Кэтрин Сатклифф - Одержимое сердце

• Название: Одержимое сердце
• Автор: Кэтрин Сатклифф
• Жанр: Исторические любовные романы

Красавица Ариэль нанимается к лорду Малхэму натурщицей. Никто, в том числе и сам лорд, потерявший память, не подозревает, что это — некогда страстно любимая им женщина. Чудом избежавшая грозной опасности, Ариэль винит во всех своих бедах бывшего возлюбленного. Она поклялась отомстить, но любовь все еще жива в ее сердце. Постепенно она догадывается, что потеря памяти и странности в его поведении — результат не несчастного случая, как все уверены, а медленного отравления опиумом. И вот уже не месть, а желание спасти любимого заставляет ее искать ответы на загадки и тайны этого странного семейства…

---

Я снова уставилась на куклу, так и висевшую у меня на руке, смущенная пристальностью его насмешливого взгляда. Когда-то я видела в нем волшебное очарование, да, возможно, так оно и было. Нет, если бы он владел чарами, то излечил бы себя сам и не было бы больше толков о безумии и убийстве. Тот Николас Уиндхэм, которого я знала, не мог совершить убийства. Но этот Николас Уиндхэм был для меня загадкой.

— Что вы здесь делаете? — спросил он меня, вторгаясь в мои мысли.

Я не ответила, и он продолжал:

— Ну вот, теперь вам известны мои тайны. Думаю, было бы справедливо, если бы я узнал ваши.

— Я просто полюбопытствовала, милорд. Ничего более.

Ничего не ответив, он приблизился к куклам-марионеткам. Когда он обернулся, улыбающиеся раскрашенные лица подчеркивали мрачность и суровость его собственного лица. Глаза Николаса, похожие на кусочки остывшего угля, казались странно невыразительными в этой комнате, освещенной ярким блеском свечей. И не в первый уже раз я спросила себя, правильно ли я поступила, появившись здесь.

— Вы любите детей? — неожиданно спросил он.

— Да.

— Вы хорошо обошлись с Кевином.

— Он красивый ребенок, сэр.

Между нами повисло молчание. Я положила куклу на постель, откуда раньше взяла ее, потом повернулась к двери. После успокоительного тепла детской коридор, продуваемый сквозняком, показался мне особенно холодным, и я зябко передернула плечами. Не оглядываясь, я поспешила в свою комнату, стараясь скрыться от любопытного взгляда Николаса, стремясь отгородиться от него. Однако уединения не нашла, потому что Николас последовал за мной.

Когда я потянулась к дверной ручке, оказалось, что он стоит за моей спиной. С минуту он не произносил ни слова, потом сунул руку в карман и извлек ключ. Ключ был старым, отполированным временем и тускло поблескивал в скудном освещении коридора.

— Матильда забыла отдать вам ключ от комнаты, мисс Рашдон.

Тяжелый ключ, согретый теплом его руки, скользнул мне на ладонь. Ник продолжал держаться за дверь, пока я не посмотрела ему прямо в лицо.

— Этот ключ от вашей комнаты — единственный, — сказал он тихо. — Держите его всегда при себе. Когда уходите из комнаты, запирайте дверь. Когда будете внутри, тоже запирайте ее. Особенно по ночам. Если внезапно у меня возникнет прилив вдохновения, я постучу три раза. Если постучат дважды, не отпирайте. Если я постучу четырежды, тоже не обращайте внимания. Вы меня поняли, Ариэль?

Хоть я ничего и не поняла, но все-таки машинально кивнула.

Тут Уиндхэм повернулся и, не глядя на меня, направился в свою комнату и закрыл за собой дверь.

Глава 3

Из своего окна я могла видеть самые дальние надворные постройки Малхэма, всю усадьбу. Крыши влажно поблескивали и казались темными под тонким слоем льда. Расплывчатые очертания предметов выступали из тумана, они были настолько зыбкими, что их было трудно разглядеть отчетливо. Я видела неясные фигуры, и только мое воображение помогло мне понять, что то были овцы. За зигзагообразной каменной стеной выступали крыши и трубы домов Малхэма. Вершины холмов были скрыты туманом, но их желто-зеленые склоны служили фоном для черепичных крыш. Тут и там можно было рассмотреть голые ветви высоких вязов, будто пронзавших низко нависшие тучи. Пока я любовалась пейзажем, несколько больших черных птиц вспорхнули с ближайшей акации и скрылись вдали.

Из окна я могла любоваться северной частью садов Уолтхэмстоу. Я видела высокие каменные стены и карнизы, по которым пустила плети вистерия. Я представляла, как весной сладостное благоухание ее пурпурных и белых цветов вытесняет затхлый запах плесени, царящий в старом доме.

В такие туманные дни, как сегодня, плоская окрестность выглядела как огромное пространство, покрытое ватой, с отдельными группами деревьев, выступающих из белой пелены. Я надеялась, что когда-нибудь наступят солнечные дни, когда я смогу видеть Пайкадоу-Хилл и Скарсдейл, а также вершину Малхэм-Коув. Тогда холмы будут усеяны фигурками пасущихся овец, охраняемых овчарками, и лохматых пони. И, возможно, я возьму Кевина на верховую прогулку и покатаю на одном из пони.

Было уже часа три пополудни, а Николаса я досих пор не видела и не слышала. Мне казалось, что он не покидал своей комнаты.

Джим с моими вещами прибыл примерно через час после того, как я устроилась в своей комнате. Из своего окна я видела, как он погонял пони, запряженного в тележку, по извилистой, похожей на узкую ленту дороге в Малхэм. За ними мчались с полдюжины собак. Их лай вызвал воспоминание о Николасе, окруженном собаками, сквозь свору которых он пробирался. Собаки ластились к нему, вились у его ног.

— На охоту, джентльмены! — кричал он своим конным спутникам.

Из окна своей спальни в гостинице «Петух и бутылка» я с завистью следила за ними и видела, как они садились на своих лоснящихся ухоженных лошадей и направлялись к вересковым пустошам.

Тогда в его поведении ничто не предвещало безумия. Неужели, размышляла я, человек может свихнуться вот так внезапно, всего за одну ночь?

А потом напомнила себе, что прошло два года с тех пор, как я в последний раз шла по Райкс-роуд в Малхэм. Пустошь ничуть не изменилась. Как и все пятьсот лет, усадьбы на ней разделялись все теми же низкими каменными оградами, это были квадратные участки роскошных и ровных зеленых пастбищ. Но люди за это время изменились. Их изменили обстоятельства.

Я не знала точного времени, но чувствовала, что день уже постепенно начинает угасать. На пустоши медленно наползала темнота. К четырем часам уже не было видно ничего, кроме слабо подмигивающих огоньков дальней деревеньки — это все, что я могла рассмотреть из своего окна. Я с тоской думала о лете, когда солнечный свет чуть ли не до полуночи затоплял всю окрестность. Тогда мне не приходилось так страдать от одиночества, терзавшего мое сознание. А с одиночеством приходили воспоминания — воспоминания, которые всегда будут терзать меня и преследовать. Встреча с Уиндхэмом после столь долгой разлуки вызвала к жизни боль, и память о прошлом была необычайно яркой и мучительной. «Николас…» Это имя, произнесенное шепотом, и теперь надрывало мое сердце. «Николас…» Со вздохом я закрыла глаза и прижалась лбом к холодному стеклу, вспоминая ту ночь. Даже теперь я отлично помнила пьяный смех мужчин, выходивших из таверны моего дяди. Но даже эта картина тускнела, когда я поднимала глаза на Николаса и видела его лицо.

— Я должен знать, — слышала я его шепот, — у тебя были другие?

— Других не было, — ответила я.

Он покрывал поцелуями все мое тело, и там, где его язык прикасался к моей коже, она начинала гореть, и в конце концов моя робость уступила место страсти.

Он запускал руки в мои свободно падающие на плечи волосы, любуясь черными локонами, обвивавшими его пальцы, он проводил концами моих волос по моей груди, пока мои соски не набухли не приподнялись, как плотные розовые бутоны, жаждавшие его поцелуев. И он принялся их целовать и ласкать, и гладить, прикасаясь к ним языком и пальцами, нежно покусывая их зубами и посасывая, как проголодавшийся младенец.

Меня охватил странный восторг, и бедра мои наполнились теплом и томлением. Он будто почувствовал это и провел рукой вниз по моему животу, и пальцы его скользнули между моих разведенных ног. Я вздрогнула, но не от холода — внезапно меня обдало жаром, все мое тело теперь пылало сладостным желанием, и я была полна любви. Я дрожала от желания слиться с ним воедино, стать его частью, неотъемлемой частью его существа, его ума, сердца и души, стать единым существом с ним.

Его пальцы нежно исследовали мое тело, так нежно, что, когда они достигли нетронутого барьера моей девственности, я не испытала неприятного чувства. Я судорожно вздохнула, и его пальцы замерли. Потом он ласково поцеловал меня, будто извиняясь, и тело его скользнуло поверх моего, он еще шире раздвинул коленями мои ноги, в то время как его рот продолжал возбуждать и мучить меня, пока я не заплакала, потому что больше не могла справляться со страстью и желанием.

Его сильные смуглые руки поймали мои запястья и прижали к кровати над моей головой, и он почти с сожалением прошептал:

— Я причиню тебе боль только один раз, любовь моя, только сегодня.

Его вторжение в мое тело было мощным, стремительным, и меня затопила волна боли, заставив вскрикнуть, но боль эта тотчас же прошла, как только он начал двигаться внутри меня. Из моих глаз хлынули непрошеные слезы, слезы радости, восторга и отчаяния. Потому что даже тогда он принадлежал другой.

Мысль о том, что он мог любить кого-то еще, что он мог быть столь же интимно связан с кем-то другим, разрывала мое сердце. Я надеялась, я молила Бога, чтобы он позволил мне умереть в этот момент в его объятиях. Потому что как мне было продолжать жить без него?

Я открыла глаза и увидела, что он смотрит на меня. Я повернула голову к камину и горящему в нем огню, но он нежно приподнял мое лицо за подбородок и повернул, заставив меня смотреть ему прямо в глаза.