неба".

Дочитав листовку, Гуляйбабка покачал головой:

- Несчастный фюрер. Как грубо обругали его. "Фальшивомонетчик", "шулер". С горя можно удавиться.

Над крышами уцелевших домов с обвальным ревом и свистом пронесся краснозвездный штурмовик. Кони вздрогнули. Прохор кинулся в возок:

- Он! Он, сударь. Унеси бог ноги.

- Кто он? Чего ты?

- Да летчик тот, молоденький. Сейчас развернется и пыль от нас оставит. Дело в принцип зашло. Уверяю!

Рев не затухал, а усиливался. Было похоже, что штурмовик заходит для атаки, а спрятаться на дворе гостиницы некуда. Гуляйбабка махнул рукой:

- Поехали!

- Куда прикажете? - крикнул, сжавшись от нарастающего рева, Прохор.

- Вслед за войсками рейха. На Старую Калужскую... Смотреть на победу фюрера.

..."Победа", одержанная войсками фюрера под Москвой, была видна на Калужской дороге как на ладони. О "победе" кричали опрокинутые вверх колесами автобусы и легковики, "победу" славили, задрав в небо дула стволов, тяжелые и легкие пушки. "Победе" улыбались, широко раскрыв свои люки, застрявшие в сугробах танки. Весть о неслыханной "победе" войск рейха уносили господу богу доблестные солдаты и офицеры. Души их уже были там, в небесах, но посиневшие, окровавленные руки и ноги их все еще торчали из снега и славили фюрера. Некоторые так спешили поделиться своей радостью с богом, что позабыли на дороге сапоги и шали, котелки и ранцы, винтовки и пулеметы.

"Бог" был милостив. Он принял всех явившихся к нему с вестью о "победе". Только одному отказал - длинному, рябому, натянувшему на голову теплые женские рейтузы. А он просил. Так долго просил, бедняга, прислонясь к телеграфному столбу, что и застыл с протянутыми к небу руками.

Меж тем как одни докладывали богу о "победе" фюрера под Москвой, другие герои рейха, оставшиеся на земле, готовили новую "победу". С факелами и гранатами в руках они расчищали от собственной техники Калужскую дорогу. Ухали взрывы, взметались в небо все новые и новые костры, слышались крики "хох". Целые взводы и роты наваливались на автобусы, грузовики и сталкивали их в кюветы. Артиллерийская канонада, наползавшая тяжелой грозой с востока, поторапливала их.

- Мать моя! Как же мы проедем? - воскликнул Прохор, приподнявшись с облучка и глядя на запруженную техникой дорогу.

- Валяй в объезд, по целине, - кивнул Гуляйбабка.

- Какой объезд, коли слева болото, а справа снег коням по брюхо.

Гуляйбабка спрыгнул с возка.

- Тогда обожди, пока расчистят. А я пройдусь пешочком. Разомнусь, ноги погрею.

- Только не уходите, не затеряйтесь ради бога, - попросил Прохор. - Мне велено вас в целости в Сухиничи доставить.

- Не беспокойтесь. Я вас на горке обожду.

Все заметенное снегом взгорье, куда направился Гуляйбабка, запрудили легковые машины. Каких только тут не было красавиц! И "оппели", и "мерседесы", и "адмиралы", и французские "шевролеты", и всех их постигла одна участь. Лишь некоторым счастливцам удалось добраться до вершины горы, но там их подстерег гололед, и они так и пристыли на ветру.

В километре позади себя Гуляйбабка увидел две большие команды немцев, расчищающих дорогу. Одна с криком и свистом сваливала машины в кювет, другая шагала с факелами в руках и поджигала их. Взвивался копотный дым, морозное небо чернело.

По обочине расчищенной дороги мчалась пара гнедых, впряженных в сани, на санях поблескивал стеклом и никелем кузов новенького "мерседеса". Из кузова неслись музыка, женский визг и развеселейшие, как на свадьбе, песни.

Гуляйбабка и подумать не успел, что бы это такое значило, кто в такую грустную для фюрера пору мог жениться, как "мерседес" в оглоблях остановился рядом и из кузова, забитого по крышу разгромленными ящиками, тряпьем, чемоданами, бутылками, высунулась взлохмаченная голова майора Штемпеля, сидящего в шоферском отсеке в обществе двух расфуфыренных красоток.

- Мой гость! Господин Гуляйбабка! - закричал вне себя от радости начальник полевой почты. - Давай сюда. Поехали!

- Благодарю за приглашение. Рад бы, но у меня так много дел по оказанию помощи фюреру.

- Плюнь на все к черту! Садись. Смотри, какие у меня красотки! - Штемпель облапил расфуфыренных, и они завизжали. - Ах, что за прелести эти мои почтовые девочки! Бери любую. Они меня замучили. Ну, хотя б вот эту белокурую хохотушку, ту самую лань, про которую вам говорил. Заехал было к знакомому генералу, но ему теперь не до ланей. Нет ни генерала, ни дивизии.

В веселый разговор вступила хохотушка, в которой Гуляйбабка без труда узнал рекордсменку по маранию солдатских писем Берту Ляшке. Тогда в Смоленске она вела себя сдержанно-игриво, теперь она была в полном угаре. Распахнув полы мехового манто и обнажив груди, полупьяная, потерявшая приличие, она поманила языком и глазами:

- Поехали, усатенький. Но пожалеешь. Ах как мило я тебя обласкаю! Миллион горячих поцелуев! Десять! Ах, едемте же! Едем!!

- Польщен! Очарован! Рад бы получить ваши бесценнейшие горячие миллионы, но увы! Не могу. Помощь фюреру! Помощь...

Штемпель дал знак сидящему на передке саней кучеру-солдату, чтоб трогал, выхватил из одной разгромленной посылки бутылку и, сунув ее Гуляйбабке, крикнул:

- Жду в Сухиничах! Поджидаю! "Лань" держу за тобой... Слово Штемпеля лучшего в рейхе почтовика! - И, обняв женщин, загорланил:

Толкай в посылки

Меха, бутылки,

Хоть голову, отбитую с тряпьем,

Мы все отправим,

Мы все доставим.

Себе ни крошки,

Ни бутылки не возьмем!

"Фаэтон" майора Штемпеля исчез так же быстро, как и появился. Гуляйбабка подошел к новенькому, сверкающему чистым никелем "оппель-адмиралу", уткнувшемуся носом в сугроб. Машину замело доверху, но мотор почему-то работал. В щель чуть опущенного стекла выбивался парок. Из мигающего зеленым глазом радиоприемника лилась джазовая песенка.

Гуляйбабка повнимательнее заглянул в машину и застыл в изумлении. На заднем сиденье, сладко похрапывая, засунув руки в муфту, спал человек в знакомом овчинном тулупе, укутанный в пуховую шаль.

Ба! Да это же старый знакомый - генерал Шпиц! А может, не он? Может, ошибся? Скорее снег, отгрести снег и распахнуть дверцу, разбудить, узнать...

Пока Гуляйбабка отгребал ногами снег, к "оппель-адмиралу" подошла команда поджигателей с горящими факелами и канистрами с бензином. Офицер взмахнул перчаткой:

- Сжечь! Живо!

Гуляйбабка не успел опомниться, как машина оказалась облитой бензином и долговязый детина с наволочкой на голове и детским одеялом на шее занес над ней пылающий факел.

- Стойте! Что вы делаете?! - крикнул Гуляйбабка. - В машине генерал! Главный квартирмейстер армии! Генерал фон Шпиц.

- Извините. Не знали.

- Надо смотреть! Так вы можете и самого фюрера сжечь.

Гуляйбабка сунулся в машину, схватил Шпица за рукав:

- Господин генерал! Господин главный квартирмейстер!

- Езжай, езжай, Курт. Поторапливай, - пробормотал сквозь сон генерал. Кстати, далеко ли мы уехали?

- Никуда вы не уехали, господин генерал. Вы стоите на месте.

- Не болтай лишнего, Курт. Вперед!

- Не на чем "вперед", господин генерал, да и Курт ваш сбежал.

Генерал очнулся:

- Кто вы такой? Как смели меня тревожить?

- Я - Гуляйбабка!

Генерал подскочил. Заиндевелые брови его долезли на лоб:

- Вы! О, что я вижу! Как вы здесь оказались?

- Я снова пришел вам на помощь, господин генерал.

- Что же случилось? Почему мы стоим? Где мой водитель?

- Ваша машина, как и сотни других, господин генерал, безнадежно застряла в снегу. Шофер, по всему видать, сбежал.

- Мерзавец! Предатель! Застрелю! Повешу!

- Стрелять и вешать будете после, господин генерал, а сейчас надо спасаться. Русские наступают.

К машине подкатила тройка. Указывая в поле батогом, Прохор, чуть не плача от радости и пряча ее, крикнул:

- Танки! Кавалерия, сударь! Гуляйбабка погрозил Прохору кулаком:

- Спокойствие. Без паники.

Прохор смахнул рукавом тулупа с заросших щек слезу. Улучив минуту, проговорил:

- А может, туда... к своим?

- Цыц! Ни слова. На то нет приказа.